Сердце мое - Лоуэлл Элизабет. Страница 31

Теперь настал черед Кейна изумляться. Он нерешительно улыбнулся:

— Пожалуй, лучшего комплимента…

Шелли густо покраснела и отвела взгляд.

— Но ведь это правда, и ты сам отлично это знаешь… — смущенно сказала она.

— Но тогда-то я этого не знал! — возразил он. — Поэтому мне пришлось пройти через множество связей и знакомств с женщинами — просто для того, чтобы убедиться, что это и в самом деле не так. Не знаю, сумеешь ли ты меня понять… У тебя ведь все было не так…

— Связи с женщинами? Нет, у меня их не было, — дерзко ответила Шелли. — Я в этом отношении человек консервативный. Можно даже сказать, безнадежно отсталый.

Кейн улыбнулся, но решил не отвлекаться от темы:

— Я имел в виду, у тебя не было отношений со многими мужчинами… ну для того, чтобы осознать собственную привлекательность, тебе этого не потребовалось.

Его слова прозвучали скорее как утверждение, нежели как вопрос, однако Шелли все же решила ему ответить.

— Нет, — просто сказала она.

— Опять консерватизм, или просто боялась? — поинтересовался он.

— Скорее, элементарная разборчивость, — последовал ответ.

— Наверное, к тому же немножечко боялась разочароваться? — настаивал Кейн.

— Да, черт тебя побери! — Шелли снова была разгневана, напряжена. — Ну что, теперь доволен? Получил все, что хотел?

— Что ты, отнюдь. — И он еле заметно улыбнулся. Шелли вспомнила нежные движения кончика его языка на своих губах, вспомнила, как Кейн покачивал бедрами, прижимаясь к ней… Она поджала губы и отвернулась.

— В том-то и состоит моя проблема, — тихо сказала она ему. — Я заранее знаю, что, кто бы ни занимался со мной сексом, разочарование ему обеспечено.

— Какая чушь! — возмутился Кейн. — А все из-за того, что твой экс-муж просто не знал, понятия не имел, как ему себя вести с настоящей женщиной!

Его голос несколько смягчился, когда он провел пальцами по ее щеке.

— Это замечательно, что ты разборчива, ласка, — тихо сказал он. — Просто замечательно. Я ведь и сам теперь такой. Но для этого нужно было сначала повзрослеть…

Сзади раздался долгий автомобильный гудок, напомнивший Шелли, что загорелся зеленый свет. Она быстро переехала перекресток. Румянец все еще горел на ее щеках — она была очень взволнованна…

Не желая больше давать Ремингтону никаких возможностей начать очередной слишком откровенный разговор, Шелли на довольно большой скорости вела машину к дизайн-центру, говоря с Кейном исключительно об образцах тканей и предпочтительных для него pacцветках.

Он вежливо отвечал на все ее вопросы, время от времени вставляя и какие-то свои комментарии.

Пока Шелли не оборачивалась в его сторону и не смотрела на него, ей еще удавалось поддерживать у самой себя иллюзию того, что она ведет не более чем обычный деловой разговор с обычным клиентом. Однако достаточно было кинуть на Кейна хотя бы беглый взгляд, чтобы она снова вспомнила об удивительных ощущениях, которые пережила рядом с ним и которые так хотела бы сейчас забыть.

Поэтому, когда они наконец въехали на стоянку у дизайн-центра, она почувствовала необыкновенное облегчение — точно гора свалилась с плеч. Сам центр представлял из себя огромное, вытянутое в длину стеклянное здание, в котором выставлялось на всеобщее обозрение необыкновенное количество образцов самой разной мебели — тут было все, что только можно было себе представить. Каждый дизайнер, желавший добиться мирового или хотя бы национального признания, должен был непременно иметь здесь свой зал. И хотя большинство из них не продавали мебель что называется в розницу, предпочитая оптовые поставки, у Шелли с ее визитной карточкой «Золотой лилии» была возможность покупать здесь мебель в любых количествах.

— Ну, вот мы и приехали. — сказала она, выключая двигатель.

А через два часа Кейн, набегавшись вслед за Шелли по залам, почувствовал себя абсолютно выжатым. Больше он был совершенно не в состоянии смотреть на мебель. Еще бы! За эти два часа ему пришлось перевидать более сотни коллекций и экспонатов, каждый из которых был абсолютно неповторим, уникален, требовал к себе внимания посетителя, его можно по-разному оценить с точки зрения той или иной эстетической концепции.

— Я чувствую себя примерно так; — признался Кейн, — как некоторые наши туристы, которые заказывают себе туры на неделю по всей Европе и высунув язык бегают за гидом с фотоаппаратом… Лишь бы только успеть обежать все церкви и музеи… Знаешь, если ты потащишь меня хотя бы еще к одной коллекции, я просто сойду с ума!

Шелли усмехнулась:

— Это именно то, что нужно! Если это действительно так, то это значит, что как раз сейчас ты можешь сделать правильный выбор.

— Послушай, я что, непонятно выразился? Я же выжат, как лимон!

— Да нет же, я прекрасно тебя поняла. Еще раз говорю тебе: это как раз то, что мне и нужно!

— Это что, своеобразная форма садизма?

— Нисколько. Это всего-навсего своеобразный способ заставить тебя забыть о том разнообразии, которое ты только что увидел, и выбрать то, что действительно будет тебе по душе. Ты сейчас чувствуешь себя абсолютно выжатым — что ж, прекрасно! Значит, если уж что-то привлечет твое внимание даже сейчас, значит, Эта вещь действительно тебе по душе!

Кейн пробормотал под нос какое-то ругательство, но Шелли его уже не слушала. Она торопилась успеть побывать в как можно большем числе залов, чтобы иметь Я возможность выбирать из большего. Кейн вздохнул — Д ему оставалось только послушно следовать за ней.

Часам к четырем они уже побывали во всех залах, а в некоторых и по нескольку раз. Шелли больше не я расставалась с блокнотом и ручкой, постоянно что-то ж записывая, делая для себя какие-то пометки. Но Кейн уже не возражал. Он понимал, что для Шелли это единственная возможность не растеряться в этом море мебели, причудливых названий и хитрых дизайнерских ярлыков.

Кейн вынужден был признать, что метод работы Шелли действительно очень эффективен, хотя и жесток. Через несколько часов непрерывного путешествия по выставочным залам, Ремингтону было достаточно двух-трех мгновений, чтобы сразу понять, нравится ему вещь или нет. Кроме того, он начинал понимать, что просто бросается в глаза, но зато быстро ему надоедает, а что, напротив, в первый миг кажется не слишком привлекательным, зато потом начинает нравиться.

То же самое было и с выбором красок и обойных образцов. Некоторые варианты, привлекавшие его в — первое мгновение, уже скоро начинали его утомлять, казаться скучными и банальными. Другие же, напротив, нисколько не надоедали — не важно при этом, как долго он на них смотрел.

Теперь он уже не отвечал Шелли столь же однозначно, как вначале. За каждым его «да» и «нет» таилось «может быть», говорящее о понимании, раздумьях, выборе.

— Ну, спасибо тебе, конечно, но только, может быть, на сегодня и вправду хватит? — взмолился он наконец.

— Что ж, тебе повезло. — Шелли усмехнулась. — Скоро они закрывают… — И нахмурилась: — Господи, как же я забыла о размерах твоей квартиры!

— Тебе что, нужно с точностью до дюйма? — спросил Кейн.

— Нет, конечно, — ответила она. — Просто мне нужно выбрать между двумя гарнитурами, а это, как ты понимаешь, не в последнюю очередь будет зависеть от их размеров. Один из них может оказаться слишком большим для твоей гостиной. А потом еще для спальни…

— Двадцать футов на тридцать восемь, — прервал ее Кейн, лениво зевая.

— Что?

— Это я о гостиной. А спальня — пятнадцать на тридцать. Остальное нужно?

— Мне нужно все, что у тебя есть…

— Это правда? Обещаешь? — И он хитро улыбнулся.

— Веди себя пристойно, или я устрою тебе еще один обход по всем этим залам с подробным осмотром каждого экспоната…

Кейн начал перечислять размеры всех комнат своей квартиры. Причем делал это настолько быстро, что у Шелли, аккуратно записывавшей все это за ним в блокнот, сложилось впечатление, что он не называет их по памяти, а просто считывает откуда-то. Когда он закончил, она подняла глаза и посмотрела прямо на него.