Безжалостный обольститель - Лэндон Джулия. Страница 65

– Ты, наверно, ужасно замерзла. Не этих слов она ожидала от него.

Она покачала головой и медленно встала.

– Я не замерзла. Я вообще ничего не чувствую.

– Мне очень жаль слышать это.

Взглянув на него, на его резко очерченные скулы, на все такие же длинные черные волосы, черные глаза, пронзавшие ее, она вдруг пожалела, что больше не чувствует его. Были времена, когда она чувствовала на себе его взгляд, находясь на противоположном конце большого зала, или его дыхание, когда его и близко не было. А сейчас... сейчас она совершенно ничего не чувствует. Она как неживая. Душа словно умерла. И, видит Бог, она так жалеет об этом!

– Во всем виновата я одна, – вдруг выпалила она и закрыла лицо руками, стыдясь того, что он видит ее вот такой, вымаливающей прощение. – Я так глупо себя вела! С самого начала. Ведь я знаю тебя целую вечность... Но я... просто я так отчаянно любила тебя, что все время плохо соображала, и когда дамы начинали говорить о твоих умелых руках, твоих губах, о твоей красоте, я ненавидела тебя за то, что ты желаешь их, а не меня...

– Ах, Клодия, – пробормотал Джулиан и шагнул к ней. Она понимала, что находится на грани истерики, но не могла остановиться. Слова, казалось, лились из самой души.

– И потом... ты вечно был с Филиппом, все время где-то пропадал, и ни для кого не было секретом, чем занимались повесы, особенно Филипп... А на вечере у Харрисона Грина леди Праттер и ты... ну, ты знаешь. И поэтому, когда я уже жила здесь, а вы с Артуром ушли, я решила, что все начинается снова. Не надо было мне слушать Тинли. Женщинам, наверно, следует мириться с этим, и я не должна была особенно возражать, но, Господи, как же мне было больно! – выкрикнула она.

– Клодия...

– Я любила тебя так сильно, что боялась твоих прикосновений, потому что когда ты касался меня, мне казалось, что я для тебя единственная женщина в мире, но это было не так! Всегда находилась другая, к которой ты прикасался точно так же...

– Я не прикоснулся ни к одной женщине, Клодия. Прошу, ничего больше не говори, – взмолился он.

Но она отшатнулась, стремясь выложить свои самые потаенные мысли и невысказанные сомнения.

– И я лгала тебе! И не только о Софи, но и о Филиппе тоже, – всхлипнула она и, подняв голову, посмотрела на него. – Я и себе лгала. Я никогда не любила Филиппа, я любила и люблю только тебя. И я так рада, что не вышла за него замуж, потому что знаю, какой была бы моя жизнь. У меня не было бы вот этого всего, – воскликнула она, – не было бы тебя, и я раскаивалась бы всю жизнь. Однако же я солгала тебе, потому что мне было больно. Я думала... я думала, что совсем тебе не нравлюсь, что ты жалеешь, что вообще встретился со мной... Да, наверно, ты и жалеешь. И я пойму, если ты сейчас же отправишься к моему отцу и потребуешь, чтобы он забрал меня обратно...

– Я больше никогда не позволю тебе уйти, – хрипло произнес Джулиан, приближаясь к ней.

Клодии казалось, что она стоит на краю пропасти и, если он коснется ее, рухнет вниз.

– Это так... так унизительно, – с болью прошептала она. – Быть отправленной к человеку, которому ты не нужна...

– Ты нужна мне...

– Валяться у тебя в ногах, словно попрошайка...

– Это я у твоих ног. – Джулиан осторожно протянул к ней руку, и его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.

Отчаянно замотав головой, Клодия сказала:

– Это невыносимо... я разрушила твою жизнь, я знаю.

– Ты невероятно обогатила ее.

– Я совершила преступление, когда увезла Софи, не подумав о последствиях, и поэтому мое преступление – это твое преступление...

Джулиан резко дернул ее к себе, схватив за руки.

– Клодия, послушай меня, – сказал он, нагнувшись, чтобы глаза их были на одном уровне. – Я люблю тебя! Я слишком долго люблю тебя совершенно безнадежно. Не проходит и минуты, чтобы я не думал о тебе, не искал тебя глазами, не прислушивался в надежде услышать твой голос! И я хочу лишь... – Он наклонился еще ниже, заставляя ее посмотреть на него. – Все, чего я хочу на этой земле, – это чтобы ты хоть немного любила меня.

Сердце ее затрепетало.

– О нет! – простонала она и опустилась на колени. Джулиан опустился вслед за ней.

– Я люблю тебя!

Непостижимо! После того, что она сделала?

– Не говори так! – Она закрыла глаза, чтобы не видеть горячей мольбы в его глазах. – Не говори, я этого просто не вынесу...

– Вынесешь, – сказал он, встряхивая ее. – Ты будешь любить меня. Будешь любить так, как пыталась любить, когда я не позволял тебе. Научишь меня жить, Клодия, научишь отдавать себя другим, не боясь ни условностей, ни последствий. Научишь заботиться о тех, кому меньше повезло в этой жизни. Ты научишь меня любить тебя, потому что, видит Бог, я плохо это делал...

– Нет! – воскликнула она. – Я боюсь, Джулиан! Ты даже представить себе не можешь, как это больно...

– Еще как могу, – сердито пробормотал он. – Не отказывайся от меня, Клодия. Мне кажется, я всю жизнь ждал именно тебя! Ты нужна мне – неужели ты не понимаешь? Я не могу без тебя жить. Ты мне нужна как воздух. Мне больно, когда тебя нет, больно, когда ты рядом! Меня снедает тоска по тебе. Боже милосердный, как жаль, что я не понял этого раньше! Но сейчас я понимаю и, клянусь, сделаю все, чтобы начать все сначала... Только люби меня.

Остатки хрупкой преграды, которой Клодия окружила свое сердце, рухнули, и с мучительным возгласом она бросилась в его объятия, стремясь почувствовать опору и успокаивающее тепло его тела.

Застонав, Джулиан приник к ее губам в яростном поцелуе и стал вытаскивать шпильки из ее волос.

– Люби меня, Клодия.

В его голосе звучала такая отчаянная мольба, что сердце ее болезненно сжалось.

– Никогда не покидай меня, – прошептал он, оторвавшись от ее губ.

Клодия пыталась освободить Джулиана от шейного платка, жилета и наконец просунула руки под его рубашку.

Задрожав от ее прикосновения, Джулиан заскользил губами к полушариям ее груди. Клодия тут же выгнулась ему навстречу. Губы и руки Джулиана ласкали ее тело. Клодия отвечала с пылом, который становился все горячее, желание – все настойчивее, чувство восторга и свободы захлестнуло ее.

Она дрожала от охватившей ее страсти. Ее рука заскользила по его груди, вниз по брюкам и замерла, поглаживая напрягшуюся плоть.

Джулиан вздрогнул и запрокинул голову.

– Ты хочешь моей смерти, – прошептал он и поцеловал ее, в то время как она, расстегнув пуговицы, коснулась наконец гладкой кожи.

Джулиан стал срывать с себя сюртук и рубашку, не отрывая взгляда от ее тела, затем принялся раздевать ее.

Когда на ней не осталось ничего, кроме нижнего белья, рука Джулиана заскользила по ее ноге вверх.

– Знала бы ты, как сильно я хотел тебя, – пробормотал он, снимая с нее чулок и останавливаясь, чтобы поцеловать обнажившуюся кожу. – Пожаловалась бы властям. – Отбросив в сторону чулок, он покрыл поцелуями ее пальцы, лодыжку, колено.

– Знай я, как сильно ты хочешь меня, – ответила Клодия срывающимся голосом, – обратилась бы к властям, чтобы они доставили тебя ко мне.

Джулиан засмеялся и заскользил рукой по внутренней стороне ее бедра.

– С того самого момента, как я увидел тебя на балу у Уилмингтона, я хотел овладеть тобой, – прошептал он, обдав дыханием шелковистые завитки между ее ног.

– Джулиан! – ахнула она.

Джулиан навис над ней, пристально вглядываясь в ее лицо. Его плоть, коснувшаяся ее лона, пульсировала желанием, возбуждая Клодию, доводя ее до безумия.

– Я люблю тебя, – прошептал он у самых ее губ и вошел в нее. – Отчаянно люблю и всегда буду любить.

Он проникал все глубже и глубже в ее лоно, время от времени откатываясь, как волна во время отлива. Тела их двигались в одном ритме, слившись в единое целое, пока не погрузились в восхитительное забытье, омываемые волнами наслаждения...

Никто из них не произнес ни слова. Клодия нежно убрала мокрую прядь с его лба, молясь про себя, чтобы это чудесное мгновение никогда не кончалось.