Истинная история Дюны - Лях Андрей Георгиевич. Страница 42

Открытие военных действий создало необычную, торжественную и одновременно оживленно-азартную атмосферу. Общее приподнятое настроение портил только все еще до конца не проснувшийся Синельников – он вяло со всеми поздоровался, сонно буркнул распаленному Фейду-Рауте: «Как у нашего барона на носу сидит ворона», после чего безучастно пристроился в углу с явным и преступным намерением при первой же возможности задремать.

– Итак, – по обыкновению, светясь хищной радостью, заговорил маршал, – дорогой вундеркинд наконец раскачался. Наша стратегическая задача – удерживать его на коротком поводке как можно дольше. Поэтому пока что предоставим инициативу противнику. Что он предпримет? По нашим данным, подтвержденным спутниковой разведкой, очень простую вещь. Муад’Диб атакует нас двумя колоннами ориентировочно по три легиона. В первую очередь он зайдет с левого фланга, с Вулканической зоны, у нас там много незаконченных крепостей, и ему это прекрасно известно. Вторая колонна пожалует к нам с севера, вот так, и в случае прорыва соединится с первой в нашем тылу уже за Рифтом. Просто замечательно. Джерулла, ты у нас самый молодой и горячий, поэтому в воспитательных целях даю тебе левый фланг. Никаких генеральных сражений, никаких контратак. Скармливаешь ему крепости по одной. Держишь сколько можешь, потом отступаешь, опять держишь и опять отступаешь. Пусть думает, что берет нас в клещи. Уважаемый Феллах, ваше величество, вам, как старому и мудрому, доверяю центральный фронт. Здесь будет пожарче, здесь его надо будет остановить – нападайте, защищайтесь, городите любой огород, все средства хороши. И проследите, ради бога, за Джеруллой, чтобы не пошел громить супостата. Мне нужно, господа генералы, чтобы вы таким манером продержались пять дней, максимум неделю. Кто-нибудь, разбудите Синельникова. Володя, хоть ты и пророк, прояви уважение.

Кромвель сделал паузу.

– Ну, Фейд, теперь наша очередь. Предлагаю тебе прогулку за эту его дурацкую линию Мажино. Мы берем два корпуса, поднимаемся по Центральному Рифту вдоль наших гарнизонов и поворачиваем на запад. Через трое суток мы на Арракинском нагорье. Барон, желаете взглянуть на Арракин?

На Фейда-Рауту было страшно смотреть. На выбритом черепе вздулась толстенная жила, глаза, как у рака на стебельках, полезли из орбит, пальцы, словно сведенные судорогой вцепились в столешницу.

– Но-но, – грозно предостерег его маршал. – Ты не очень. Мы там долго не задержимся – немного покидаем бомбы и уйдем. Я тебе обещаю, устроишь ты с Атридесом свое канли, хрена ли горбатого, но не в этот раз.

Дж. Дж. снова повернулся к карте.

– Мы обстреляем Арракин, потом отойдем на юг и разнесем парочку фортов Подковы. Думаю, этого будет достаточно, чтобы Муад’Диб отозвал войска с юга на помощь метрополии. Когда они начнут отходить, у некоторых отчаянных голов наверняка возникнет соблазн отрезать, опрокинуть, ударить с фланга и прочая чушь. Так вот напоминаю – операцией командует Стилгар, он старый волк и уж точно подставит бок, чтобы мы клюнули на эту приманку. Поэтому – никаких наскоков. Дайте им спокойно уйти. Нет ничего проще, чем выманить вас на запад, там развернуться и зайти в тыл. И мне придется поднимать авиацию, месить песок и вызволять разных дураков – сейчас нам это совершенно ни к чему. У императорских войск на равнинах Магриба пятикратный численный перевес, и перемен по этой части мы дождемся не скоро. Феллах, пожалуйста, присматривайте тут. Легионы Стилгара помчатся напрямик, через Западный Рифт, чтобы отрезать нас от баз и запереть на плоскогорье. Что ж, мы их подождем, пускай запирают…

Кромвель даже засмеялся, глядя в основном на Фейда-Рауту, и тот тоже плотоядно захохотал, уставившись на маршала. Удивительное взаимопонимание было между этими столь разными людьми. Синельникову показалось, что перед ним два безумца – старый и молодой, и Пустынному Проповеднику на минуту даже стало жаль Муад’Диба.

– Ваше величество, – вновь обратился Кромвель к Феллаху, – время отдавать приказ о расконсервации фондов. Эксперименты кончились, начинаем строить песчаные башни. Мы долго ждали этого дня, господа. Император прислал нам приглашение к танцу. Потанцуем.

Если бы Стилгара спросили, что он думает о гениальном плане штурма Джайпура – хитроумной операции с ударом из глубины обороны, – он вряд ли сумел бы ответить что-то связное. Ему в голову никогда не приходило анализировать этот план, а если бы эмир все-таки задумался, то уж точно сказал бы, что это полный вздор. Неожиданно перебросить такое скопище войск через горы и пустыни, за полторы тысячи километров, под объективами спутников, за которыми не видно звезд, – чушь; кроме того, чтобы без должной поддержки артиллерии и авиации выковырнуть кромвелевских киборгов из уходящих в горные толщи тоннелей и бункеров, нужно нечто большее, чем тьмы и тьмы даже самых неустрашимых фрименов. И все же Стилгар повел императорские войска на юг. Почему?

Разгадку этой военной тайны он сам рассказывает в своих мемуарах, и я склонен ему верить, поскольку все приказы и хроники тех дней в точности соответствуют суховатой исповеди старого военачальника, лишний раз доказывая его искренность, а также ясность ума и цепкость памяти. Дело в том, что Стилгар вовсе и не собирался по-настоящему штурмовать Джайпур. Абу Резуни обманул Муад’Диба, и это лишний раз подтверждает, что трещина в их отношениях прошла задолго до Хорремшаха.

К началу десятых годов Стилгару уже было очень хорошо известно, с кем он имеет дело. У него хватило времени и денег из императорской казны и на агентуру, и на аналитиков, и на специалистов в архивах, и на доброжелателей в ландсраате. Поэтому Абу Резуни знал, кто такой Серебряный Джон – имя, мгновенно разошедшееся среди фрименов, – каков его послужной список, какие цели он преследует и какими возможностями располагает. Тягаться с таким противником было страшно, но и лестно; Стилгар верил в поддержку родной земли и, здраво все взвесив, пришел к выводу, что шанс у него есть. Будь что будет, надо попытать счастья, тем более что ситуация подсказывала план если и не беспроигрышный, то несомненно сулящий удачу.

Коль скоро император увел армии в Восточную песочницу и там плотно увяз в штурмах и осадах с более чем гадательным исходом, неумолимая логика войны заставляет Кромвеля ударить на север. Маршал, рассуждал Стилгар, доверяет своим фортециям и не может не воспользоваться открывшейся на северо-западе свободой маневра. Противник скован за тридевять земель от метрополии, Центральный Рифт практически полностью под контролем – путь на Арракин открыт. Перед таким соблазном не устоит ни один полководец. Этого-то и ждал фрименский стратег. Легионы у джайпурских стен, штурмы и атаки – все это дорогостоящий и эффектный блеф. Как только южане подойдут к горам Магриба, Стилгар предполагал развернуть войска и молниеносным броском отрезать Серебряного от Рифтовых баз, прижать к Арракинскому кольцевому хребту и повести войну по собственным правилам пустынного боя, где у врага нет решающего преимущества ни в технике, ни в численности, а фрименам с детства знаком каждый камень в округе.

Этот план, кроме хитроумия, любопытен еще и тем, что Стилгар прекрасно понимал, а точнее сказать, даже чувствовал ход мыслей Кромвеля. Какая-то часть логики маршала непостижимо передалась старому воину в тот страшный час у Двойного Клюва. Ведь императорский главнокомандующий шел на риск, который иначе как безумным назвать нельзя. Что стоило маршалу, выйдя из Джайпура, двинуться не на север, а на юг, на неприкрытые тылы группировки Стилгара, или, что еще проще, перехватить колонну имперских армий в ущельях Центрального Рифта и учинить разгром не хуже, чем два года назад? Но Абу Резуни со спокойствием пророка вел людей через перевалы, нимало не беспокоясь ни о засадах, ни о контрманеврах противника. Он твердо знал: Серебряному Джону сто раз наплевать на фрименов и все их армии, ему нужен только император и его подпись на формальном отречении, а после этого Кромвель готов расцеловать каждого неприятельского солдата и платить им пожизненную пенсию, а посему, как ни удивительно, южанам осада Джайпура нужна не меньше, чем Муад’Дибу.