Сломанная стрела - Лэки Мерседес. Страница 19

Тэлия оторвалась от стены и споткнулась: у нее слегка дрожали колени.

Они прошли всего несколько шагов по коридору, а усталость уже грозила взять над ней верх. Райни подвела ее к мягкой и удобной на вид кушетке, одной из многих, расставленных вдоль стен через небольшие промежутки, поскольку Целители умели урывать минутки отдыха всегда и везде, где могли.

— Давай-ка ложись и подремли немножко. Я тебя разбужу, но если ты не отдохнешь, от тебя никому не будет никакого проку. Ты ведь знаешь поговорку: никогда не перечь Целителю…

— А я и не перечу!

— Смотри и дальше не вздумай.

Примерно неделю спустя Тэлия направлялась из Залы Аудиенций к себе в комнату, чтобы переодеться для занятия по боевым искусствам, находясь в самом сумрачном настроении.

Аудиенции перестали быть скучными, и, как выяснилось, к несчастью. Все чаще и чаще ищущие приема у королевы оказывались из Предела Кружащего Сокола; они сообщали о набегах разбойников, которых уже явно собралось небольшое войско. Местность там была дикой и скалистой, что позволяло разбойникам незаметно сбиваться в шайки; та же особенность местности позволяла им исчезать прежде, чем Страже удавалось зажать их в тиски.

Орталлен пользовался существованием грабителей как орудием в своей политике — тактика, внушавшая Тэлии отвращение, учитывая, сколько страданий они причиняли, не говоря уж о том, что они хозяйничали в землях, предположительно находящихся под его юрисдикцией.

Сейчас Тэлия только что выдержала одно из таких заседаний.

В настоящее время в местах, где орудовали шайки, находилось шестеро Герольдов — вместе с посланной Селенэй ротой Стражи. Герольды сколачивали отряды самообороны из простого люда, так как Стража не могла быть одновременно повсюду. Один из Герольдов, Патрис, прислал гонца, прибывшего только сегодня.

«Похоже, разбойники всегда точно знают, где находится Стража, — писал Патрис. — Они наносят удар и скрываются прежде, чем мы успеваем что-либо предпринять. Они знают здешние каменистые холмы и пещеры, которыми те изрыты так, что похожи на соты, лучше, чем мы предполагали; подозреваю, что значительную часть передвижений они осуществляют под землей, это наверняка ответило бы на вопрос, как им удается передвигаться незамеченными. В данный момент мы не в состоянии спасти скот и урожай. Ваше величество, я должен быть с вами откровенен. Все, что мы сможем сделать — спасти жизни людей. И должен сообщить вам нечто еще худшее: лишив их всего имущества, мерзавцы принялись отнимать единственное, что осталось у несчастных. Их детей.» — Великая Богиня! — воскликнула леди Вайрист.

— Я займусь этим, ваше величество, — мрачно сказала почти в ту же секунду леди Кэтан, — они не смогут вывезти детей из страны, минуя членов моей Гильдии — после того скандала с работорговлей… вы позволите?

Селенэй отрешенно кивнула, и леди Кэтан торопливо вышла из комнаты в вихре цветной парчи.

— Ваше величество, — заговорил Орталлен, — Все так, как я и говорил. Нам нужна большая действующая армия… и больше самостоятельности на местах. Если бы мне дали две-три роты Стражи и полномочия отдавать им приказы, подобного несчастья никогда бы не случилось!

Тут же — в который уже раз — вспыхнул спор. По вопросу о предоставлении полномочий властям на местах и увеличении численности Стражи Совет раскололся примерно поровну.

Сторону Орталлена держали лорд Гартезер, леди Вайрист, бард Хирон, отец Альдон и сенешаль. Селенэй, которая не хотела увеличения численности войска, поскольку такой шаг означал бы увеличение податей и, возможно, насильственную вербовку, предпочитала, чтобы власть оставалась, как и прежде, в руках Совета, и ратовала за приглашение профессиональных наемников для усиления ныне существующей армии. Ее поддерживали Тэлия, Кирилл, Элкарт, Целительница Мирим и лорд-маршал. Леди Кестер, лорд Гилдас и леди Кэтан еще не определились. Им не слишком нравилась мысль о чужеземных солдатах, но не одобряли они и идею насильственного отрывания людей от их земель и ремесел.

Тэлия обдумывала создавшееся положение, когда ее острый слух уловил приглушенное рыдание. Не колеблясь, она опустила щиты настолько, чтобы определить источник и выяснить, что стряслось.

Слух привел ее в редко используемый коридор возле королевской библиотеки, вдоль которого тянулись ниши; в некоторых из них стояли статуи, рыцарские доспехи и прочие произведения искусства, но большинство пустовало и было завешено бархатными занавесями.

Они служили излюбленным местом свиданий парочек во время больших празднеств, но из-за отсутствия в нишах сидений свидания обычно ограничивались тем, что можно делать стоя.

Тэлии пришлось немного потрудиться, чтобы найти источник рыданий, поскольку он скрывался за занавесками в одной из трех ниш, расположенных в ближней части коридора. Только еле слышный всхлип, донесшийся из одной из них, подсказал ей, где искать.

Тэлия тихонько отодвинула тяжелую бархатную занавеску. На подушке, утащенной со стула в зале для аудиенций, клубком свернулся ребенок.

Это был маленький мальчик лет семи или восьми с опухшими от слез глазами; на лице его, там, где он вытирал слезы грязными руками, остались разводы, и вид у малыша был такой, словно у него нет ни единого друга на всем белом свете. Тэлия подумала, что он, должно быть, очарователен, когда не плачет — темноволосый и темноглазый херувим; форма, какую носили пажи Селенэй, небесно-голубая с темно-синими галунами, очень шла его хорошенькому личику. Когда занавеска шевельнулась, мальчишка поднял глаза: на лице горе и смятение, зрачки расширены — в коридоре царил полумрак.

— Привет, — сказала Тэлия, усаживаясь на пятки, чтобы оказаться с ним на одном уровне. — Похоже, тебе бы не помешал друг. Скучаешь по дому?

Мальчик кивнул; по его щеке медленно сползла крупная слеза. Он выглядел слишком юным для того, чтобы быть одним из пажей Селенэй; Тэлия подумала, не приемыш ли он.

— Я тоже грустила, когда попала сюда. Когда я только появилась, тут не было ни одной девочки моего возраста, одни мальчишки. Ты откуда?

— Из Предела Кружащего Сокола, — ответил он, глотая слезы; судя по его виду, сочувствие Тэлии вызвало у бедняги жгучее желание выплакаться у нее на плече, но он не осмеливался приставать к незнакомой взрослой.

— Можно я сяду рядом? — спросила Тэлия, решая проблему за него. Когда он подвинулся, она устроилась рядышком и обняла его рукой за плечи, утешая, проецируя ауру ласки и сочувствия. Скованность малыша растаяла, и он разрыдался, уткнувшись в вельветин ее куртки; Тэлия успокаивающе гладила его по голове. На самом деле мальчик не нуждался в помощи ее Дара. Все, что ему требовалось — присутствие друга и возможность выплакаться. Баюкая его, Тэлия одновременно рылась в памяти, пытаясь вспомнить его имя.

— Тебя зовут Робин? — спросила она наконец, когда слезы немного утихли. По дрожащему кивку она поняла, что не ошиблась. Родители Робина, вассалы лорда Орталлена, упросили своего сюзерена забрать их единственного сына в самое безопасное место, которое знали — ко двору. Понятный, даже похвальный поступок, но бедный Робин не понимал рассуждений родителей. Он знал только, что впервые за свою короткую жизнь остался один.

— Ты разве еще ни с кем не подружился?

Робин помотал головой и ухватился за ее рукав, подняв глаза, чтобы увидеть выражение лица Тэлии. Когда он понял, что она по-прежнему настроена сочувственно и доброжелательно, то набрался духу объяснить:

— Они… они все больше и старше. Они зовут меня «прилипалой» и смеются надо мной… и потом, мне все равно не нравятся их игры. Я… я не могу бегать так быстро или возиться с ними.

— О? — Тэлия слегка прищурилась в задумчивости, пытаясь вспомнить, во что у нее на глазах играли пажи. Пажи всегда воспринимались как должное, оставаясь почти невидимыми… потом она сообразила.

— Тебе не нравится играть в войну и замки? — Это было вполне понятно, ведь боевые действия подвергали опасности его родителей.