Очарованная - Лоуэлл Элизабет. Страница 68

— То, что случилось раньше, не имеет значения, — прошептал он, почти касаясь ее губ. — Но после этой ночи ты будешь петь свои песни только для меня, соловушка. Только для меня.

Его хриплый голос не мог скрыть железную волю, почти приказ, — как его чувственность не могла скрыть сдержанную мощь его тела.

— Я бы ни за что не вынесла прикосновений другого мужчины, — прошептала Ариана. — Я люблю тебя, Саймон. Поэтому я и поборола в себе страх перед мужской силой.

Саймон прикрыл глаза.

— Не говори мне больше о прошлом. Это только причиняет боль.

— Но…

Он нежно закрыл ей рот поцелуем.

— Кроме тебя, мне никто не нужен. Мне кажется, что я мечтал о тебе всю жизнь, — тихо прошептал Саймон.

Он крепко обнял ее и заставил себя смежить веки, отдаваясь сну так же, как он отдавал себя их соединенным в страсти телам.

Но Ариана никак не могла заснуть. Долго еще лежала она с открытыми глазами, тихо вздыхая. Сердце ее болезненно сжималось от того, что было сказано.

И от того, что осталось невысказанным между ней и Саймоном.

«Я соблазнила его — весьма искусно соблазнила, — с мрачным отчаянием думала Ариана. — Теперь он примет свою жену, пускай она и не девственница, без всяких возражений. К чему скрывать? Вместе мы жарче горим, чем порознь.

Но он мне не верит.

Он верит Джеффри.

И он не любит меня так, как я люблю его. Потому что не доверяет мне».

Удастся ли ей когда-нибудь вырваться из пут того ночного кошмара? Ариана теперь все больше сомневалась в этом.

Глава 27

— Всадники! — раздался крик дозорного.

Его тревожный голос достиг господских покоев в башне: пост находился прямо над ней.

— Они в шести милях отсюда, у кромки леса! Я не заметил, сколько их, — они уже скрылись!

Саймон и Доминик обменялись быстрыми взглядами поверх огромных расходных книг, грудами наваленных на столе. За этим столом обычно завтракали, но с наступлением холодов здесь же вели и все подсчеты, так как господская половина была самой теплой в замке.

— Они поехали через лес? — пробормотал Доминик. — Странно — этой дорогой редко пользуются.

— Но за ней труднее следить с дозорной башни, — хмуро возразил Саймон. — Кстати, это и самый короткий путь из Стоунринга в Блэкторн. Может, Дункан решил нас навестить? Ты его не ждешь?

— Нет — во всяком случае, пока он не может оставить свой замок. Да и погода отнюдь не подходящая для дальних путешествий: в горах уже выпал снег, и дороги скованы льдом.

Доминик обернулся к одному из оруженосцев, чинившему в углу кожаные рубашки, которые надевали под кольчуги.

— Бобби, ступай к сэру Томасу и скажи, чтобы объявил тревогу.

— Слушаю, милорд!

Парнишка бросил работу и выбежал из комнаты.

— Эдвард, пойдешь со мной в оружейную, — коротко приказал Саймон.

— Да, сэр!

— Джон! — спокойно произнес Доминик, не прибавив более ни слова.

Да в этом и не было нужды: хотя он совсем недавно назначил Джона, сына Гарри Колченогого, своим оруженосцем, тому не нужно было напоминать его обязанности — сказалась выучка отца: до того, как Гарри был искалечен в битве, он слыл самым сильным и выносливым рыцарем в Блэкторне.

Саймон и Доминик быстрыми шагами вышли из комнаты и направились в оружейную в сопровождении своих юных слуг, на лицах которых едва пробивался пушок.

Над полями Блэкторна поплыл тревожный набат, созывая всех в спасительное укрытие замка. Двор наполнился голосами — рыцари, оруженосцы и стражники со всех ног бежали к оружейной.

Хотя Саймон и Доминик надели доспехи с быстротой, свидетельствующей о давнем знакомстве с тяжелым боевым облачением, в комнате уже было полно народу, едва братья успели принять мечи из рук своих оруженосцев.

Они одновременно пристегнули клинки одинаково быстрым, точным, уверенным движением. Саймон, как всегда, чуть опередил Доминика. Доминик еще только поправлял пояс, а Саймон уже взял у Эдварда свой тяжелый зимний плащ и застегнул его на плече.

Бросив взгляд на белый переливающийся мех, Саймон невольно улыбнулся — он вдруг подумал, что теперь при взгляде на него всегда будет вспоминать Ариану, ее полуобнаженное тело, вспыхнувшее огнем, обращенные на него сверкающие аметистовые глаза, когда он погружался в ее ласковое лоно.

В последующие дни их пыл не охладел. Они бросались в объятия друг друга каждую ночь — она так же неистово, как и он. И если уж говорить начистоту, то и утром, на рассвете, они продолжали начатое при свете луны. Сегодня вечером Саймон вновь надеялся встретить ее восторженный прием.

Скоро, совсем скоро!

— Какая у тебя улыбка, — усмехнулся Доминик, хитро поглядывая на младшего брата. — Что, кровь кипит в предвкушении битвы?

— Да пет, я просто подумал… еще кое о чем.

— О предстоящей ночи? — вкрадчиво осведомился Доминик.

Саймон сверкнул глазами.

Доминик ухмыльнулся.

— Ты что же думаешь, никто не замечает, что вы с Ариа-ной не вылезаете из спальни, проводя большую часть времени в постели?

— В постели? Да Бог с тобой! — серьезно возразил Саймон. — Мы с ней охотимся у речки за проворными угрями — как ты да я в детстве.

Доминик расхохотался так громко, что находившиеся поблизости воины недоуменно оглянулись на него.

Но Доминик уже застегивал свой черный плащ серебряной глендруидской пряжкой. Прозрачные волчьи глаза блеснули зловещим светом в колеблющемся пламени факела, как бы обещая: того, кто разбудит спящее чудовище, именуемое войной, ждет жестокая расплата.

Вслед за Волком Глендруидов рыцари стали торопливо готовиться к битве.

Саймон и Доминик быстро поднялись на крепостную стену, сопровождаемые лязгом стальных доспехов. Оруженосцы едва поспевали за ними с тяжелыми шлемами в руках, которые надевались прямо перед битвой. Глаза юнцов возбужденно горели в предвкушении предстоящей битвы, но, как и все жители замка, они ощущали и некоторое беспокойство: хотя замок окружала прочная каменная стена, с одной стороны в пей все же зияла брешь, которую заделали деревянным частоколом.

Часовой поприветствовал Доминика, но не сообщил ничего нового: всадники исчезли из поля его зрения и появятся снова, только выехав в поле.

Небо заволокли низкие серые облака. Саймон и Доминик. оба в кольчугах цвета грозовой тучи, стояли на крепостной стене, всматриваясь вдаль. Ледяной порывистый ветер трепал их волосы, вздымал длинные плащи.

— Ты думаешь, это Дегерр? — спросил Саймон.

Доминик передернул плечами.

— Слухи о его приближении поступают ко мне беспрестанно — с того самого дня, как сюда пожаловал этот хвастун Джеффри. И с тех пор, в течение десяти дней, эти сведения ни разу не опровергались.

— Значит, Дегерр медленно продвигается на север, собирая по пути рыцарей, стрелков и всякий сброд.

— И шлюх, — ввернул Доминик.

— Ну да, как и подобает барону, собирающемуся на войну.

— Он заявляет, что собирает людей для нового похода в Святую Землю.

— Вряд ли кто верит его словам.

Доминик досадливо дернул плечом.

— Но до сих пор никто не сказал ему об этом.

— Пока не сказал. Однако, я полагаю, его усилия напрасны — ему теперь ни за что не отыскать повода к войне в Спорных Землях, — уверенно произнес Саймон.

Доминик промолчал.

— Несмотря на хитрые происки посланника Дсгерра, король одобрил мой брак с Ариапой, — продолжал Саймон. — Герцог Нормандии тоже быстро успокоится, когда до него дойдут слухи о моей свадьбе — вместе с моими дарами.

— Этот герцог предпочитает, чтобы его величали королем, — сухо заметил Доминик.

— Да мне все равно, как его там называть — король, герцог или бродяга, — возразил Саймон. — Главное, чтобы он остался доволен нашим браком. Я-то уж во всяком случае доволен. Следовательно, нам с бароном Дегерром не о чем спорить и он напрасно собирает рыцарей по всей округе.

— Напрасно? Не думаю. Скорее всего он выжидает, когда до него дойдут слухи, что Саймон Верный вызвал па поединок Джеффри Красавца и Джеффри поплатился жизнью за свой мерзкий болтливый язык.