Весна - Лутс Оскар. Страница 4

Дело кончилось тем, что изобретателя нового, усовершенствованного способа молитвы, заставили молиться, стоя в углу, При этом кистер решил над ним поиздеваться.

– Послушай-ка, Тоотс, сказал он. – Еще, наверно, не все видели, как ты учил других молиться, стань-ка сюда, в угол, и покажи! А вместо меча можешь взять кочергу.

И так он стоял там в живописной позе коленопреклоненного американского поселенца, опершись на кочергу, и молился.

„Вот тебе и Кентукский Лев“, – промелькнуло в голове у Арно. И он невольно вполголоса повторил свою мысль.

– Кентукский Лев.

Весь класс громко расхохотался, и с тех пор новая кличка пристала к Тоотсу, как смола. Выйдя из своего угла, он сперва немного дулся на Арно, но быстро с ним помирился, как только тот сказал, что у него есть дома какой-то необыкновенный обруч. Правда, когда Тоотс спросил, что это за обруч, Арно не смог ничего ответить: насчет обруча он просто соврал. Он помнил, как Петерсон покупал у Тоотса ножик, и теперь попытался спастись, прибегнув такой же уловке. Тоотс вначале не проявил даже особого любопытства, он только велел Арно захватить с собой обруч в школу, и дело, казалось, было улажено.

Но Арно ошибался, думая, что тем все и кончится и Тоотс забудет про обруч. Уходя из школы, Тоотс бросил ему страшную фразу:

– Смотри, Тали, не забудь обруч принести… Не то я сам насчет Тээле спланирую…

Если бы вдруг в реке закипела вода, Арно, наверно, не так испугался бы, как сейчас, услышав эти слова. В первую минуту он застыл на месте, глаза его широко раскрылись, руки беспомощно повисли. Потом он чуть было не заплакал. Ураганом помчался он вслед за Тоотсом и крикнул дрожащим голосом:

– Я принесу тебе обруч, принесу!

– То-то, смотри у меня, принеси, – ответил Тоотс.

Арно хотел еще что-то сказать, но Тоотс уже был далеко. Долго еще стоял Арно, задумчиво глядя вслед удалявшемуся Тоотсу. Потом повернулся и, грустный, поплелся домой. На сердце ему словно навалили тяжелый камень. Возвращаясь домой, он всегда бывал голоден как волк, а сейчас и думать не хотелось о еде. У ворот школы он в раздумье остановился.

Что такое сказал ему этот Тоотс?.. Спланирую… Насчет Тээле спланирую… Что это значит – спланирую? Арно был уверен, что за этими словами кроется нечто кошмарное, но что именно – он не знал. Может быть, „спланировать“ – в конце концов, то же самое, что „скальпировать“?

Он, Арно, которому бывало неприятно даже когда другие разговаривали с Тээле, теперь должен мириться с тем, чтобы ее скальп… нет, чтобы насчет нее спланировали! Это ужасно! Несчастный паренек стоял у ворот и ждал Тээле, чтобы по дороге рассказать ей, какая ее подстерегает опасность. Он хотел предостеречь Тээле от Тоотса, этого жуткого Кентукского Льва.

– Ты что, домой не идешь? – услышал он у себя за спиной.

Арно быстро обернулся. Это был Тыниссон. Он стоял в точно такой же позе, в какой Арно впервые его увидел, с ломтем хлеба и куском мяса в руках, и жевал. Арно недоверчиво взглянул на него.

– Пойду, – отозвался он. – Только подожду еще.

– Кого ты ждешь?

– Арно не знал, что ответить. Потом, решив – будь что будет, сказал:

– Я жду Тээле.

Он был почти уверен, что Тыниссон, услышав такой ответ, сразу засмеется. Любой из ребят на его месте поступил бы так. Но Арно ошибся. Тыниссон и не думал смеяться. Он только буркнул: „Ага!“ – и собрался уходить. Арно был удивлен. Нет, этот Тыниссон совсем не такой, как другие мальчишки. Во-первых, хотя бы то, что он вечно ест и никогда не шалит, а во-вторых, гляди-ка, он и сейчас не рассмеялся.

Вот он и ушел уже – идет себе медленно, большими шагами, совсем как взрослый. У Арно появилось странное чувство. Ему стало так грустно, что он не мог больше оставаться один; ему надо было с кем-нибудь поделиться мыслями, спросить совета – может, тогда сердце не ныло бы так сильно. Он еще раз посмотрел вслед Тыниссону и громко крикнул:

– Тыниссон!

Тот оглянулся и остановился. Арно подбежал к нему и, краснея, чал умоляющим тоном:

– Слушай, Тыниссон, если я тебе что-то скажу, ты никому не расскажешь?

– Не расскажу, ответил Тыниссон, проглатывая последний кусок и вытирая жир с подбородка.

– Слушай, Тоотс пригрозил мне…

– Чем пригрозил?

– Что если я не принесу ему обруч, так он…

Арно запнулся. Он никак не мог найти нужные слова. На глаза невольно навернулись слезы. Наконец он овладел собой и продолжал дрожащим голосом:

– Я обещал Тоотсу принести обруч…

– Какой обруч?

– Да я и сам не знаю, какой. Я соврал ему, будто у меня дома есть такой замечательный обруч.

– Ну и что? Что ж из этого?

– Да, но если я не принесу обруч, так он… так он сам спланирует насчет Тээле.

Тыниссон ответил не сразу. Он был из тех людей, которые в трудных случаях жизни любят хорошенько подумать, прежде чем ответить. Через несколько минут он сказал:

– Ах, Тоотс, значит?

– Ну да, Тоотс.

– Так это же просто тоотсовская болтовня. Ты его не слушай.

– А если он все-таки…

– Что все-таки?

– Ну, если он насчет Тээле спланирует?

– Да не спланирует он.

– Ты думаешь?

– Да.

– Ну вот, я тоже думаю, но мне просто захотелось тебя спросить. Ты хороший парень. А скажи, что это значит „спланировать“?

– Спланировать?.. А ты разве не знаешь? Спланировать насчет девушки – это значит жениться на ней!

Арно словно ножом резануло. Он и раньше боялся, что это загадочное слово имеет какой-то страшный смысл, но то, что он узнал сейчас, оказалось ужаснее всех его предчувствий.

– А как ты думаешь, Тыниссон, Тээле выйдет замуж за Тоотса? – спросил он.

– Нет, не выйдет.

– Почему ты так думаешь?

– Да зачем ей за него выходить, если они вечно в долгах. Мой отец вчера как раз говорил: доиграются эти Тоотс из Заболотья до того, что и хутор с молотка пойдет.

– Что это значит – с молотка пойдет?

– А то значит, что возьмут их и посадят в тюрьму… пока долгов не уплатят.

– А если не уплатят, так и останутся в тюрьме?

– Ну конечно, останутся. Кто ж их раньше времени выпустит.

– А как это – если отец в долгах и уплатить не может, сына тоже сажают в тюрьму?

– Вот этого я точно не знаю… Только кто ж его на свободе оставит?

У Арно по всему телу пробежала радостная дрожь. Надежды его проснулись с новой силой. Он уже ясно представлял себе, как Тоотсов ведут в тюрьму и держат их там; а он, Арно, женится на Тээле.

Когда они с Тыниссоном расставались, дружба их казалась твердой, как ячменная лепешка. На радостях Арно даже предложил Тыниссону свою старую коробку для грифелей, но тот ответил, как всегда, рассудительно, точно взрослый:

– Не надо! У меня своя есть.

Арно помчался домой, и его несла как будто не одна пара ног, а целых две – таким коротким казался ему путь. Проходя мимо кладбища, он увидел впереди, за поворотом дороги, быстро удалявшуюся фигурку девочки. Он во всю мочь пустился догонять ее. Услышав топот ног, Тээле оглянулась и остановилась. Арно же еще издали закричал:

– Тоотсы из Заболотья в долгах! Их хутор скоро с молотка пойдет, а их самих в тюрьму посадят!

V

Вечером, засыпая, Арно продолжал думать о злополучном обруче. Даже во сне он видел обруч. Утром проснулся – опять вспомнил про обруч. План действий у него был такой. В том, что семью Тоотсов со всеми потрохами вскоре отправят в тюрьму, сомнений никаких не было. Но дело это могло и затянуться. А пока они еще на свободе, нужно с ними ладить. Поэтому надо раздобыть молодому Тоотсу обещанный обруч. И – подумать только! – паренек встает ни свет ни заря, бродит по грязному двору и ищет тот старый обруч от кадушки, который несколько дней назад валялся около амбара. Мальчишка вышел босиком; он натыкается на острый осколок бутылки, который, притаившись тут же, возле амбара, только и ждет, чтобы на него наступили босой ногой. Но мальчик не обращает на это внимания: ему нужен обруч! Забавно глядеть, как Арно в это утро отправляется в школу. Обычно он поджидает Тээле там, где проселочная дорога выходит к шоссе, но сегодня он удирает гораздо раньше, чем всегда. Он боится, как бы Тээле не увидела, что он несет обруч. В школу он приходит раньше всех и с замиранием сердца ждет Тоотса. Лишь когда тот наконец появляется, Арно вздыхает с облегчением.