Шелковые сети - Лэнгтон Джоанна. Страница 15

— Надеюсь, ты сделаешь все это, — тихо произнес тот.

— Что? — не поняла Мари.

Он быстро освободился от остатков одежды и остался в одних шелковых черных трусах.

— То, что обещает твой взгляд, — усмехнулся он с оттенком некоторой плотоядности.

И без того красное лицо Мари сделалось пунцовым.

— Догадываюсь, что тебе приятно думать о таких вещах… — пролепетала она.

— Я способен распознать страсть, — заверил он ее, снимая с себя последнюю деталь туалета с таким спокойствием, которому Мари могла только позавидовать. Сама она совершенно не была способна на подобное самообладание.

Энди выпрямился во всей своей умопомрачительной наготе, и у Мари перехватило дыхание. Как любую другую девушку, ее всегда интересовало, как выглядят мужчины в некоторые интимные моменты жизни… но не до такой степени, чтобы она не спала из-за этого по ночам. Многие парни разгорячались в присутствии Мари, и тогда она инстинктивно сторонилась их. Исключение составлял лишь Энди. Однако сейчас его нагота потрясла ее. Мари даже вообразить не могла, что он может выглядеть столь пугающе.

— Мы не соответствуем друг другу, — с трудом выдавила она.

Охватившая ее паника была столь велика, что, забывшись, она облекла в слова вертевшуюся в голове мысль. Однако в следующий миг опомнилась и, готовая от смущения провалиться сквозь землю, крепко зажмурилась.

— Это комплимент, дорогая? — В тихом голосе Энди ощущалась улыбка. И самодовольство.

Его ничем не проймешь, подумала Мари в приступе глубочайшего самоуничижения. В следующую секунду рядом с ней скрипнул матрас, и она осознала, что находится в постели уже не одна. Мари широко распахнула глаза, тут же наткнувшись на словно дышащий мужской взгляд. Непосредственная близость Энди окончательно лишила ее способности дышать, а сердцу придала неимоверное ускорение.

— Иди ко мне… — хрипло попросил он, притягивая ее к себе за плечи.

С этого момента он уже не останавливался. Накрыв ртом нежные розовые губы Мари. Энди жадно проник между них языком, который сразу принялся плясать в паре с ее собственным в захватывающем, чрезвычайно1 чувственном танце. Поцелуй лишил Мари последней воли к сопротивлению. В прошлом Энди уже однажды заставил ее почувствовать, насколько будоражащим может быть простое прикосновение губ. Сейчас же его искусность привела Мари к полному поражению.

Наконец Энди отпустил чуть припухшие губы Мари и окинул ее горящим взглядом.

— По идее мы сейчас должны были бы сидеть внизу, наслаждаясь неспешным ужином при свечах…

— Я не могу есть! — воскликнула она с оттенком испуга, как будто ей действительно грозила подобная трапеза.

— Позже… — Казалось, он упивается скрытым смыслом этого слова вкупе с гораздо более волнующей альтернативой принятию пиши.

Пока Мари как прикованная не отводила взгляда от его завораживающих глаз, он просунул палец под расположенную спереди застежку бюстгальтера, и через секунду кружевные чашечки разошлись. Ладони Энди немедленно подхватили высвободившуюся из плена грудь. В ту же минуту горло Мари сжалось от почти болезненного потока ощущений. Это было первое откровенное прикосновение Энди к ее обнаженному телу. А стоило тому провести большими пальцами по розовым соскам Мари, как она едва не потеряла сознание и хрипло застонала. Но самым трудным испытанием для нее был неотрывный взгляд Энди.

— Пять лет назад ты лишила нас даже этого, — с упреком напомнил он ей.

Пока он нежно поглаживал отвердевшие соски Мари, та безуспешно пыталась справиться с сотрясавшей все ее тело ответной дрожью. Если бы у нее хватило сил, она сказала бы Энди, что на самом деле ее тогдашнее поведение было очень мудрым. Даже сейчас Мари была не способна контролировать себя, а что же говорить о тех временах, когда она была влюблена в него. Тогда она предпочла боль, оставшуюся после потери самого дорогого человека, нескольким быстротечным минутам в постели с ним, за которыми непременно начался бы долгий и мучительный период исцеления уязвленного самолюбия.

— Я намерен сделать все, чтобы ты потеряла голову от страсти, дорогая. — Это было нечто среднее между угрозой и обещанием.

— Ты уже достаточно в этом преуспел, — дрогнувшим голосом ответила она, раздираемая пронзительностью наводнивших ее тело ощущений и страхом перед их интенсивностью.

Энди поудобнее уложил Мари, разметав, как ему давно хотелось, ее темные шелковистые волосы по подушкам.

— Что ты, я еще только начинаю…

Одним ловким движением он стянул с Мари трусики. Уверенные действия Энди заставили ее невольно задуматься, сколько женщин имело счастье на собственном опыте испытать его искушенность в постельных утехах. Мысль уколола Мари словно булавкой, но в этот миг золотоволосая голова Энди склонилась над ее грудью. Он взял губами сосок и стал без зазрения совести истязать чувствительную плоть. Понадобилось совсем немного времени, чтобы коварные ласки его языка и осторожные прикосновения зубов ввергли Мари в такое состояние, при котором она окончательно потеряла способность владеть собой.

— Я знал, что у тебя восхитительное тело, — простонал Энди, с некоторым изумлением глядя на нее, — но не мог даже представить, что ты окажешься любовницей, о которой мужчина способен лишь мечтать.

Мари недоуменно заморгала.

— Мечтать?

— Ты так быстро загораешься, — пояснил он, ведя ладонью по ее стройному бедру. Достигнув колен, он мягко раздвинул их.

Мари замерла. Она вдруг очень остро ощутила свою незащищенность, многократно подчеркнутую уверенностью Энди, а также силой его чувственного подъема. Не позволяя Мари опомниться, он расположился между ее раздвинутых бедер. В эту минуту она вдруг вспомнила, как некоторые приятельницы признавались, что во время первого опыта с мужчиной не испытали ничего, кроме неприятных ощущений.

— Если ты сделаешь мне больно, я больше не стану этим заниматься, — сдавленно предупредила его Мари.

— Больно? — удивился Макгвайр. — Что ты, дорогая! За всю жизнь я не причинил боли ни единой женщине.

Немного успокоившись, Мари благосклонно приняла новый поцелуй, который повлиял на нее сильнее, чем слова. Понадобилась всего пара секунд, чтобы ее страхи улеглись. Конечно, она напряглась, когда пальцы Энди достигли темных волос внизу ее живота. Однако когда тот отыскал среди шелковистых завитков особенно чувствительную точку, размышления о дальнейшем стали для Мари невозможны. Она даже в мечтах не представляла себе, что можно испытывать такое наслаждение. Растворяясь в пронзительном удовольствии и неосознанно извиваясь под воздействием страстных импульсов, Мари переживала то волшебное состояние души и тела, которое можно назвать не иначе, как нестерпимой негой.

Когда интенсивность ее чувств стала невыносимой, Энди каким-то чудом понял это. С едва сдерживаемым нетерпением он налег на нее, но в последний момент у него все же нашлись силы остановиться. Скрипнув зубами, он поднялся с-постели и принялся рыться в ящике комода.

Охваченная бесстыдной лихорадочной жаждой близости, тяжело дыша, Мари наблюдала за ним. Наконец Энди в сердцах выругался вполголоса и повернулся к ней.

— Ты в порядке? — Вопрос скорее был похож на мольбу.

Он спрашивает у меня разрешения, подумала Мари. Учитывая то обстоятельство, что Энди дрожал от желания поскорее овладеть ею, его вежливость приобретала особое значение.

— Да… конечно.

Со вздохом облегчения Энди вернулся в постель и снова припал к губам Мари. Одновременно он подхватил ладонями ее ягодицы и приподнял навстречу своему движению. В тот же миг Мари ощутила меж раздвинутых бедер горячий нажим твердой мужской плоти. Поглощенная острым желанием полного слияния, которое Энди давно породил в ней своей пылкостью, она сама подалась вперед нижней частью тела, совершая старое как мир, знакомое любой женщине действие. Но даже этого Мари показалось мало, и в конце концов она обвила его ногами. В ответ на ее безмолвную просьбу он двинулся вглубь.