Итальянский темперамент - Лэнгтон Джоанна. Страница 5
— Злоупотребление служебным положением в корыстных целях. Суд сурово подходит к такому обвинению. И тебе все еще могут предъявить его.
Побелев как снег, Марша безуспешно пыталась проглотить комок в горле. Злоупотребление служебным положением. Он обвиняет ее в том, что она, имея доступ к деньгам фирмы, присваивала их.
— Ты сошел с ума… Я бы никогда не сделала ничего подобного, — возразила Марша слабым, дребезжащим голосом. Неужели он мог поверить, что она способна на такое?
— И если бы я позволил тебе, ты прекрасно продолжала бы это занятие, — ледяным тоном заявил Винченцо, чей профиль в проникающем сквозь ветровое стекло уличном свете казался чеканным изображением на старинной монете. — Но я не позволил. Я вышвырнул тебя, и ты, забрав украденные деньги, как будто исчезла с лица земли!
— Это не правда. Я не крала никаких денег! — пронзительно выкрикнула Марша. Сердце ее билось как сумасшедшее.
Ледяной взгляд Винченцо вновь сказал ей, что все ее вопли не.произведут на него никакого впечатления.
— А я думала, что ты уволил меня из-за того… из-за того, что я переспала с тобой! — Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести эти слова, она не могла смотреть ему в глаза.
— Боже мой! Судьи непременно расплачутся, когда услышат от тебя подобное объяснение, — ответил Винченцо, криво усмехаясь. — Ты официально уволена за должностное преступление.
— Знаю, но я…
— Кстати, в тюрьмах полно активных лесбиянок. Такая маленькая, хорошенькая белокурая куколка, как ты, наверняка придется им по вкусу.
Марша, в диком ужасе откинувшись назад, ударилась головой о дверцу машины.
— Я не попаду в тюрьму… я не сделала ничего плохого!
— Во всяком случае, в сфере благотворительности ты уже действительно не сделаешь ничего плохого, — с холодной угрозой в голосе заверил ее Винченцо. — С твоими финансовыми талантами ты способна на любые жульнические махинации. И я желаю, чтобы ноги твоей не было…
— Но я ничего не сделала… я честный человек! — беспомощно лепетала Марша, с отчаянием чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног.
— Если ты вынудишь меня, я все расскажу Шульцу и смогу подтвердить это неоспоримыми доказательствами, — беспощадно заявил Винченцо. — А старомодный мистер Шульц, если только узнает, что ты не в ладах с законом, не преминет сообщить об этом властям.
— Но если уж ты так уверен в моей вине, то почему сам не сообщил им? — бросилась в безрассудную атаку Марша, пытаясь найти хоть какую-нибудь основу для защиты.
— Это походило бы на обвинение в убийстве при отсутствии трупа. Ты ведь исчезла, яко тать в ночи. — Винченцо расслабленно откинулся назад, внимательно наблюдая за ней из-под угольно-черных ресниц. — Кроме того, меня недолго утешала перспектива увидеть тебя за решеткой. Вскоре этого мне стало мало. И я решил, что наказание должно соответствовать преступлению…
— Я не совершила никакого преступления… почему ты мне не веришь? — молила она.
— Ты использовала наши разговоры в постели для своей выгоды…
— Какие разговоры в постели?
— Ты вытянула из меня эту информацию, как настоящая профессионалка. Одурачила меня. Чуть было не испачкала меня в своей грязи. Не сомневаюсь, если бы тебя поймали, ты бы заявила, что действовала от моего имени, — очень тихо произнес Винченцо, и каждое его слово тяжело падало в напряженной тишине. — А теперь давай, изображай из себя глупенькую белокурую куколку и настаивай на том, что понятия не имеешь о противозаконности своих поступков.
— Т-ты сошел с ума, — еле выдавила из себя бледная как смерть Марши.
— Скажи еще, что тебя соблазнили, использовали, — хриплым шепотом продолжал Винченцо, сверля ее своими горящими глазами. — Если бы ты была мужчиной, я просто убил бы тебя своими руками, но ты женщина, и поэтому я намерен попользоваться тобой точно так же, как ты попользовалась мной…
2
— Что ты сказал?
От неожиданного обвинения, которое обрушил на нее Винченцо четыре года спустя после случившегося, перед глазами Марша все поплыло, в голове наступил полный сумбур, мысли наползали одна на другую. Винченцо думает, что она действительно виновата. Хуже того, он считает, если бы она тогда попала в руки полиции, то солгала бы и сказала, что действовала по его указаниям.
— Я намерен попользоваться тобой точно так же, как ты попользовалась мной, — упрямо повторил Винченцо.
Еле ворочая языком, Марша выговорила:
— И как же ты собираешься это сделать?
— А ты как полагаешь? — Он взглянул на нее с мрачным торжеством. — Не думаю, что после этого тебе когда-нибудь захочется снова связываться с сицилийцем.
Марша порывисто вздохнула.
— Я не позволю тебе выдвигать против меня голословные обвинения. Я обращусь за помощью к адвокату…
— У меня есть доказательства твоей вины!
— Ты не можешь иметь доказательств того, чего я не делала!
— А если у тебя еще остались какие-то деньги, я потребую их обратно. К тому времени, как я расправлюсь с тобой…
— Пока что до этого дело не дошло! — яростно отбивалась от его атак Марша, панически оглядываясь по сторонам в поисках спасительного выхода.
Чувственные губы Винченцо растянулись в жестокой улыбке.
— Какой смысл говорить, что я не сделаю этого, если я уже начал дело! Неужели же ты думаешь, что я позволю тебе безнаказанно улизнуть? Ты должна была сообразить, что тебя будут искать. Тот день, когда я увидел твою фотографию, стал для меня настоящим праздником…
— Мою фотографию?
— На обложке последнего бюллетеня общества «Земная забота». Большая неосторожность с твоей стороны, милая крошка. Обычно благотворительной литературой занимаются мои сотрудники. Эту брошюрку мне подсунули на званом обеде. И вдруг я вижу тебя, скромно стоящую рядом со стариканом Шульцем на церемонии открытия какого-то фонда.
Марша уже забыла, что в том самом бюллетене, который, как говорила ей Патти, вызвал интерес Винченцо к благотворительности, была напечатана ее фотография. Она считала их сегодняшнюю встречу результатом невероятного совпадения. Поэтому неожиданное открытие, что он заранее знал об этом, поразило ее словно громом.
— Подумать только, лживая мелкая мошенница, ловко обманывающая людское доверие, вдруг собирается занять ответственный пост в благотворительном обществе, — издевался Винченцо. — В обществе, без сомнения, полно благонамеренных людей, но, увы, они больше интересуются охраной окружающей среды, а не финансовой выгодой или строгим контролем за благотворительными фондами. И вот тут, как лиса в курятнике, полном беспомощных, пушистых цыплят, появляется наша милая Марша. Да у Шульца последние волосы на голове дыбом встанут, когда он узнает, что ты за хищница.
— Как ты смеешь говорить о том, что я обманываю людское доверие? — горячо возразила Марша. — Произошло чудовищное недоразумение…
— Но, как мне кажется, оно принесло тебе немалую пользу! — Взгляд его выпуклых, темных глаз был странно холодным. — Я теперь точно знаю, что ты собой представляешь. Только не говори, что ты изменилась. Стоило мне увидеть, как ты вертишь хвостом перед старым Шульцем, я сразу все вспомнил. Как же, такая трогательная, хрупкая малютка, — с подчеркнутой издевкой продолжал он, в упор разглядывая ее фигурку.
Его рот сжался в узкую линию. — Естественно, всем мужчинам сразу хочется защитить тебя. И я не виню этого старого козла за то, что он попался на твою удочку. Видит Бог, разве я сам не оказался на том же крючке?
Атмосфера накалялась с каждой минутой. Его голос звенел от нескрываемой ненависти. Она почти физически ощущала ее.
— Винченцо, я…
Протянув руку, он сжал ее тонкое запястье и дернул к себе.
— Заткнись, — грубо рявкнул он. — Я знаю, ты хитра, но твоя жадность заставляет тебя делать непростительные глупости. Ты вероломная сучка, но времена, как ты знаешь, имеют обыкновение меняться. Предав меня, ты совершила большую ошибку.