Незабудка - Лоуэлл Элизабет. Страница 13

У Аланы перехватило дыхание. Трепетная дрожь пробежала по телу при мысли, что до нее может нежно дотронуться… Рафаэль Уинтер. — Они действительно так делают? — спросила она. — Я не знаю, — с улыбкой сознался Раф нежным как бархат, голосом. — Но поступил бы именно так будь я скорняком, а твои волосы меховой шкуркой.

Хотя Раф не сделал ни одного движения, Алана почувствовала, будто заключена в его объятия, даже ощутила чувственное тепло, охватившее ее тело.

Внезапно яркие воспоминания о временах, когда они занимались любовью, как молнией пронзили ее тело. Она приложила столько усилий, пытаясь забыть прошлое, но воспоминания, страстные и свежие, вернулись к ней в первозданном виде.

Или, возможно, ее воспоминания о нежных прикосновениях Рафа были простым проявлением жажды страсти и мечты, сплетенных воедино и затмивших реальность. Другой вид потери памяти, более безболезненный, но такой же опасный для настоящего.

Тем не менее, Алана коснулась Рафа, и он показался ей даже лучше, чем в воспоминаниях.

Раф улыбнулся, как будто точно знал, какие чувства охватили Алану. Прежде чем она успела отступить, он отодвинулся от стены и, не касаясь Аланы, пропустил ее на узкую лестницу. Затем заговорил, и в его голосе больше не проскальзывали дразнящие, охрипшие, сокровенные нотки.

— Надо немного поспать, — посоветовал Раф. — Мы с Бобом не шутили, когда говорили, что отправляемся в путь на рассвете. Если тебе что-либо понадобится, я в соседней комнате. Стучи смело. Не бойся. Гости еще живут по вирджинскому времени. Спят как младенцы, хоть из пушек пали.

Она внимательно смотрела, как Раф удаляется в гостиную.

— И еще, Алана… — Раф повернулся к ней, лицо наполовину освещено, в глазах сияют золотистые капельки вечернего дождя.

— О чем ты? — спросила она.

— Не бойся. Что бы ни случилось, я здесь. — Раф исчез в гостиной, прежде чем она успела ответить.

Медленно поднималась она по лестнице в свою комнату, надеясь в любой момент услышать за спиной его шаги. Но лишь тишина сопровождала Алану в спальню.

Усталость бессонных ночей в сочетании со знакомыми с детства звуками ранчо сделали свое дело: Алана крепко заснула. Она спала безмятежно до тех пор, пока небо не затянули грозовые облака; они роились, сгущались, наслаивались друг на друга, молнии сшивали их воедино, а гром разрывал в клочья.

Потом ее сон стал беспокойным, она крутила головой из стороны в сторону, руки и ноги непроизвольно подергивались, горло сковало невысказанными словами.

Еду рядом с Джеком, о чем-то спорим. Он рассержен, и облака тоже сердито клубятся над головой, горы принимают угрожающие размеры,-оглушительно гремит гром.

Ели, пихты, осины склоняются до земли под резкими порывами ветра. Ветер срывает листья, кружит их в неистовом танце, блестящими пригоршнями бросает в зияющую бездну, лошади испуганы.

Я кричу, но никто не слышит моего крика… я — один из сверкающих листочков, с головокружительной быстротой падающих вниз, все ниже, ниже…

Алана проснулась в холочном поту, сердце бешено колотится в груди, дыхание прерывисто. Она посмотрела на часы. Без двадцати четыре. Вставать еще рано, даже если они отправляются в путь на рассвете.

Молнии ярко осветили комнату, на мгновение разогнав темноту, вслед за ними обрушился страшный грохот.

Алана вдруг ощутила себя в западне.

Она выскользнула из кровати, рывком открыла дверь и выбежала в холл. Стремительно сбежала с лестницы, выскочила на крыльцо. Раскаленные добела молнии сверкали над землей, на какую-то долю секунды вырываясь из непроглядной тьмы.

Испуганная, сбитая с толку, с застрявшим в горле криком, Алана обернулась к входной двери.

Из дома вышел мужчина и направился к ней.

Сначала Алана подумала, что это Раф, потом поняла, что мужчина был значительно выше. Но ато был и не Боб. Совеем другая походка.

Опять блеснула молния, ярко осветив приближающегося человека: светлые волосы, длинные бакенбарды, прямой нос, узкие губы и темно-синие глаза, казавшиеся почти черными.

Джек. Прошлое и настоящее, кошмары и реальность слились в единый ужас. Беспомощная, испуганная, оглушенная громом и собственным криком, Алана карабкалась назад, неистово размахивая руками, бежала, цепляясь за что-то, падала, а вокруг только лед и молнии, гром, темнота и крики.

Падаю.

Я падаю…

На сей раз Алана различила крики, вырвавшиеся из ее груди. Но не имя Джека выкрикивала она, увлекаемая в бездну.

Она звала Рафа.

Входная дверь широко распахнулась, громко стукнув о стенку. Внезапно Джек исчез между двумя вспышками молний. Содрогаясь всем телом, стараясь сдержаться, Алана внушала себе, что Джек может быть только плодом ее воображения, ожившим кошмаром, от которых она скоро избавится.

Затем она увидела Джека, лежавшего на крыльце, Раф верхом на нем, рука Рафа как стальными клещами сжимает горло Джека. Алану охватила паника, мороз пробежал по коже, она остолбенела. Джек был намного крупнее Рафа, даже больше Боба, и очень жестокий в борьбе.

Затем оцепенение прошло, растворилось в темноте и вспышках молний, как только она поняла, что Раф контролирует ситуацию. Именно Джек был внизу и должен был оставаться в таком положении, пока Раф не отпустит его.

На крыльцо выскочил Боб, держа в одной руке электрический фонарь, в другой — охотничье ружье. Он увидел Рафа и человека, которого тот подмял под себя.

— В чем дело, черт возьми? — воскликнул Боб. Затем он увидел Алану, которая стояла, прислонившись спиной к перилам крыльца, с искаженным от ужаса лицом, с сомкнутыми на шее руками.

— Сестренка? О Боже!

Боб кинулся к ней, протянув руки навстречу. Алана вскрикнула.

Одним сильным рывком Раф поднялся на ноги. Встал между братом и сестрой.

— Не прикасайся к ней, — решительно произнес он.

— Но… — начал было Боб.

Опять ярко вспыхнула молния. Она осветила лицо Рафа, строгое и крайне взбешенное. Боб молча отступил.

Раф обернулся с той же силой, что подняла его с крыльца. Он смотрел на Алану глазами, горевшими от гнева и сожаления. Ему до боли хотелось обнять и держать ее, чувствовать, как она расслабляется у него в руках, как тело женщины повторяет очертания его тела, поскольку она приняла его объятия.

Но он знал, что это только мечта, а ее преследуют кошмары. Разбитая Гора разрушает их будущее с той же неотвратимостью, что однажды сотворила его «смерть».

— Все в порядке, мой цветочек, — тихо произнес Раф. — Я никому не разрешу дотронуться до тебя. Даже себе.

Алана усиленно закивала головой, услышав, как слово «цветочек» эхом отдалось у нее в душе. Ласковое обращение из далекого прошлого, еще до того, как Раф погиб, а затем воскрес, оставив ее в полном неведении.

Цветочек. Имя из светлой мечты. Имя из страшных видений. — Боб, — произнес Раф, не оборачиваясь. — Возьми Стэна и убирайтесь к черту подальше ет Алаяы. Сейчас же.

У Боба не было ни малейшего желания спорить: резкий, как удар хлыста, голос, поза готового к драке человека, собранные в клубок на обнаженной спине мышцы, вид готовой сорваться с привязи силы. Боб молча наклонился, приподнял и поставил на ноги Стэна и потащил его в гостиную.

Затянутая сеткой от насекомых дверь хлопнула за ними с негромким стуком, похожим на отдаленный раскат грома.

Отблески далекой молнии осветили лицо Рафа, жесткость и тоска отражались на нем.

Алана прикрыла глаза, совсем не желая, чтобы он уходил.

Мужчина стоял перед ней, освещенный зигзагообразной молнией, подтянутый и одновременно сильный, в одних только джинсах, и вуаль печали покрывала его лицо.

Непроизвольно Алана качнулась в его сторону — она нуждалась в покое, который не мог обеспечить ей растревоженный мозг.

Раф видел, как дрожало от холода и страха ее стройное тело, его собственные кошмары становились реальностью. Ему очень хотелось заключить ее в свои объятия, но он знал, что она опять закричит и в страхе отпрянет в сторону.