Подняться на башню - Андронова Лора. Страница 47

— Давай-давай, — приободрил ее колдун. Поднявшись на все лапы, она втянула в себя воздух и дунула. Что-то просвистело, вжикнуло, как спичка о коробок, и яблоко рассыпалось в морозное крошево.

— Для первого раза недурно. Вот агрессивности бы тебе еще побольше. Силищи-то хоть отбавляй, а использовать боишься.

Фархе подошел к своему творению совсем вплотную, погладил толстый чешуйчатый бок.

— Боишься или не хочешь? Может, не считаешь нужным?

По его лицу пробежала тень. Он вспомнил огромные от испуга глаза Цищера, вспомнил, как скребли по прутьям клетки бархатные коричневые лапки.

— Получается, что роль ролью, а защищать какой-то мешок с соломой, забыв о собственной шкуре, ты не хочешь. Но все же тебе придется это делать.

Ссутулившись, колдун прошелся по двору, оставляя на снегу четкие черные следы. Пальцы механически терли запястье.

— Только вот как тебя заставить? Как?

Тундра была прежней. Все та же плоская земля, те же лишайники, то же комариное зудение. Но на этот раз ее однообразие с лихвой компенсировал блеск войска Опеки Северной Кромки. Сверкали латы, развевались вымпелы, лоснились катапульты и баллисты. Колдун устало вздохнул.

— Ты бы еще с десяток фрондибол притащил, — сказал он, обращаясь к восседающему на специальном возвышении Зурту.

Бат скользнул по нему туманным взглядом. — В прошлый раз твое крылатое детище вывело из строя немало моих солдат.

— Но никто не погиб.

Зурт развел руками. Из-за его спины вынырнул Митц. — Благодаря волшебным снадобьям! — Мальчишка восхищенно покосился на Фархе. — Даже Варико, у которого были сломаны три ребра и ключица, вот-вот встанет на ноги.

— «Я не целитель, я не целитель», — передразнил бат. — Мы знаем, чего ты стоишь.

— Да. И тебе доподлинно известно, что ни с чем серьезным я бы не справился. Вывихи, ушибы, поверхностные ранения — но не более, никак не более. Не моя специализация.

Выстроившиеся в шеренгу солдаты тревожно поглядывали на хифанию. Та лежала неподалеку, нежась в лучах неяркого солнца. Крылья легонько подрагивали, показывая, что ее расслабленность — мнимая и в любую минуту она готова принять бой.

— Ладно, пора бы и начать. Фархе кивнул:

— Давайте сюда вашу холстину с галькой.

— Сперва посмотри на нее, — лениво засмеялся бат. — Внимательно. С этими словами он протянул колдуну мешок.

— Однако… Решето…

— То-то и оно.

— Рыболовецкая сеть, хоть карасиков лови. Плотная ткань была изрезана, исколота, из прорех торчали пучки соломы, края обтрепались.

— Частично постарались мои молодцы, частично — сама хифания.

— Зубьями-то как измочалила, — встрял Митц.

— А это, очевидно, следы от зачарованных мечей?

— Похоже на то.

— Стрелы вот тоже…

— Понимаешь теперь, о чем я?

— О чем ты?

— Тварь должна не только не давать украсть доверенный ей предмет, но и не допускать его повреждения. Иначе ей нельзя будет дать на хранение что-то мало-мальски ценное.

Фархе пожал плечами:

— Согласен.

— К тому же мы должны проверить, как она умеет беречь людей.

— Что?! — Колдун сдвинул брови. — Каких еще людей? Зачем?

— Например, ценных пленников.

— Так…

— Что тебя смущает? Боишься, что монстрица еще не готова к такому? — усмехнулся бат.

— Как раз нет. Я сильно изменил ее поведенческий тип, она непременно справится, но это опасно, Койло, это действительно опасно! Подумай, что может случиться. И кто захочет так рисковать…

— Мы уже обо всем договорились. Бросим кости, — ответил он, доставая из пояса кожаный стаканчик. — Чтобы показать моим людям, что особого риска нет, и я сам, и ты будем тянуть жребий. Ты согласен?

— Я… Фархе застыл. — Я согласен.

— Тогда приступим.

Одиннадцать стеклянных кубиков катилось по настилу, отсчитывая причитающиеся каждое очки. Гордый порученным ему заданием Митц заносил цифры в тощую книжицу.

— Проще было бы обойтись палочками разной длины, проворчал колдун.

— Ничего. Мы не торопимся.

— Сколько?

— Шестнадцать.

— Не повезло… А у тебя, Оп?

— Пятьдесят два.

— Шестьдесят шесть, — сказал бат. — По максимуму.

— Фархе?

— Двадцать пять. — Он постарался расслабить судорожно сжатые пальцы.

— Вот и все, кажется. У кого меньше всех?

— Папа, погоди, а я? Зурт налился краской:

— Митц, ты еще слишком мал, чтобы…

Солдаты зароптали. Вперед выехал немолодой имперский рыцарь.

— Кости должны бросать все. Такой был уговор. — Но он же еще ребенок!

— Оттого его жизнь не становится для меня более ценной, к тому же серьезного риска ведь нет?

— Я запрещаю! Ропот усилился.

— Отец, не позорь меня, — тихо проговорил Митц. — Я кину кости.

В воцарившейся тишине он придвинул к себе стаканчик, потряс его и высыпал кубики на настил:

— Одиннадцать.

Фархе опустил глаза, разглядывая причудливо вырезанный стебелек травы у себя под ногами. Его била дрожь. Снова скребли по прутьям клетки кошачьи коготки, колол холодом шелковый браслет.

— Не бойся, Митц. Это не опасно. Совсем не опасно, — уверенно сказал он.

Хифания заинтересованно принюхалась к стоящему перед ней мальчику. Острый гребень то встопорщивался, то опускался, плотно прижимаясь к голове. Фархе положил ладонь ей на затылок, взял за руку Митца.

— Если с ним что-то случится, клянусь всеми богами, тебя уже ничто не спасет, — проговорил Зурт, стискивая эфес меча.

— Он будет в полном порядке.

— А ее вопли?!

— Я позаботился об этом. Он ничего не услышит.

— Мы отрабатываем вариант ценного пленника, ваша светлость, никто не будет целиться в человека, — добавил немолодой рыцарь.

— Малейшая царапинка…

— Успокойся. Жизни твоего сына ничего не угрожает. — Колдун строго оглядел обступивших его людей. — Отойдите на несколько шагов. Вот так.

Он втянул ноздрями воздух и произнес:

— Кернех азум, кернех ум.

Пронесся порыв теплого, пахнущего цветами ветра, зашелестела трава, с утроенной силой зазвенели комары. Хифания вытянулась в струнку, на мгновение одеревенела, пожирая глазами обомлевшего мальчика, потом осторожно подошла ближе, обхватила за талию и подалась в сторону. Зурт сделал движение, словно хотел последовать за ними, но удержал себя.

— Начинайте, — коротко бросил он и отвернулся.

Протрубил горн, и цепочка солдат потянулась вперед.

Битва была недолгой. Хифания, неделю назад выбравшая тактику пассивной зашиты, на этот раз воплощала собой бешенство и ярость. Едва в воздух взмыли первые стрелы, она закричала — чудовищно, дико, сметая нападавших. Даже мягкий воск, вставленный в уши, помогал плохо: звук чувствовался всем телом как удар. Правильная шеренга разбилась, распалась на группки. Прикрывая Митца левым крылом, тварь отступала, не давая взять себя в кольцо. Она кружилась волчком, стремительно перемещалась, непрерывно атакуя. Земля заискрилась тонкой корочкой льда, кустарники хрустально засветились. Не успевшие увернуться от морозного дыхания солдаты пытались добраться до обоза, надеясь на спасительную магию Фархе. Через полчаса после начала битвы к Зурту подъехал один из императорских рыцарей и доложил, что победить чудовище невозможно.

— Во всяком случае, не такими силами, — добавил он. — Может, с помощью волшебства. А так… Боюсь, как бы не поубивала нас всех.

— Наша птичка имеет хорошую защиту и от энергетических направленных воздействий, — заметил Фархе.

Бат расправил плечи.

— Отбой! — крикнул он.

— Надо, чтобы солдаты ушли раньше, я открою проход. Не стоит ее нервировать.

Когда войско исчезло в мерцающем прямоугольнике портала, колдун подозвал к себе хифанию. Поняв, что ее подопечному более ничего не угрожает, она ослабила хватку. Раскрасневшийся Митц легко выбрался из ее лап и бросился к отцу. Лицо мальчика сияло.

— Папа, папа! Так здорово! Она всех победила, одна! Она так меня охраняла, так старалась. Она молодец!