Осень - Лутс Оскар. Страница 23

— Всеконечно, этого достаточно. Совершенно правильно! Не зря же некий умный писатель, или кем он там был, сказал: «Когда мы покупаем ненужные вещи, то вскоре вынуждены будем продавать те, которые нам нужны». Разве это не так? А куда подевались ваши дети? Aгa. подходи же смелее, молодое племя! Смотри, сынок, вот я дарю тебе этот маленький перочинный ножичек, только будь осторожным, не потеряй его; когда пойдешь в школу, станешь точить им карандаши. А ты, маленькая барышня, возьми этот наперсточек. Небось, мама скоро научит тебя шить, тогда он пригодится.

— Смотрите-ка! — поселенец складывает руки крест-накрест на груди. — А теперь поблагодарите дядю-гостя. Вы же знаете, что надо сказать?

Дети что-то бормочут, после чего в смущении убегают и заднюю комнату, а за ними по пятам устремляется собака, словно бы и она тоже хочет как следует рассмотреть, что именно подарили хозяйским детям.

— Ну вот, каждому что-нибудь досталось, — говорит хозяин, — только я остаюсь без всего. Ножи и вилки не в счет — они, так сказать, общее семейное имущество. Было бы куда как славно, если бы и я приобрел что-нибудь лично для себя.

— Для себя лично?.. — повторяет Киппель. — Что бы такое вам предложить? Хороший складной нож?

— Нет, нож у меня уже есть. Отличная вещица, всю войну со мной прошел.

— Аг-га-а! — вдруг восклицает предприниматель. — А как вы отнесетесь к мундштуку для папирос? Поглядите, вот — на выбор.

— Верно! Это мне нужно, к тому же будет напоминать мне о посещении господами Киппелем и Кийром моей халупы. Так. Теперь подсчитайте общую сумму, а ты, Роози, не будешь ли так любезна, не принесешь ли чего-нибудь подзакусить.

— Нет, ради Бога! — Киппель отмахивается обеими руками. — Мы лишь недавно поели в Юлесоо до того плотно, что идти тяжело. Ежели мы еще хоть немного добавим, так и с места не сможем сдвинуться. Благодарствуем за хлебосольство, но что слишком — то слишком.

— Как вам будет угодно, — хозяин пожимает плечами и платит деньги за купленный товар, не делая ни малейшей попытки поторговаться.

— Не знаю, стоит ли нам идти на какой-нибудь из соседних с вами хуторов? — спрашивает Кийр, поднимаясь со стула.

Поселенец Липинг, увы, ничего определенного на этот счет не в состоянии сказать. Но они могут в каком-нибудь из домов и спросить, возможно, и впрямь там знают больше.

— Ну так пойдемте, господин Киппель! — торопит портной своего спутника.

— Одну минутку! — Предприниматель завязывает рюкзак и закидывает его себе за спину. — Так. А теперь можем идти. Большое, большое спасибо хозяевам за радушие. Бог даст, когда-нибудь еще и увидим друг друга. Доброго здоровья!

— Доброго здоровья! — отвечает хозяин. — И доброго пути!

Кийр же отвешивает легкий поклон и распахивает дверь в прихожую. Но именно в то мгновение, когда он открывает дверь, мимо него пулей проносится полосатым пес и сбивает насупленного мастера-портного с ног, так что последний растягивается на пороге вниз животом.

— Мури! Мури! — зовет хозяин, — куда ты, чертяка, летишь?

Но Мури на это и внимания не обращает; вот он уже поднимается возле наружной двери на задние лапы и распахивает ее сильными передними. То ли у него всплыло в памяти, что во дворе чужая собака, то ли он только теперь ее почуял, — как бы то ни было, пес решил познакомиться с нею поближе. Не успевают путники выйти из дома, как Мури накидывается на убогую собачонку, терзает и треплет ее, словно пук черной кудели.

— Ох, мерзавец — смотрите, что он делает! — Киппель выхватывает из подмышки свою палку и спешит на помощь несчастной собачонке. Однако поздно — лохматый темный комочек уже не шевелится. Мури, правда, отступает в сторону, но свое черное дело он успел совершить.

— Готов! — Торговец дотрагивается до маленького тельца кончиком палки.

— Вот дьявол! — Хозяин выходит во двор и грозит кулаком своему чернополосому зверюге. — А это была ваша собака?

— Нет, просто увязалась за нами. Дайте, пожалуйста, мне лопату, я ее закопаю.

— Нет, раз она не ваша, я и сам улажу это дело; наш бандит уже не впервой разделывает так маленьких собачонок.

— Ну, видите теперь, господин Кийр! — произносит торговец, приближаясь к следующему дому.

— Что я должен видеть?

— Видите, какой печальный конец нашла эта маленькая лохматая шавка!

— Ну чего еще о падали говорить! Хорошо, что мы от нее избавились. Только вот что: это еще одно дурное предзнаменование. Может, будет лучше, если мы не станем заходить на соседний хутор. Как вы думаете?

— Да ну вас со своими предзнаменованиями! — Торговец швыряет наземь огрызок до предела искуренной сигары. — У меня, к примеру, уже давненько не было такого удачного торгового дня, как сегодняшний. И деньги в кармане куда как легче, чем всякое барахло в заплечном мешке.

— Нет, позвольте, я думаю вовсе не о вашем торговом деле, у меня в мыслях собственный день покупки.

— Небось, дойдет черед и до вас. Давайте-ка двигаться вперед! Не исключено, что именно на этом втором хуторе повезет нам обоим.

Через недолгое время они останавливаются возле ближайшего домика; внешне он не лучше и не хуже, чем принадлежащий Липингу. Разве что двор окружает невзрачный, сплетенный из прутьев заборчик.

— Ну, чего раздумывать, айда внутрь! — Киппель поправляет свой рюкзак.

— Да, да, идите себе вперед. Может, и тут есть какой-нибудь зверюга, как у Липинга.

— Гм… выходит, моя жизнь дешевле, чем ваша. А впрочем, отчего бы ей и не быть дешевле, — я ведь гораздо старше вас. Ну что же, идемте!

Киппель решительно открывает наружную дверь и, миновав темную прихожую, стучится. Портной следует за ним тихо и осторожно, на цыпочках, с тайным желанием в голове: «Хоть бы этого чертова коробейника цапнул за нос какой-нибудь псина! Будет знать, как все время говорить только о себе и о своей торговле, будто меня и нет вовсе!»

Поначалу на стук никто не отвечает, только откуда-то, может быть, из задней комнаты, доносятся голоса. Когда же предприниматель стучит вторично, уже громче, к двери приближается кто-то шаркающей походкой.

— Какой чегт там багабанит? — спрашивает грубый мужской голос. — Заходи в дом, ежели ты добгый человек!

Киппель заходит в помещение, где в нос ему сразу же ударяет удушливо-кислая вонь. Перед ним стоит заросший бородой кряжистый мужчина, загривок у него — горбом, словно у окуня.

— Здравствуйте! — говорит предприниматель.

— Здгасьте, — отвечает бородач. — Чего надо?

— Хозяева хутора дома?

— Хозяева хутога?.. Ну, а что с того, ежели и дома? Чего вам от хозяев тгебуется?

— Хотел бы кое-что продать.

— Ах, кое-что пгодать! — бормочет человек. — Гхм, так я сгазу и подумал. Такие мешочники ходят тут почитан каждый день со своим товагом — уж я-то этих господ знаю. Один чегтов сын, видишь ли, запудгил мне мозги и навязал велосипед и швейную машину. Вгоде бы наполовину дагом, а тепегь доплачивай каждый месяц, так что в глазах мутится. Ггызи тут салаку да хлебай обгат, чтобы им, воговским гожам, было на что кутить. Нет, нет, не выйдет тут никакой тогговли, никакого навязывания — такие пгививки мне уже не газ делали, с меня хватит.

— Но позвольте, хозяин, мой товар весь при мне, и рюкзаке, а в рюкзаках ни велосипедов, ни швейных машин не носят. Я могу предложить только такие мелочи, как ножи, вилки, нитки, иголки, пуговицы и тому подобное, одним словом — галантерейный товар, нужный на любом хуторе, в любом доме.

— Не надо ничего. Все, что нам потгебуется, мы найдем в Паунвере.

Лишь теперь осмеливается Кийр отворить дверь и переступить порог. И осмеливается сделать это именно на том основании, что — как он, стоя за дверью, услышал — у его спутника дело не выгорело. А если у старого Носова не выгорело, то ему, Кийру, должно бы повезти.

— Глядите-ка! — Волосатый поселенец отступает на шаг. — Вот идет еще один — интегесно, чего этому надо? Эг-ге-е, тепегь я понимаю: вы пгишли вместе. Один вошел в дом, дгугой остался на улице высматгивать, не идет ли кто со двога. Видать, у вас, господа, недобгое на уме. Но вот что я скажу вам пгямо, как только вы начнете выделывать тут свои штуки, я сгазу жахну. Плевать мне, что у нас палки, меня, стагого солдата, этим не запугаете. Линда, — кричит он в другую комнату, — пгинеси быстгенько сюда мой гевольвег, к нам пгишли два подозгительных типа!