Любовь феминистки - Лэм Шарлотта. Страница 6

Это было всего лишь легкое прикосновение, но Зои задохнулась. Можно подумать, что ее никогда раньше не целовали. Она сердито вытерла рот.

— Вы берете на себя слишком много! Ни один мужчина еще не осмеливался так обращаться со мной! Где вы работаете? Уж не в средствах ли массовой информации? Только репортеры бывают такими нахальными.

Он от души рассмеялся.

— Нет, я исследователь.

Она заморгала, не уверенная, что правильно расслышала.

— Кто?

— Исследователь. — Он кончил есть и отодвинул тарелку. — Я совсем недавно вернулся из Южной Америки. Составлял карты горных хребтов от Тьерра-дель-Фуэго, вдоль побережья, до Кордильера-де-Мерида, в Венесуэле. Они тянутся через весь континент, более чем на четыре тысячи миль, и многие вершины поднимаются на четыре тысячи футов в высоту. Я пробыл там около года: лазил по горам, фотографировал, рисовал. Зои слушала с открытым ртом:

— Один?

Хиллиер рассмеялся, сверкнув безупречно белыми зубами, которые красиво выделялись на фоне загорелой кожи.

— Нет, слава Богу. Это была международная экспедиция — европейцы, десятка два американцев. Разные специалисты: фотографы, врачи, ученые-геологи, биологи; и все альпинисты, там это необходимо. В горах нужно хорошо знать, что делаете вы сами, и быть уверенным, что можете положиться на людей, с которыми работаете. Иначе это может стоить кому-нибудь жизни.

Он зевнул, поднялся, подошел к стиральной машине и заглянул в нее:

— Почти готово. Сейчас прополощется, и можно будет класть в сушилку.

— Вы не женаты? — глубокомысленно проговорила Зои, наблюдая, как он ловко обращается с машиной.

Хиллиер обернулся и, цинично усмехнувшись, покачал головой:

— Нет. Только не говорите, что совесть не позволяет вам флиртовать с женатыми мужчинами. От Хэла я такого не слышал.

— Хэл знает меня не так хорошо, как воображает! Точнее, он вообще не знает меня. Мы никогда не были с ним даже друзьями! — гневно отозвалась Зои.

— Что это означает? Переведите-ка для меня. Вы имеете в виду любовниками?

— Нет! Я имею в виду то, что большинство людей подразумевает под словом «друзья». Хэл и я работали вместе…

— И он никогда не пытался ухаживать за вами? — Коннел недоверчиво посмотрел на Зои. Конечно, он не верил ей. Да и трудно было поверить, зная Хэла Таксфорда, который не давал проходу ни одной мало-мальски привлекательной женщине.

— Ну почему же? Пытался, конечно, — холодно подтвердила она.

— И получил от ворот поворот?

— Ну разумеется. Я очень ясно дала ему понять, что совершенно им не интересуюсь. Но он не понимал, пока я не надавала ему пощечин. Он не очень хороший актер. Слишком скованный. Но, конечно, воображает о себе Бог знает что. Он даже понятия не имеет, насколько на самом деле зауряден. Когда он, наконец, убедился, что я не собираюсь завязывать с ним отношения, то начал дуться.

— Хм. — Коннел Хиллиер холодно оглядывал ее. — У Хэла другой вариант этой истории. Он считает, что он сам не особенно интересовался вами и вы обиделись.

Зои пожала плечами. Неудивительно.

— Вы можете сами решить, кому из нас больше верить! И, между прочим, я не имею также ни малейшего намерения завязывать отношения с вами, мистер Хиллиер. Я спросила, не женаты ли вы, только потому, что вы, очевидно, не привыкли, чтобы о вас заботились другие, и прекрасно справляетесь со всем сами. Если бы вы были женаты, за вас, вероятно, все делала бы ваша жена.

— В наши дни большинство мужчин могут позаботиться о себе сами, независимо от того, женаты они или нет.

— Некоторые могут! А некоторые не считают нужным!

— Возможно, но таких немного. Мой брат, например, способен приготовить обед из трех блюд ничуть не хуже, чем его жена. Черри много работает и иной раз приходит домой лишь к полуночи. Так что Деклан делает все сам.

— Разумеется, у них нет детей? Он покачал головой.

— Черри всецело поглощена работой. Она не собирается пока иметь детей. Но ей всего двадцать шесть, так что у нее еще полно времени.

— И ваш брат не возражает?

— Он хочет иметь детей, но не спешит. Они поженились всего лишь несколько месяцев назад. У них очень насыщенная жизнь — обеды, премьеры, клубы. Они редко бывают дома по вечерам, если только не приглашают к себе гостей.

Зои слушала внимательно, но ее веки постепенно устало опускались, и она никак не могла сдержать зевоту, только старалась прикрывать рот ладонью, пряча очередной зевок.

Стиральная машина начала отжимать вещи. Не прерывая рассказа, Коннел повернулся к Зои спиной, взял пластмассовую корзину и подошел к машине, ожидая, когда остановится барабан.

— Деклан не готов пока к отцовской ответственности. Он так же сильно любит развлечения, как и Черри. Я иногда задаюсь вопросом, почему они вообще поженились. Оба такие независимые, так заняты и так увлечены каждый своей жизнью. Они даже не похожи на супружескую пару. Скорее, просто на людей, живущих в одной квартире. Но кто знает, что происходит между ними? Я часто думаю…

Его спокойный глубокий голос, сливаясь с шумом машины, успокаивал и усыплял. Зои изо всех сил старалась держать глаза открытыми, но в конце концов позволила им закрыться. Ее голова тяжело опустилась на руки…

Она так и не поняла, когда заснула.

Ее разбудил дневной свет, который проникал сквозь сомкнутые ресницы. Зевнув, она потянулась и открыла глаза. Она была в своей спальне, и солнце ярко светило в окно. Который час?

Обычно она просыпалась еще затемно, даже летом. Съемки начинались с рассвета и заканчивались только с наступлением темноты. Она давно должна была быть на ногах. Резко повернувшись и взглянув на будильник, Зои обнаружила, что уже восемь часов.

Восемь часов?

В ужасе она села. Почему не прозвенел будильник? Может, она его не услышала?

И вдруг она все вспомнила. Но как она оказалась в спальне?

Последнее, что она помнила, был голос Коннела Хиллиера, который рассказывал о Деклане и Черри.

Она, должно быть, не заметила, как заснула. Но как она очутилась здесь, в кровати? Ужас охватил ее. Сердце гулко забилось, колотясь подобно отбойному молотку. Дыхание перехватило. Что случилось вчера вечером? После того, как она заснула? Зои не могла вспомнить, как попала наверх, почему не завела будильник.

Вчера на ней был этот старый серый свитер и потрепанные джинсы, а сейчас… Откинув простыню, Зои густо покраснела. На ней остались только трусы и лифчик.

— О, мой бог, — громко простонала она. Он, должно быть, принес ее сюда, раздел… Что же случилось потом?

Кровь бросилась ей в лицо. Отбросив одеяло, Зои соскочила с кровати, выхватила из шкафа халат, накинула его на плечи и подкралась к двери, прислушиваясь.

Где же он?

В доме было тихо. Слышались только хорошо знакомые ей звуки: тиканье дедушкиных часов в гостиной, шелест листвы в саду и пение птиц.

На цыпочках она обошла, весь второй этаж, но не заметила никаких следов присутствия Коннела Хиллиера. Она спустилась вниз, но и там его не было. На первый взгляд все было на месте. Телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр — ничего не пропало.

Кухня была тщательно убрана. Тарелки перемыты и убраны в шкаф, раковина и газовая плита блестели как новые. Стиральная машина просохла, сушилка для белья пуста. Должно быть, Хиллиер дождался, пока его одежда как следует просохла, оделся и ушел.

Ее автомобиль! Зои бросилась к окну. Машина оказалась на месте. Солнечные лучи скользили по блестящей поверхности, на которой кое-где еще сверкали капли дождя.

Итак, он ушел, не оставив и следа. Как будто ей все приснилось. Хотела бы она, чтобы это действительно было так!

Но телефон все еще был выдернут из розетки. Значит, она ничего не придумала. Наклонившись, Зои сунула штепсель в розетку и вернулась наверх. Машинально она принимала душ и одевалась, постепенно возвращаясь к привычному ритму жизни. Лишь нахмуренные брови и отсутствующий взгляд выдавали ее внутреннее беспокойство.