100 великих аристократов - Лубченков Юрий Николаевич. Страница 75

В эти дни король дает праздник своему двору, на котором придворные – в том числе и сам Людовик – изображали средневековых рыцарей. Символом короля была полураспустившаяся роза, скрытая до половины листьями, и слава девиза: «Чем меньше показывается, тем прекраснее». Всем все было ясно.

Через положенное природой время у короля и Луизы родилась девочка. Маленькая мадемуазель де Блуа положила собой начало череде королевских детей от фавориток. Рождение дочери у Лавальер окончательно подтвердило, что при дворе Людовика XIV появилась официальная фаворитка, которая стала одной из самых необычных фавориток среди множества других женщин, находившихся в подобной ситуации.

Луиза со временем начала привыкать к своему положению. В 1663 году король перевез ее во дворец – поближе к себе. Это уже было явным подтверждением их связи и явным признаком благоволения – скрывать было нечего. На следующий год он уже открыто и демонстративно играл с ней в карты, подтверждая свою неутихающую венценосную дружбу у всех на глазах.

Затем король купил своей фаворитке дворец, в одной из комнат которого она нашла еще один подарок короля – ларец с драгоценностями. Она продает бриллианты и на вырученные деньги основывает два госпиталя: для бедных стариков и для воспитания бедных сирот. Две недели она никуда не выходила из своего дворца, привыкая к своему новому положению, а когда вышла после добровольного заточения – двор был у ее ног. Ее признали своей новой повелительницей, и весь двор считал за честь раболепно прислуживать ей. Началась официальная эпоха фаворитизма. Король пребывал в твердой уверенности, что, любя его, Лавальер должна оставить все свои мрачные думы и предаваться беспечальному счастью. Луиза молчаливо сопротивлялась.

У Луизы и Людовика было четверо детей, из которых выжили только двое. Их дочь – мадемуазель Нант, будущая принцесса Конти, была первой, кто основал традицию, согласно которой Людовик всеми силами стал сближать своих незаконных детей со знатнейшими родами Франции, с принцами по крови. В дальнейшем, любя своих незаконных детей больше, он даже уравняет их с законными родственниками, дав им право на возможность занятия французского престола. Другим ребенком был сын – граф Вермандуа, который станет адмиралом Франции.

Луиза пребывала по-прежнему в плену своих дум. Политикой она не интересовалась, гипертрофированным честолюбием не страдала, особым корыстолюбием тоже, всецело полагалась на щедрость Людовика, которая, надо сказать, ее не обманывала. Ее детьми также занимался Кольбер. Почти сразу же после рождения их отдавали ему, и он вместе с женой воспитывал их в строгости и послушании.

Сама Луиза не желала узаконения своих детей, дабы они не возгордились и им не пришлось бы в дальнейшем испытывать разочарований. Однако Людовик настоял на этом. И мадемуазель Нант, родившаяся в 1666 году, на следующий год была узаконена парламентом и получила патент на свое узаконенное происхождение.

По поручению Людовика Кольбер купил для Луизы имение Важур в Ренси, и отныне Луиза стала герцогиней Важур. Произошло это 13 мая 1667 года. Но еще за год до этого стали заметны признаки охлаждения короля к Луизе: на его любовном горизонте начала восходить новая звезда – маркиза Франсуаза Атенаис де Монтеспан.

Двор принял эту новость спокойно, ибо здесь Луизу не любили: она постоянно грустила, стало быть, никаких празднеств не хотела и не просила о них короля. И самое главное – она не слишком интенсивно протежировала своим друзьям и сторонникам. Фаворитам подобного не прощают.

Началу романа короля с Монтеспан предшествовал пролог, в ходе которого умная, честолюбивая, проницательная Франсуаза сумела подружиться с Лавальер. Луиза, истомленная отсутствием родственной души, все доверчиво рассказывала новой подруге. Королю же Луиза с восторгом рассказывала о Монтеспан, тем самым обратив внимание монарха на нее.

Объяснение Людовика и Франсуазы произошло на балу у принцессы Генриетты. Умная женщина не стала хаять свою начинающую уходить в тень соперницу. Она ее даже хвалила, хотя не упустила возможности выставить себя в лучшем свете, сравнивая себя с Луизой. Ее слова Людовик повторит Луизе перед окончательным разрывом с ней.

Но все это будет позднее. Пока же Людовик уехал на войну во Фландрию, и жена его как-то невольно сблизилась с Луизой, мучаемая тем же страхом за жизнь короля. Вскоре Франция одержала победу, и дружба соперниц кончилась.

Первая встреча Луизы с возвратившимся из похода королем прошла холоднее, чем обычно. И Луиза поняла, что любовь Людовика к ней прошла. Она опять уезжает в Шальотский монастырь, надеясь, что вновь король приедет за ней сюда. За ней приехали, но не король, а принц Конде. Она вернулась, а Людовик, встав на колени перед ней и поставив рядом дочь, сказал: «Не оставляйте нас более». Двор – чуткий барометр, к тому же раздраженный надменностью и гордыней Монтеспан, которые она пока только начала проявлять – переметнулся к Луизе.

Но король уже любил Франсуазу – Лавальер была лишь привычкой.

Тем временем Людовик завоевывает Франконию и устраивает по этому поводу праздник. Опять были рыцари и девицы. На щите короля был символ Франсуазы: на ее любимом лазоревом цвете прекрасная алмазная звезда, окруженная множеством других малых звезд, и девиз: «Блистательнейшей и прекраснейшей». Для Луизы это стало ясно, что положен конец отношениям ее и Людовика.

Жена маршала де Бельероне пригласила Луизу на постриг своей старшей дочери, решившей уйти в монастырь. И Лавальер внезапно поняла, в чем ее спасение от мук неумолкающей преступной любви и ревности. Она тоже решает стать монахиней. Последней каплей ее чаши терпения было желание короля, чтобы она стала крестной матерью младшей дочери Монтеспан. Она стала ею, а на следующий день приехала к настоятельнице строгого кармелитского монастыря на бульваре Сен-Жак. Настоятельница дала ей шесть месяцев на размышление.

Узнав об этом, король взял с Луизы слово, что она еще год пробудет при дворе, в надежде, что она одумается. Луиза смиренно согласилась, но публично объявила о своем скором пострижении. Прошел год, 2 июня 1674 года она приехала в монастырь и встала на колени перед игуменьей: «Почтенная мать. Я всегда во зло употребляла свою волю. Теперь вручаю ее в Ваши руки, чтобы никогда уже не пользоваться ей».

Перед уходом в монастырь Луиза упала на колени перед королевой и получила у нее прощение за все свои прегрешения. Детей она оставила на попечение отца. Она подводила все земные дела, дабы уйти с легким сердцем.

Сестра Людовика проведет в монастыре 36 лет. Королева, пока будет жива, часто будет навещать ее. Король, имя которого Лавальер как последнее «прости» примет при постриге, не навестит ее никогда.

ДЖОН ЧЕРЧИЛЛЬ

(1650—1722)

Герцог Мальборо (1702), генерал-фельдцейхмейстер.

В Англии всегда придавали большое значение древности рода и, если имелась хоть малейшая возможность, старались возвести свой род к потомкам тех, кто пришел на Британские острова в XI веке вместе с Вильгельмом Завоевателем. Род Мальборо ведет свою родословную от норманских соратников Вильгельма, хотя это утверждение и подвергается сомнению рядом исследователей.

Первым предком Черчилля, о котором есть достоверно установленные сведения, был Джон Черчилль, живший в Англии в графстве Дорсет в XVII веке. Он был женат на Саре Уинстон, дочери сэра Генри Уинстона из Глочестера. Их сын Уинстон в период буржуазной революции вступил в армию и воевал на стороне короля Карла I. К 1643 году он дослужился до звания капитана кавалерии и вскоре женился на леди Дрейк, которая происходила из семьи Фрэнсиса Дрейка, знаменитого пирата, приобретшего огромное состояние путем грабежа испанских владений в Вест-Индии и возведенного королевой Елизаветой I в рыцарское достоинство. Семьи Уинстона Черчилля и Елизаветы Дрейк поддерживали разные политические партии: капитан Черчилль сражался за короля, а семья Дрейков воевала на стороне войск Кромвеля. Но политические разногласия не мешали выгодному браку, и семьи оказывали взаимную поддержку друг другу. После восстановления монархии Уинстон Черчилль как верный ее приверженец был избран в парламент, а затем занимал высокий пост в Ирландии и по возвращении в Англию был назначен управляющим королевским имуществом.