Вспомни лето - Лоуэлл Элизабет. Страница 7

– Я сам, – сказал он, встав у нее за спиной.

Правой рукой он поймал каштановую массу волос, а левой защелкнул зажим. Потом не спеша погладил отливающие золотом волосы.

Рейн застыла на месте от такой нежности. Она почувствовала теплое дыхание Корда у себя на шее и ласковое прикосновение его губ.

– Твои волосы пахнут солнцем, – сказал он хриплым голосом. А потом спросил как ни в чем не бывало:

– Куда мы сейчас?

Рейн снова ощутила глухое раздражение. Он вновь манипулирует ею. Мы. Куда мы пойдем? Скажите, какой командир!

Но больше всего Рейн потрясло другое. Она умирала от желания прикоснуться к Корду. Она сама не понимала, почему испытывает такое желание.

Собрав волю в кулак, она наклонилась за рюкзаком.

Корд опять опередил ее, легким движением подхватил его и повесил себе на плечо. Потом поднял камеру и бинокль и передал их Рейн. В руке у него снова появился блокнот и карандаш.

– Займись камерой, – посоветовал он, – а я позабочусь об эскизах.

– Они плохие, да? – удивленно спросила она. Вообще-то Рейн знала, что в ее эскизах никому не разобраться, кроме нее самой. Капитан Джон частенько говорил ей об этом.

– Слава да Винчи тебе не угрожает.

– А тебе?

– Узнаешь сегодня вечером, когда посмотришь на мои эскизы после нашего обеда.

– Мистер Эллиот… – начала Рейн спокойно.

– Разве ты не проголодалась после такой прогулки? – невинно осведомился он.

– Конечно, но…

– Хорошо, – тотчас согласился он. – Ты везешь меня в Санта-Аниту, а я плачу за твой обед. Справедливая сделка, как думаешь?

– И все же…

– Хорошо, за два обеда, – быстро сказал он, улыбаясь и глядя на нее сверху вниз. – Леди, это грабеж средь бела дня! Да, и зовут меня Корд, а не мистер Эллиот.

Рейн не чувствовала себя такой беспомощной с тех пор, когда ей приходилось иметь дело сразу с двумя старшими сестрами.

– Веди меня на свою вершину, – сказал Корд, еле сдерживая смех. Вскоре у него пропало желание смеяться и осталось лишь чувство голода, и этот голод становился тем сильнее, чем дольше он смотрел на девушку. – Если ты скажешь мне уйти, я уйду. Но я бы очень хотел остаться. Я буду хорошо себя вести. Обещаю.

В этот миг его голубые глаза заблестели, словно алмазы. На фоне резких волевых черт лица Корда его глаза были неприлично яркими в обрамлении густых темных ресниц, Рейн отвела от него взгляд. Она приехала сюда изучать калифорнийскую почву, а не мужчину. Пускай это даже Корд Эллиот.

Постепенно Рейн начала различать окрестности. Она увидела, что на большинстве холмов пусто, строений мало и они достаточно далеко. Сумерки медленно выползали из безвестных ущелий, окутывая тенями землю и возвещая о наступлении темноты.

Внезапно Рейн обрадовалась, что сейчас с ней Корд Эллиот. Намеренно или нет, но он одним рывком выдернул ее из удобного, привычного мира, в котором самое главное событие – это соревнования наездников. Со всей прямотой и безапелляционностью Корд напомнил ей о существовании другого мира, в котором правит насилие.

– А как твоя работа? Ты ведь должен здесь чем-то заниматься? – спросила она наконец.

– У меня такая же работа, как и у тебя.

Она резко повернулась к нему, не в силах скрыть удивление.

– Ты наездник?

– Нет. – Корд едва заметно улыбнулся. Он не был наездником, хотя у него имелся опыт обращения с мустангами и еще кое с какими породами лошадей. – Я просто хотел сказать, что нам обоим надо быстренько осмотреть дистанцию для соревнований.

– Что ты ищешь?

– Много чего, например, места, в которых можно кое-что спрятать и где могут засесть снайперы, а также мертвые зоны для радиоволн. Засады.

Рейн с тревогой посмотрела на Корда, а он вынул очень маленький приемник из брючного кармана, выдвинул телескопическую антенну и спокойно произнес:

– Тори? Еще час. Там же. – Пауза. – Хорошо.

Рейн не расслышала слов собеседника из-за шума помех, но Корд все понял. Он убрал антенну и засунул приемник в карман. Потом взял ее за руку и повел к ближайшему холму. Вокруг него извивалось сухое русло реки, через которое пройдет олимпийская дистанция.

– Скажи мне, что ищет наездник, осматривая трассу? – спросил Корд.

Рейн шла рядом с ним, но вопроса не слышала. Она все еще не вышла из оцепенения. Оказывается, Корд явился из того мира, где насилие и предательство – скорее нонсенс, чем чудовищная неожиданность.

Это мир ее отца.

Это мир, который она ненавидела.

Это мир, в который она поклялась никогда не возвращаться.

– Рейн! – встревоженно окликнул ее Корд.

Она глубоко вздохнула и стала рассказывать о предстоящем троеборье. И о том, что ее больше всего беспокоит. Ее привычная жизнь, наверное, так же понятна ему, как инопланетянину.

– Сегодня я только пытаюсь получить представление о местности. Она нисколько не похожа на Виргинию, – добавила она сухо, глядя на сожженные солнцем холмы.

Корд быстро взглянул на нее и обронил:

– У тебя нет южного акцента.

– Мой отец работает на правительство. Я слишком часто переезжала с места на место, чтобы успеть приобрести вообще какой-то акцент.

Кроме того, в привилегированных учебных заведениях акцент не поощрялся, но об этом Рейн умолчала. Меньше всего ей хотелось упоминать о богатстве, потому что это отдалило бы от нее мужчину, который заставлял ее сердце бешено биться.

– Что ты хочешь увидеть, найти? – настаивал он. – Может быть, я смогу тебе помочь.

Она поколебалась, потом пожала плечами.

– Я знаю, чего можно ждать от дистанции, после того как двадцать лошадей передо мной пробегут через виргинские холмы, но сухая земля – совершенно другое дело. – Она нахмурилась. – Наверное, Деву будет труднее финишировать, чем обычно. Здесь есть места посложнее, чем он привык.

– Обрати внимание на ручьи. Вокруг них полно глины. Она скользкая, как грех.

Рейн посмотрела на Корда.

– Ты действительно не наездник?

– Не профессиональный, и с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, я не ездил.

– Ты слишком большой, чтобы быть жокеем, – оценивающим взглядом пройдясь по его высокой фигуре, заметила Рейн. Шесть футов с хвостиком. – У тебя сильные плечи и ноги, крепкие руки и отличная координация движений. Ты охотник?

Его губы скривились в беззвучном смехе.

– Правда, не такой, как ты думаешь. Я, конечно, ел то, что удавалось подстрелить, да и верхом ездил. На родео.

Заинтригованная, Рейн ждала рассказа о его прошлом.

Поскольку он молчал, она спросила:

– Почему же ты бросил?

– Вьетнам, – быстро ответил он.

– А после того? – осведомилась она, не в силах обуздать любопытство по отношению к мужчине, который шел рядом с ней и держал за руку, словно на свидании.

– Другая война.

Рейн помолчала минутку и переспросила:

– А потом?

– Для меня не было никакого «потом».

Рейн поняла: незачем приставать с расспросами. Совершенно ясно, что жизнь Корда – это тайна за семью печатями.

Как и жизнь ее отца.

– Так ты до сих пор в армии или служишь морским пехотинцем? Или еще где-то? – допытывалась она.

Он остановился и повернулся к ней лицом. Глазами-щелками он оглядел ее всю, от каштановых волос до пыльных туристских ботинок.

Рейн ответила ему взглядом, в котором было и понимание, и вызов, и тоска, – она вспомнила о своем детстве и о том, как страдала в разлуке с отцом.

– Забавно, – произнес он сардонически, – ты напоминаешь мне кошку. Только у тебя нет ни пушистых ушей, ни длинного хвоста, ни усов. Но любопытства тебе не занимать.

– А ты любишь задавать вопросы, а не отвечать на них. – Ее голос звучал бесстрастно, а глаза были так же сощурены, как у него.

– Да-да, настоящая кошка. И любопытство при тебе, и коготки. – Несколько секунд он смотрел на овальное лицо, на коричневатые глаза, в которых вспыхивали золотые и зеленые искорки, на красиво очерченный рот, способный очень быстро из улыбающегося становиться серьезным. – Что ты на самом деле хочешь знать, Рейн Смит?