Это моя собака - Лукницкий Сергей Павлович. Страница 36

Что ж, первый урок пошёл на пользу. Мы узнали с Витей волшебные слова, с помощью которых можно будет решать в Италии сложные проблемы.

А здесь наконец проблемы кончились, и мы вздохнули, когда обнаружили себя в поезде, мчащемся в Одессу — оттуда отплывал наш корабль, — посмотрели друг на друга и рассмеялись. Нас даже не огорчило то, что, несмотря на название поезда — «Белая акация», в нём невероятно воняли уборные в обеих сторонах вагона. Наше купе было посередине, и мы открыли окна.

Дядя Серёжа вышел поговорить с проводником насчёт чая, а мы стали вспоминать, как нас провожали Мама-Маша, Пал Палыч и заметно уже подросший Витин младший брат Костя.

— Будь осторожен, Витенька, — говорила Мама-Маша сквозь слезы.

— Что ты, мать, учишь его, он взрослый мужчина, к тому же — «будь осторожен», «будь осторожен», — не насовсем же едет, в гости.

Тут Мама-Маша совсем заплакала, но уже сквозь смех.

— К тому же дети за границей взрослеют быстрее, — добавил подошедший к вагону дядя Серёжа, — и Виктор, глядя на них, поучится кое-чему. У них есть чему поучиться.

— Ты, Сереженька, ему всех денег не давай, — сказала Мама-Маша.

— Ну уж нет, получил сполна тот час же по прибытии в порт: быть мужчиной надо учиться не постепенно.

Я утвердительно гавкнул, а поезд дал прощальный гудок.

Потом мы долго махали руками и хвостом и, наконец, уселись в купе. Весь следующий день мы смотрели в окно, где видели мычащих коров, пасущихся овец и кудахтающих кур. Мы покупали на украинских станциях сливы, инжир, кукурузу и дыни, а на редких остановках я бегал под кустики, и мы ехали дальше.

Украина, когда мы проезжали её, показалась мне удивительно красивой, мягкой и доброй, как лето на даче, а совсем не чужой страной. Пользуясь случаем, мы старались набраться впечатлений.

В ночь накануне прибытия в Одессу мы почти не спали и все представляли себя на теплоходе.

Отчасти это было потому, что в купе не горел свет. Вероятно, победившая демократия в лице Министерства путей сообщения считала, что народ, хотя бы даже ив моем лице, может продолжать находиться в темноте…

А утром…

Наш поезд уже приближался к Одессе, как вдруг я увидел море. То есть, увидев его, я даже не понял, что это. Я же его никогда не видел из окна поезда, хотя в прошлом году и плавал по нему в лодке.

Дядя Серёжа решил нас немного просветить в географии. Эти взрослые всё-таки удивительные люди. Но надо отдать ему должное. слушать то, что он говорил, было полезно.

На Чёрном море, оказывается, кроме нашей, стоят такие страны, как Румыния, Болгария, Турция. Площадь моря четыреста двадцать две тысячи квадратных километров, самая большая его глубина не превышает путь больше двух километров. Ничего себе! Попробуй донырни. На западе и северо-западе берега у моря низкие, на востоке и юге к морю вплотную подступают горы, островов у него мало. Водится в нём рыба под названием хамса, ставрида, скумбрия и шпрот. Когда она только появится в магазинах? Хотя я помню её ещё щенком — она была в банках.

А тут неожиданно у самых рельсов появилась вода, да в таком количестве, что не было видно берегов, и дядя Серёжа прервал свою лекцию. Честное слово, захотелось даже писать стихи, хотя для собаки моего размаха это уже совсем не лезет ни в какой ошейник. Я, позабыв все правила приличия, выбежал из нашего купе и громко залаял.

— А билет у тебя есть, пёсик? — тотчас же спросил меня усатый дядя в железнодорожной форме, который как раз проходил по нашему вагону.

Я уже заметил, что к писателям и собакам железнодорожные служащие почему-то непременно обращаются на «ты».

Я немедленно закрыл пасть, спрятал язык и, перестав лаять, устремился в купе, но дядя пошёл за мной. Мой хозяин Витя торжественно предъявил контролёру билет, и тот ушёл разочарованный, снисходительно потрепав меня за ухом.

Но вообще в нашем вагоне, видимо, любили собак, потому что на остановках было много желающих погулять со мной, и я этому не противился, понимая, что, может быть, когда человек куда-то едет, к тому же отдыхать, он становится добрее. Как бы то ни было, неожиданная проверка билета настроения мне не испортила. Да и время пошло быстрее. Вскоре мы прикатили на вокзал, пахнущий, как все вокзалы на свете, железом и ещё чем-то.

Проводников вагона я не запомнил, хотя и приветливо с ними попрощался.

Утром от волнения мы сразу же помчались в порт, где стало известно, что наш теплоход отплывает только в пять часов вечера, и поэтому решено было посмотреть Одессу.

Жемчужина у моря

Одессу иногда называют «Морской жемчужиной». Но я так мечтал о морском путешествии, что на Одессу сперва не смотрел, ведь она, хотя и жемчужина у моря, но все же доступней, чем Италия, и поэтому меня, я надеюсь, вы не очень осудите. Да и когда мы проезжали по городу в такси, она показалась мне грязной.

Но дядя Серёжа сказал, что это не город грязный, а окно в машине, через которое я пытался что-то увидеть.

Поскольку дядя Серёжа профессор географии, то ему сам Бог велел рассказать нам про Одессу то, что, быть может, и полезно знать, но для путешественника, ищущего только впечатлений не пригодится никогда.

Но, может быть, моим читателям будет интересно узнать, что Одесса — это город свободный, хотя формально входящий в состав Украины, находится он на Чёрном море, на Крымском полуострове, он к тому же важный центр машиностроения, химической, нефтеперерабатывающей и кондитерской, что очень важно для нас с Витей, промышленности. Многие зарубежные фирмы считают за честь иметь дело с одесскими предпринимателями. Но конфет в магазинах не было. Зато в городе мы насчитали четырнадцать университетов и институтов, шесть театров и множество музеев; в годы Второй мировой войны фашисты хотели его разрушить, но город оборонялся семьдесят три дня и победил.

В центральной части Одессы, я это сам видел, действительно высится на холме волшебный мраморный ансамбль классических зданий с Потемкинской лестницей и памятником основателю Одессы Дюку Ришелье.

Мы там сфотографировались все вместе на этой лестнице возле памятника Дюку. Потом эта фотография пришла нам домой в Москву по почте.

А что мне понравилось в Одессе больше всего, так это то, что как раз из центральной её части, с любой ступени Потемкинской лестницы и даже от памятника Дюку было видно море, причал и наш теплоход, на котором нам предстояло отправиться в путешествие.

Буду справедлив, в Одессе очень много красивых женщин, повсюду звучит смех, а улицы превращены в торговые ряды. На одной из таких улиц я увидел двух дам: постарше и помоложе. С ними на поводке очаровательная собачка, которую они называли Козеттой.

«Итальянцы, — подумал я, — а вдруг мы поплывём вместе?»

Трап теплохода

Как и обещал на вокзале дядя Серёжа маме Маше, тотчас же по прибытии в порт Одесса он передал Вите деньги. Эти деньги назывались валютой. И были они совершенно не похожи на наши. То есть в общем-то такая же бумага — синяя, зелёная, но относились к ней почему-то лучше, чем к нашей. Я вспомнил, как мы её получали, и не получили бы, если бы не Мама-Маша. Она пошла к банковским чиновникам и убедила их, что обменять ребёнку деньги на поездку — это не значит подорвать экономическое могущество государства.

И валюту мы получили. Я вилял хвостом, потому что обаяние — это форма выражения щедрости.

Когда мы выходили из банка, какой-то банковский работник проворчал:

— Депутатам валюты не хватает, а тут собак возят.

Я не успел его облаять, как меня увела Мама-Маша. …Ну, это дело прошлое, а сейчас мы уже были на полпути к путешествию.

В порту пахло стеклом, бетоном, паспортами и контрабандой. Я прикинул, что, вероятно, мог бы работать даже и таможне. У меня ведь нюх-то какой! Не раскрывая чемодан, я скажу вам, сколько и чего там лежит. А что деньги не пахнут — это ерунда. Ещё как пахнут! И стыдно мне говорить, но пахнут вкусно.