Неукрощенная - Лоуэлл Элизабет. Страница 47

– Госпожа, вы здесь? – раздался голос Эдит.

Мэг вздрогнула – она не ожидала, что служанка придет сюда искать ее.

– Я здесь, Эдит, – пришлось ответить ей.

– Господин спрашивает, хотите ли вы пойти на охоту?

– Когда?

– Сразу после обеда.

Мэг бросила взгляд за окно – был уже почти полдень. Нужно скорее переодеться!

Под звук поющих колокольчиков Мэг взлетела по лестнице к себе. За ней, чертыхаясь, ползла Эдит. Еще до того, как колокола пробили полдень, Мэг уже сидела в зале и поджидала Доминика. Вокруг нее толпились рыцари, охотничьи птицы сидели на жердочках, прикрепленных к спинкам кресел. Жердочка на кресле Доминика была пуста.

– Мой господин решил не брать своего сокола на охоту? – спросила Мэг стоящего рядом Саймона.

– Сокол запутался в путах, поэтому Доминик задерживается.

– Но он скоро придет? – не унималась Мэг.

– Да, – охотно заговорил Саймон. – Его Фатима прекрасно знает свое дело – Доминик сам тренировал ее. Это королева среди охотничьих птиц!

Из-под стола раздалось свирепое рычание, перешедшее в лай.

– Барон! – громко сказала Мэг. – Не трогай Прыгунью!

Вынырнув из-под скатерти, гончая прижалась к ногам Мэг, заискивающе глядя на нее. Мэг стала лениво почесывать собаку за ушами. Саймон был удивлен.

– Если бы я попробовал сделать это, он откусил бы мне руку!

– Барон? Нет, что ты! Он очень добрый и ласковый.

Саймон засмеялся и покачал головой.

Вдруг Мэг почувствовала, что Доминик находится где-то рядом. Разговаривая с Саймоном, она не заметила, как он вошел в дверь зала. На нем был тяжелый черный плащ, хотя на улице было тепло и солнечно. На запястье сидел большой сокол. Перья Фатимы мерцали подобно стали или жемчугу. Птица сознавала свое особое положение" среди охотников. Она держалась как аристократка на приеме, лениво обводя взглядом всех собравшихся. Шепот восхищения и зависти раздался среди рыцарей, но Фатима не обратила на это никакого внимания. Другие птицы беспокойно прыгали по своим жердочкам, пищали, щебетали, а сокол Доминика невозмутимо смотрел прямо перед собой, словно зная нечто такое, что было тайной для всех остальных. На лапках птицы позванивали золотые колокольчики.

– Да она просто красавица! – воскликнул Саймон.

Доминик посадил Фатиму на жердочку своего кресла. Птица рассматривала собрание охотников, как будто оценивая каждого в отдельности.

– Интересно, что будет, если здесь появится мышь? – спросил Саймон.

– Фатима не будет заниматься такой недостойной дичью, – ответил ему Доминик.

– А ты попробуй не кормить ее день или два, – возразила Мэг, – и она будет ловить мышек куда проворнее, чем Черный Том.

Доминик посмотрел на жену. После того, что чуть было не произошло в ванной, он старался встречаться с Мэг как можно реже. Кто знает, войдет ли опять в комнату Эдит, чтобы вовремя остановить его?

«Черт бы ее побрал», – невольно прибавил про себя Доминик.

– Ты замечательно выглядишь, – сказал Доминик осторожно.

Он поцеловал руку Мэг и почувствовал, как под нежной кожей бьется пульс. «Она никогда не покорится мне!»

– Вовсе нет, – не согласилась с ним Мэг. – Замечательны мои драгоценности и накидка, а не я.

– Нет, ты, – уверенно возразил Доминик.

Он понял, что Мэг не верит ему.

– Дункан был несчастным любовником, – сказал Доминик, садясь между Мэг и Саймоном.

Мэг не поверила своим ушам.

– Что ты сказал?

– Дункан был несчастным любовником, – еще раз произнес Доминик неохотно.

Саймон хмыкнул и отвернулся, чтобы не смотреть на брата.

– Что ты сказал? – вновь задала тот же вопрос Мэг. – Он никогда не был моим любовником!

Доминик вспомнил, как привлекательна была Мэг тогда в ванной, и по его телу разлился жар. Это было настоящей пыткой – ждать мгновения своей победы.

– И между прочим, я вовсе не красавица, – продолжала Мэг.

– Ты не права. Я никогда не видел такую красивую женщину, как ты. – Блеск глаз Доминика и его глуховатый голос заставили забиться сильнее сердце Мэг.

– В отличие от тебя Дункан так не считал.

Доминик усилием воли заставил себя не вспоминать, как с тела Мэг скатывались крупные капли воды. Он отвернулся и приказал подавать на стол. Справившись с нахлынувшими чувствами, Доминик опять заговорил с Мэг:

– С каждым днем твои люди все больше и больше шепчутся о том, что твой любовник ждет тебя там, где на краю леса начинается болото.

– Я не могу следить за всеми шутками своих подданных, – сухо ответила Мэг. – Ну почему ты не хочешь поверить, что моя честь незапятнана?

Доминик взял кружку с элем и немного отхлебнул.

– Слово «честь» очень много вмещает в себя, – сказал он. – В Иерусалиме честь нашего Господа требовала, чтобы мы убивали неверных. Турки были убеждены, что честь их бога нуждается в смерти христиан. Здесь, в Англии, честь – это прежде всего верность королю, но в северных землях люди чести сражаются против короля за свою свободу. К сожалению, я не могу даже предположить, что такое честь рода Глендруидов. Вероятно, она требует неугодных мужей под видом лечения болезни?

– Честь Глендруидов требует, чтобы благодаря своим знаниям мы исцеляли людей от всех недугов, – проговорила Мэг, – а твоя уверенность в моей неверности – это жестокий недуг.

– Возможно, ты и права. Интересно, что думает об этом Дункан? Он, конечно, считает по-другому. Не надо, – прервал он Мэг, собиравшуюся что-то сказать. – Не надоедай мне своими оправданиями. Важны не слова, а поступки.

– Ах, вот как? Почему же ты сам обращаешь внимание на сплетни? – спросила Доминика Мэг. – Ведь это только слова!

– Я надеюсь, что ты права. Но это тоже только слова.

Подали рыбу, и Доминик принялся за угря в собственном соку. Он ел молча. Молчание продолжалось и когда подавали дичь. Доминик съел двух голубей с аккуратностью, которая была заметна во всем, что бы он ни делал. Мэг размышляла, действительно ли Доминик такой холодный и расчетливый человек, каким он казался окружающим. Доминик тем временем осушил бокал эля и повернулся к брату.

– Что нового в замке? – поинтересовался он у Саймона.

– Все то же самое. А в наших лесах Риверсы снуют, как волки. Когда мы хотим поймать их, они как сквозь землю проваливаются. А когда мы уходим, появляются опять.

Мэг краем уха услышала слова Саймона и покрылась холодным потом. Каждую ночь она по-прежнему просыпалась, охваченная ужасом, предчувствуя какую-то опасность.

– Похоже, Дункан не так глуп, как мы думали, – сказал Доминик.

– Он наследник, хотя и незаконный, – ответил Саймон, – и сделает все, чтобы заполучить эту землю. Я думаю, что в замке находятся его шпионы: Дункан знает, что твой отряд еще далеко, и поэтому он ничего не боится.

– Какие новости с юга?

– Сильный шторм задержал твоих рыцарей. Они появятся здесь не раньше, чем через десять дней.

– Черт возьми! Если бы я мог это предвидеть, я бы подождал с женитьбой!

– Я так не думаю, – улыбнулся Саймон. И пояснил с невинным видом:

– Тогда это вряд ли было бы разумно.

Прежде чем Доминик успел ответить, на столе появилось огромное блюдо с жареным поросенком. Он был восхитителен – нежно-розовая кожа, немного подпаленные коричневые ушки, – повара постарались на славу.

– Мы просто должны выехать на охоту, – проговорил Доминик. – Если повара сумели сделать такое из этого борова, то как же они приготовят свежую оленину!

– Перестань, а то у меня уже текут слюнки, – прервал его Саймон.

Из-под стола раздалось жалобное поскуливание.

– Хватит с тебя, Барон, – произнес Доминик, и шум тут же прекратился.

Доминик достал нож и отрезал по куску свинины для себя и для Мэг. Ароматный сок стекал в тарелку, распространяя по всему залу аппетитное благоухание. К поросенку подали вкусный жареный хлеб. На столе появилось также и блюдо с какими-то травами, и Доминик подозрительно, с немым вопросом посмотрел на Мэг. Она, улыбаясь, как ни в чем не бывало положила зелени в свою тарелку и начала есть с той грациозной жадностью, с какой ребенок лакомится любимым кушаньем. Из-под стола по-прежнему раздавалось жалобное потявкивание, но никто не обращал на собак никакого внимания.