Укрощенная гордость - Лэнгтон Джоанна. Страница 11

Сейчас, засыпая, Полетт размышляла, долго ли еще некурящий Франко станет оставаться внизу и не сожалеет ли он уже об их соглашении, пока наконец, невзирая на треволнения дня, не погрузилась в глубокий сон.

Она была бы потрясена, если бы обнаружила, с какой нежностью смотрел на нее Франко, когда поднялся в номер.

4

В ту ночь Полетт не снилось ничего. Великолепно выспавшись, она наконец открыла глаза. Всего в нескольких дюймах от нее возлежал Франко. Золотистые глаза насмешливо смотрели на ее испуганное лицо. Хорошее настроение сняло как рукой.

– Не припоминаю, чтобы прежде хоть одна женщина заснула, ожидая меня. Ты можешь подорвать веру в мою неотразимость…

Изобразив на лице широкую улыбку, Полетт села в постели.

– Господи, сколько же времени? – воскликнула она. – Почему же ты меня не разбудил?

Франко одарил ее лучезарной улыбкой, что совершенно изменило слегка суровые мужественные черты его лица. Прежде чем Полетт успела уклониться, он запустил руку в ниспадающие пряди ее серебристых волос.

– Не волнуйся. Мы еще наверстаем упущенное. И ты не останешься без завтрака, даже если будешь спать допоздна. И почему только я назвал тебя глупой?

Затаив дыхание, Полетт попыталась отодвинуться.

– Думай что хочешь.

– Да, ты прошлой ночью переплюнула Дорис Дей, – со снисходительным одобрением продолжил Франко. – Обвела меня вокруг пальца. Я вышел отсюда, чувствуя себя этакой помесью похотливого, но неопытного подростка и сексуального маньяка.

– Не в бровь, а в глаз…

Свободной ладонью Франко коснулся ее щеки, испытующий взгляд застыл на ее огромных фиалковых глазах.

– А ты залезла в постель и заснула как убитая. Когда ты спишь и волосы стекают по подушке, ты выглядишь шестнадцатилетней. И невероятно невинной… Как принцесса из сказки! В тот день, когда мы впервые встретились и ты лежала на мостовой в белом летнем платье с кружевным воротничком, ты выглядела так же. Потом ты открыла глаза, и они были словно анютины глазки, омытые дождем… Представь себе, я никогда в жизни прежде не хотел ни одной женщины так, как я хотел тебя тогда!

Его низкий, чуть хрипловатый голос обладал удивительной гипнотической силой, заставившей Полетт затрепетать. Его мягкая ладонь согревала ей щеку, и пушистые ресницы ее опустились, скрывая внезапное смущение.

– Прежде мне никогда не приходилось бороться за женщину… но я люблю, когда мне бросают вызов, а ты мастерски делала это своими холодными улыбочками и ледяными взглядами, – продолжал Франко. – Впрочем, я знал, что это не настоящая Полетт. Это лишь игра, обман.

– Нет! – возразила Полетт нетвердо. – Ты видел то, чего не было в действительности, женщину, которую ты сам создал в своем воображении, которая никогда не существовала нигде, кроме как в твоих буйных фантазиях!

– Она реально существовала в этой постели. Она во плоти пришла в мои объятия. Страстная, бесстрашная, неотразимая. И я хочу, чтобы ты вернулась сюда такой же.

Резким движением Полетт пыталась отдернуть голову, но Франко не позволил ей увернуться от своих рук. Ее взгляд столкнулся с его внезапно потемневшими глазами, и узкие холеные пальцы снова коснулись ее щеки.

– Ну ты и упрямая, – раздраженно проговорил он.

– А ты самовлюбленный болван! И ты не получишь от меня того, чего хочешь. Я, как и обещала, сыграю роль твоей невесты, но роль моя будет кончаться у порога спальни! – крикнула Полетт вне себя от ярости.

– Черта с два, – кратко известил Франко.

– Хочешь вкусить запретного плода? – с жаром воскликнула она. – Что ж, попробуй!

Она вырвалась из его рук, повалилась навзничь на постель и произнесла:

– Ну, так чего же ты ждешь?

Он склонил к ней свою голову. Тело ее напряглось, дыхание замерло, а в глазах пылали вызов и презрение. Он не получит от этого никакого наслаждения, пообещала Полетт себе. Если ему доставляет удовольствие заниматься любовью с неподвижным бревном, пусть пытается.

Жаркие губы коснулись ее шеи, темная голова заслонила свет, жесткие руки грубо сжали ее плечи. Жар пронзил ее насквозь, словно раскаленная докрасна проволока, и в последней попытке разъединить их тела Полетт с неистовством вцепилась в его запястья.

Но Франко не отпускал ее. Сжав кулаки, Полетт заколотила ими по его спине. В ответ он стремительным движением захватил ее руки и распластал их по постели. Густая, обволакивающая тьма манила Полетт к себе, и она понимала, в чем причина этого зова, но пыталась побороть его, вновь овладеть дыханием и восстановить контроль над собою.

Но ее собственное тело предавало Полетт. Оно жаждало его прикосновений. Соски стали твердыми и болезненно чувствительными, бедра самопроизвольно раздвинулись. Каждая клеточка ее тела трепетала в ожидании его ласк. Страсть закружилась в ней опьяняющим вихрем, когда Франко проник языком сквозь ее зубы и коснулся ее языка. Руки Полетт впились в его черные шелковистые волосы, она ответила на поцелуй горячо и призывно и, извиваясь, прижала к себе тело Франко.

– Пожалуйста… – задыхаясь, произнесла она, забывая обо всем на свете, кроме зова своего жаждущего ласк тела.

– Ты просишь меня? – овевая горячим дыханием ее щеку, хрипло прошептал Франко.

– Нет!… – Она дрожала, прижимаясь к нему.

– Ответь честно. – Его горячие губы нащупали какую-то невероятно чувствительную точку у нее возле уха, отчего по всему ее телу разлилась новая волна горячего непреодолимого желания.

– Продолжай! – Она не могла узнать собственного голоса.

И вдруг все кончилось. Франко лениво откинулся на подушки и, полуприкрыв глаза, посмотрел на нее холодно и равнодушно. Совершенно сбитая с толку, Полетт изумленно уставилась на него, не понимая, не осознавая ничего, кроме болезненной жажды, не покидающей ее возбужденного тела.

– Никогда больше не смей заявлять, будто не хочешь меня, – тихо прошипел Франко, продолжая глядеть на нее все так же холодно и отрешенно. – Я умею заставить тебя хотеть. Ты очень чувственная женщина. Ты создана для страсти…

Слишком поздно сообразив, что произошло, совершенно подавленная, Полетт стыдливо натянула простыню на свое полуобнаженное тело.

– Нет, – затравленно проговорила она, потрясенная цинизмом его слов.

– Да! Шесть лет назад я мог зажечь тебя одним лишь взглядом.

– Это ложь!

– Твоя кожа начинала пылать, глаза загорались, и ты начинала вертеться на стуле, будто кошка на раскаленных угольях. Ты хотела меня тогда… ты просто не желала признаваться себе в этом.

Ошеломленная, Полетт спрятала лицо в подушку.

– Сперва я не думал, что ты сама напрашиваешься на это. Я сразу понял, что ты невинна…

– Прекрати! – выкрикнула Полетт.

– Но потом наступил тот день, когда мы очутились в этой самой постели – причем с моей стороны это было сделано совершенно сознательно. Если бы нам не помешали, я бы овладел тобой, – бессердечно напоминал Франко. – И после этого ты стала бы моей. Моей безраздельно!

– Нет, не стала бы! – выдохнула Полетт.

– Ни одна порядочная женщина, искушенная либо нет, не должна была так вести себя с одним мужчиной и затем, через неделю, выходить замуж за другого, продолжая без устали утверждать, будто безумно влюблена в этого несчастного воздыхателя! – издевался Франко.

– Заткнись! – В голосе ее послышалось рыдание.

Ведь она и впрямь убежала тогда к Арманду в твердой уверенности, что их свадьба не состоится. Признаваясь во всем, Полетт надеялась, что Арманд будет оскорблен ее признаниями. А вместо этого он лишь спросил у нее, любит ли она Франко. И она категорически заявила, что нет. Ничто в тех эмоциях, которые вызывал в ней Франко, не соответствовало ее понятиям о любви. В произошедшем Полетт не видела ничего, кроме ярко выраженной похоти. Она выросла, наблюдая, как в поведении ее собственной матери проявлялись те же самые черты. И люто ненавидела их.

Линда всегда делала то, что хотела, брала, что хотела, безразличная к боли, которую тем самым причиняла другим. И в своем поведении с Франко Полетт замечала ту же пугающую печать. Она видела, во что могла бы превратиться, если бы не сдерживающее влияние Арманда. Чувства, которые будил в ней Франко, пугали Полетт. А любовь, которую, не выдвигая никаких условий, предлагал ей Арманд, казалась спасительным убежищем. В то время она была бесконечно благодарна ему за кажущуюся преданность, за мольбы и заверения, что она нужна ему… что он не мыслит будущего без нее… Жесткие пальцы Франко внезапно сомкнулись на ее запястье, и Полетт резко вскинула голову. Франко стащил у нее с пальца обручальное кольцо и отшвырнул в дальний угол комнаты.