Только ты - Лоуэлл Элизабет. Страница 3

Как была в шелковом темно-красном платье, Ева быстро вскочила в седло, пришпорила Белоногого и на полной скорости понеслась прочь из города.

Уголком глаза Рено успел заметить в окне пламенный вихрь. Топот лошадиных копыт нарушил звенящую тишину, которая установилась после перестрелки.

Слейтер мрачно усмехнулся человеку, который разглядывал его, направив в его сторону револьвер.

– Похоже, она нас обоих обвела вокруг пальца, – спокойно заметил Слейтер.

– Похоже, что так, – согласился Рено.

– Твоя приятельница?

– Нет.

Слейтер хмыкнул.

– Всякий мужчина может клюнуть на красивую приманку.

Рено не ответил.

Слейтер молчал. Выбор всегда за тем, кто сдает карты. Сейчас карты сдавал этот великан с шестизарядным револьвером и пальцем на спусковом крючке.

Не отрывая взгляда от Слейтера, Рено оценивал свое положение. Рейли и Стимер были мертвы.

– Твои приятели? – спросил Рено.

– Нет. Я не якшаюсь с недоумками.

– Но ты ездишь с ними.

– Нет, – уточнил Слейтер. – Они ездят со мной.

На лице Рено появилась сардоническая улыбка.

– Теперь твоя свита будет поменьше, – сказал он, – но это ненадолго. Должно быть, господь бог любит дураков и слепней, раз создал их до чертовой матери.

Ледяные зеленые глаза Рено сосчитали мужчин в салуне. Трое бродяг, остальные входили в банду Слейтера. Все они дружно соблюдали осторожность, чтобы не дать Рено повода стрелять.

– Тебя не Рено зовут? – поинтересовался Слейтер.

– Кое-кто так меня называет.

Шумок пробежал по салуну. Мужчины все как один отступили назад.

Слейтер позволил себе единственное движение – кивок головой, как бы подтверждающий его догадку.

– Я так и думал, – произнес он. – Мало кто может действовать с таким проворством.

Слейтер помолчал, затем с неподдельным интересом задал ему вопрос:

– А Человек из Юмы все еще охотится за тобой?

– Нет.

– Жаль. Я слышал, что он очень проворный парень… Чертовски проворный.

Рено улыбнулся.

– То, что ты слышал, – правда.

– Ты убил его? – спросил Слейтер. – Поэтому он больше не охотится за тобой?

– У меня нет причин убивать его.

– А у меня есть.

– Я знаю. Жаль, что тебя не было рядом с твоими братцами, когда они распрощались с жизнью. Вулф произвел бы полную чистку.

Слейтер угрюмо притих. Затем сказал:

– Ты был там третьим в тот день… С шестизарядным револьвером.

Хотя это был не вопрос, а скорее утверждение, Рено кивнул.

– Да, я был там. Это лучшее из того, что я сделал… Сколько людей спят спокойней, после того как Джед и его парни отправились на вечный покой.

Лицо Слейтера стало неподвижным и жестким.

– Ложитесь на пол, ребята, – проговорил Рено спокойно. – Я сейчас немножко нервничаю, поэтому не делайте ничего такого, что может меня напугать, а то я с перепугу начну стрелять.

Мужчины дружно и сравнительно бесшумно опустились на пол. Рено двинулся по рядам, забирая у лежащих оружие. При этом он держал в поле зрения Слейтера, правая рука которого медленно двигалась к ремню.

– После того как я соберу эти железяки, – объявил будничным тоном Рено, – я еще понаблюдаю за выходом, пока не отъеду. Если кто из вас очень смелый, он может высунуть голову и посмотреть, здесь я еще или нет.

Таковых не нашлось.

– Слейтер, я слышал, что у тебя есть маленькая потайная пушка под пряжкой, – продолжал Рено. – Может, это так, а может, и не так. Мне не по душе убивать безоружного человека. Но еще больше мне не по душе получить пулю от негодяя, который так жульничает в картах, что может посрамить самого дьявола.

Рука Слейтера перестала двигаться.

Рено прошел через зал, неся собранное оружие и рассыпая пули по полу. Пули падали и отскакивали от неровных деревянных досок.

Когда прошло в полной тишине несколько минут, один из мужчин приподнял голову и оглянулся.

– Он ушел, – произнес мужчина.

– Проверь улицу, – сказал Слейтер.

– Проверь сам!

К тому времени, когда кто-то набрался храбрости и выглянул наружу, Рено находился уже в четырех милях от салуна и мчался по следу девушки, которую звали Вечерняя Звезда.

2

После двух миль бешеной гонки Ева перевела Белоногого на более медленный шаг и стала искать ориентиры, о которых ей говорила умирающая донна Лайэн.

На западе виднелся круто вздымающийся Передний кряж Скалистых гор. Все ущелья казались равно неприветливыми и непроходимыми. Если бы Ева не знала, что проход через эти смутно вырисовывающиеся вершины существует, она подумала бы, что его попросту не может быть. Неровные каменные вершины, которые вонзались в полуденную синеву неба, и должны были служить ориентиром в поисках возможных путей через неприступные горные бастионы.

Вокруг не было никаких следов человеческого присутствия – ни ферм, ни селений. Кроме тяжелого дыхания Белоногого слышались только продолжительные вздохи ветра. Жемчужные облака клубились вокруг отдельных пиков, словно напоминая о вечерних грозах, которые проносились над Скалистыми горами в летнее время.

Ева мечтала о хорошем дожде, который смыл бы ее следы, но не надеялась, что ей так повезет.

– Прости, Белоногий. Нам придется продолжить гонку, – проговорила она вслух, поглаживая усталую, разгоряченную лошадь.

Ева снова окинула взглядом окрестности в надежде отыскать Эль Осо – холм с валунами, похожими на медведей, о котором говорили донна Лайэн и старый журнал.

Но ни камней, ни «медведей» не было. Не было ничего, что могло подсказать Еве, какой путь избрать, чтобы попасть в ущелье, ведущее в конце концов к перевалу.

Она озабоченно повернулась и посмотрела на тропу, по которой только что проехала. Позади нее зеленела всеми оттенками холмистая равнина, переходящая у горизонта в дымчатую синеву.

Внезапно Ева насторожилась, заслонила ладонью глаза от солнца и стала вглядываться в даль.

– Проклятье, – пробормотала она. – Я не могу различить, люди это или олени, или, может, дикие лошади, или вообще что-то другое.

Хотя она не могла разглядеть того, что находилось у линии горизонта, инстинкт ее сработал безошибочно. Чувствуя, что у нее холодеет сердце, она пустила Белоногого легким галопом. Она не возражала бы и против самого быстрого галопа, но дорога шла круто в гору, и если она не побережет Белоногого, то еще до заката солнца окажется без лошади.

Из-под копыт Белоногого летела земля и скатывалась вниз галька. Они ехали параллельно Переднему кряжу. В некоторых местах дорога была настолько широкой, что по ней мог бы проехать фургон. На других участках она переходила в тропки, которые вели к укромным уголкам, где можно укрыться от постоянного назойливого ветра.

Всякий раз, когда Белоногий поднимался на новую высоту, Ева оглядывалась назад. И всякий раз она отмечала, что следующие за ней люди все больше приближаются к ней. Если она ничего не придумает, они догонят ее до прихода темноты. Эта мысль обожгла ее сильнее, чем ветер, долетающий с ледяных вершин.

В конце концов Белоногий подъехал к ущелью, в котором громоздились странной формы валуны, а на дне слышалось журчанье ручья. Валуны напоминали медведей, но донна предупреждала Еву, что у испанцев, нарисовавших карту, была бурная фантазия.

Ева пустила Белоногого вокруг холма, который мог быть, а мог и не быть Эль Осо. Обойдя скалы, она направила лошадь к ручью, и ехала по воде до тех пор, пока это было возможно. Наконец она позволила мерину выйти на каменистый берег. Копыта Белоногого оставляли кое-где отметины и царапины на гальке, по которым можно было догадаться, что он здесь проходил, но это было намного лучше, чем четкий след в мягком грунте.

Петляя, пуская мерина вдоль ручья или прямо по ручью, Ева углублялась в дикие горы. Старое седло натерло ей ноги, она замерзла, однако не решалась сделать остановку и переодеться в оставшийся костюм дона Лайэна.

Когда путь стал более пологим, Ева снова пустила Белоногого по ручью. На этот раз она заставила мерина идти вброд больше мили и позволила ему выйти только на каменистом берегу, где он не оставлял следов.