Заколдованная - Лоуэлл Элизабет. Страница 17

— Нет, — сказал Дункан, вновь повернувшись к Эрику, — безбрачие не по мне. Ни сейчас, ни потом.

— Даже не помышляй об этом, — ледяным тоном произнес Эрик.

— Не помышлять о чем, милорд? — спросил Дункан.

— О том, чтобы соблазнить Эмбер.

— Ни одну девицу невозможно соблазнить без ее разрешения.

— Эмбер зовется Неприкосновенной. Она абсолютно невинна. Она не будет иметь ни малейшего понятия о том, что нужно от нее мужчине, пока не будет уже слишком поздно.

Дункан засмеялся, чем привел Эрика в сильное возмущение.

— Ни одна нетронутая дева не может так пылко и чувственно отзываться на присутствие мужчины, — с усмешкой возразил Дункан.

Возмущение Эрика уступило место холодной ярости.

— Заруби себе на носу, Дункан Безымянный, — четко произнес Эрик. — Если ты соблазнишь Эмбер, то тебе придется встретиться со мной в поединке. И ты умрешь.

Несколько мгновений Дункан ничего не говорил. Потом он посмотрел на Эрика холодным, оценивающим взглядом человека, для которого сражения вовсе не были чем-то новым иди страшным.

— Не вынуждай меня схватиться с тобой, — сказал Дункан, — потому что я выйду победителем. Твоя смерть опечалила бы Эмбер, а у меня нет желания причинять ей горе.

— Тогда держи свои руки подальше от нее.

— Как будет угодно леди. Если она, как ты говоришь, неприкосновенна, то это будет не трудно. Она не попадется на приманку чувства.

— А ты ее не подбрасывай, — отрезал Эрик.

— А почему бы нет? Она уже давно переступила брачный возраст, однако все еще не обручена и не принадлежит никакому лорду. — Помолчав, Дункан добавил: — Или я ошибаюсь?

— Обручена? Нет.

— Она возлюбленная какого-то лорда?

— Я же сказал тебе, Эмбер неприкосновенна!

— Она твоя? — не отставал Дункан.

— Моя? Ты что, не слышал, что я сказал? Она…

— Неприкосновенная, — перебил Дункан. — Да. Это ты так говоришь.

Дункан нахмурился, пытаясь понять, почему Эрик так упорно твердит, что Эмбер — девственница, тогда как сам он ничуть не сомневался в противоположном.

— Ты бережешь Эмбер для себя? — после минутного молчания спросил Дункан.

— Нет.

— В это трудно поверить.

— Почему?

— Эмбер такая… необычная. Ни один увидевший ее мужчина не может не пожелать ее.

— Я могу, — резко сказал Эрик. — Я к Эмбер испытываю не больше плотского желания, чем испытывал бы к родной сестре.

От удивления Дункан не мог вымолвить ни слова и молча смотрел на Эрика.

— Мы вместе выросли, — пояснил, тот.

— Тогда почему ты против того, чтобы я прикасался к ней? Ты ее уже просватал? Или она чувствует тягу к монашеской жизни?

Эрик покачал головой.

— Постой, дай сообразить, правильно ли я понял, — осторожно проговорил Дункан. — Сам ты не собираешься добиваться Эмбер.

— Нет.

— И у тебя нет никаких планов относительно ее замужества.

— Никаких.

— И все же ты запрещаешь мне прикасаться к ней.

— Да.

— Это из-за того, что я не помню, кем — или чем — я был до того, как проснулся в хижине Эмбер? — спросил Дункан.

— Это из-за того, что Эмбер такая, какая есть. Запретная.

С этими словами Эрик пришпорил лошадь и поскакал вперед, догонять своих рыцарей. Он больше не заговаривал с Дунканом, пока они наконец не достигли цели и не поехали через окружавшие Морской Дом деревушки и покрытые стерней поля.

Когда всадники оказались внутри первого кольца частоколов, которыми был обнесен Морской Дом, Эрик повернул лошадь и махнул Эмбер и Дункану, чтобы те поднялись к нему на бугор, возвышавшийся над расположенными ниже земляными укреплениями. С этого места было ясно видно, что оборонительные сооружения Морского Дома перестраивались так, чтобы превратить его в настоящий укрепленный замок. Множество народу трудилось здесь в этот непогожий день — волокли на полозьях камни, тащили бревна, утрамбовывали землю между каменными стенами.

Еще один частокол из бревен и земли возводился почти у самого основания каменистого холма, господствовавшего над болотом и пространством морского залива. Стоявший на вершине холма замок почти полностью скрывали только что построенные каменные крепостные стены. Над воротная надстройка и башни, парапеты и внутренний двор, ров и подъемный мост — все это можно было видеть либо в общих чертах, либо уже в готовом виде.

Дальше линии укреплений почти ничего нельзя было различить, кроме густого тумана, темного блеска соленой воды в протоках да прибитой дождем травы. Близость громады океана, скрытого низкой завесой облаков, ощущалась в воздухе. Бухта, которую охранял Морской Дом, была широкая и мелководная; при отливе обнажался низкий, плоский берег, а в час прилива вода подступала к окаймлявшим бухту солончакам. На всем пространстве солончаков к поверхности поднималась пресная вода, и небольшие ручейки стекались к бухте с покрытой зеленью холмистой равнины.

— Что скажешь? — спросил Эрик у Эмбер, когда та подъехала к нему в сопровождении Дункана.

— Работа идет так быстро, — сказала Эмбер. — Просто не верится. В прошлый раз, когда я приезжала в Морской Дом, здесь был всего лишь один частокол для защиты замка.

Смысл этого лихорадочного строительства не ускользнул от Дункана. Морской Дом укреплялся со всей быстротой, на которую были способны люди, таскавшие камень, бревна и корзины с землей.

— Когда укрепления будут готовы, я собираюсь заново перестроить дом, сделать его целиком из тесаного камня, — сказал Эрик. — Потом заменю наружные частоколы каменными стенами и поставлю еще один частокол из бревен и земли за внутренним и наружным дворами.

— Это будет просто великолепно, — радостно улыбнулась Эмбер.

— Меньшего Морской Дом не заслуживает. Когда я женюсь, здесь будет моя основная резиденция.

— Лорд Роберт уже выбрал тебе достойную супругу? — спросила Эмбер.

Прищурившись, Дункан старался уловить хотя бы намек на ревность в голосе Эмбер. Эрика, может быть, и не тянет к Эмбер, как тянет мужчину к желанной женщине, но Дункану казалось невероятным, чтобы Эмбер не влекло к красавцу-лорду.

Но, как бы внимательно ни прислушивался и ни вглядывался Дункан, он не находил ни в ее голосе, ни в выражении лица ничего, кроме простой привязанности.

— Нет, — ответил Эрик. — Трудно найти девушку, которая была бы угодна сразу и шотландскому, и английскому королю.

Дункан заметил в голосе Эрика скрытое раздражение. Это раздражение появлялось у него всякий раз, когда самолюбивому молодому лорду приходилось сталкиваться с реальным доказательством власти Генриха, короля Англии.

— А что станет с замком Каменного Кольца после того, как ты женишься? — спросила Эмбер. — Я не могу его себе представить без тебя.

— Ты будешь здесь в полной безопасности — в замке будут жить Кассандра и мой сенешаль [4].

— А, так ты решил наконец, кто будет твоим сенешалем?

— Нет. Я пока не нашел никого, кому можно доверить такой лакомый кусочек, как замок Каменного Кольца. А до тех пор… — Эрик пожал плечами.

— Мне будет тебя не хватать.

Эмбер так тихо произнесла эти слова, что Эрик их почти не услышал.

Зато услышал Дункан. Это новое свидетельство привязанности между Эриком и Эмбер раздосадовало его.

— Все равно я буду проводить часть года в Каменном Кольце и в Уинтерлансе, — сказал Эрик, — независимо от того, женат я буду или нет.

Эмбер только улыбнулась, покачала головой и сказала:

— Ты славно потрудился над укреплением Морского Дома.

— Благодарю тебя. Разговоры с рыцарями, вернувшимися из Святой Земли, натолкнули меня на многие мысли.

— Не говоря уже о норманнах, — вставил Дункан. — Они мастера по строительству замковых стен и дворов.

— Да. Я не собираюсь отдавать свою землю норманнским захватчикам.

— Ты в скором времени ждешь нападения?

— А почему ты спрашиваешь? — резко спросил Эрик.

— У твоих работников такой вид, будто у них за плечами долгое и трудное лето.