Ложь во имя любви - Лэнгтон Джоанна. Страница 4

А он был высок и сухощав и производил впечатление человека, который имеет обыкновение охотиться на акул перед завтраком, пробегать пару миль перед обедом, весь день руководить обширнейшей финансовой империей, а в завершение дня прихватить с собой в постель какую-нибудь красотку и довести ее до изнеможения. Последняя мысль ввела ее в смятение, и она покраснела до корней волос.

– Вы мисс Александра Вилсон? – потребовал ответа мужчина, бегло окидывая ее взглядом больших темных глаз.

Этот вопрос странно подействовал на Алекс. Она затаила дыхание, затем медленно кивнула, не отрывая глаз от его иссиня-черных коротко остриженных волос, точеного лица, покрытого бронзовым загаром, его изысканно надменного носа и чувственного рта. Он был так хорош собой, что от него и невозможно было отвести глаза, нет ничего удивительного в том, что Сандра мгновенно влюбилась в него. Где бы ни появлялся молодой нефтяной магнат, женщины прекращали разговоры и с вожделением оглядывали его с головы до ног. Чему тут удивляться? В свои тридцать лет Костос Сикельянос являл собой образец уверенности в себе, процветания и мужской силы в сочетании с блестящим умом. Темноглазый брюнет, он был высок ростом и двигался со сдержанной грацией атлета – он действительно занимался спортом, если позволяло время.

– Я жду ответа. Говорите, – произнес он командным тоном, не терпящим возражений. Алекс с трудом осмелилась открыть рот, так как была здорово напугана. Было видно, что этот человек привык к беспрекословному повиновению.

– Да, я – Александра Вилсон, как и... – Она хотела сказать: как и моя покойная сестра...

Но он тут же прервал ее:

– Когда я захочу, чтобы вы высказались по какому-либо поводу, я сообщу вам об этом.

Он произносил слова слегка нараспев, тем временем цепким взглядом продолжая осматривать ее напряженную фигуру, при этом его выразительный рот презрительно скривился.

– Я, Костос Сикельянос, представляю здесь интересы своего брата Георгоса и являюсь дядей и ближайшим родственником по отцовской линии вашего сына Патрика.

Казалось, что земной шар замедлил свое вращение. Алекс с трудом понимала значение услышанных слов, хотя они и были сказаны по-английски.

– Почему это вы решили предстать передо мной в таком затрапезном виде? Вы думаете, что при помощи этого уродливого камуфляжа вам удастся произвести на меня впечатление заботливой и ответственной матери? Я не хотел бы обидеть вас своей откровенностью, но я в курсе того, что за образ жизни вы ведете, и понимаю, что ваша внешность в данный момент – лишь притворство с целью создать о себе ложное представление.

В голове Алекс вдруг мелькнула мысль, что он, видимо, не знает, что Сандра погибла, и поэтому принимает ее, Алекс, за кузину. Однако какой он все-таки жестокий и бестактный! При его словах «уродливый камуфляж» Алекс почувствовала гнев и боль. Она прекрасно осознавала, что вовсе не красотка, но для нее было неприятно узнать, что обычный костюм и очки могут сделать ее такой некрасивой.

Ее гость, однако же, выглядел как каменный истукан, уверенный в себе, лишенный каких-либо эмоций и не желающий знать ничего о чувствах других людей. Можно поспорить, он наверняка не может пройти мимо зеркала, не полюбовавшись на свое великолепное отражение. Какое ему дело – Сандра она или нет? Не станет она ничего ему объяснять. Наплел ей всякую ерунду по телефону о необходимости инкогнито, а сам оказался вовсе не отцом Патрика.

– Ваш брат... – проговорила Алекс ледяным тоном, выпрямляясь во весь свой рост, а он был целых 162 сантиметра, и стараясь прямо держать спину. – Я буду разговаривать только с вашим братом, отцом Патрика.

– Георгос умер от инфаркта месяц назад. Алекс нахмурилась при этом известии.

– После смерти брата на мне лежит ответственность за воспитание мальчика, и именно мне предстоит позаботиться о предоставлении ему соответствующего ухода и заботы, чего он лишен в вашем доме, как мы могли убедиться.

Сделав это замечание, смысл которого еще не вполне дошел до сознания Алекс, он подошел к кроватке, где сладко спал маленький Патрик. Окинув мальчика непроницаемым взглядом, он заметил:

– Что-то он маловат для своего возраста, а ведь наш род всегда отличался высоким ростом.

– Что вы имели в виду, сказав, что на вас лежит ответственность за Патрика? – тихо спросила Алекс, при этом ее желудок вел себя так, будто она попала в эпицентр шторма.

Ее воображение рисовало ей страшные картины. Этот человек не нравился ей, он излучал опасность, она была не в состоянии доверять ему. Вот, например, что он хотел сказать своим последним замечанием? Он что, сомневается в том, что в крови Патрика течет кровь Сикельяносов? Ну так она вовсе не собирается его в этом убеждать!

Этот тип наверняка просто не хочет, чтобы Патрик оказался его родственником. Зачем может быть нужен мальчик их семье? Ведь Георгос Сикельянос, как она поняла, не постоял ни перед чем, чтобы сохранить существование ребенка в тайне. Нужно отдать ему должное, не желая признавать сына, он постарался тем не менее устроить финансово обеспеченное будущее мальчика.

– Если вы не хотите расстаться с вашим нынешним финансовым положением и образом жизни, который вам так нравится, воздержитесь от споров со мной, – надменно сказал Костос.

Алекс решила, что не стоит рассказывать ему всего. По крайней мере, не сейчас. Разве можно довериться человеку, пришедшему к ней с тремя головорезами? Что она знает о нем? Наверняка он имеет самую сомнительную репутацию и связан с преступным миром. Что он за человек, если весьма прозрачно намекает на то, что в его власти отменить все финансовые распоряжения, которые сделал его более рассудительный брат? Что он за человек, если угрожает оставить ребенка без единственной финансовой поддержки?

И чего уж ему вовсе не стоило делать, так это смотреть свысока на нее, как будто она пыль под его драгоценными ногами. Алекс было очень нелегко вывести из себя, но сейчас ее гнев уже начал закипать. Она сделает все возможное, чтобы спасти Пэдди. Если этот человек и вправду дядя мальчика и поэтому кричит о своих правах, то и она – не пустое место и своего племянника ему не отдаст.

– Не могли бы вы предоставить мне документ, подтверждающий вашу личность? А также документ о том, что вы и впрямь родственник Патрика? – спокойно спросила Алекс, выстреливая наугад.

Он удивленно приподнял тонкую аристократическую бровь. Его огромные темные глаза сверкнули опасным огнем, мгновенно превратившись в щелки.

– Мне нет никакой необходимости удостоверять свою личность, она и так прекрасно известна в деловых кругах.

Его тон, полный высокомерия, в то же время не мог скрыть и удивления от того, что кто-то может поставить под сомнение его слова.

– Простите, но я к деловым кругам не отношусь. – Алекс расправила плечи. – Я вас впервые вижу, вы можете оказаться кем угодно, а я не намерена обсуждать судьбу ребенка с человеком, чья личность сомнительна.

– Я не привык к такому неуважительному обращению. – Его тон был так холоден, что, казалось, стены детской покрылись инеем.

После этих слов его громилы подошли поближе, угрожающе смотря на нее, и Алекс не на шутку рассердилась. Она ведь вовсе их к себе не приглашала, так пусть ведут себя подобающе.

– Возможно, вы смогли бы прийти более подготовленным завтра вечером, часов так в восемь, – с кажущимся спокойствием произнесла Алекс, стараясь не обращать внимания на звенящую тишину, установившуюся в комнате. Похоже, ее посетители просто остолбенели от ее заявления. – Прихватите с собой бумаги, удостоверяющую вашу личность, и ваши права. Тогда я с превеликим удовольствием сяду с вами за стол переговоров, и мы, как цивилизованные люди, обсудим возможности, открывающиеся перед Патриком.

Алекс нужно было время, чтобы навести справки об этом Костосе Сикельяносе и собраться с мыслями, а может, и посоветоваться со знающими людьми. Если для достижения безопасности и благосостояния Патрика придется испортить отношения с заносчивым влиятельным человеком, что ж, ничего не поделаешь.