Воздушные замки - Лэнгтон Джоанна. Страница 23

– Вполне, особенно после сегодняшнего боя за контрольный пакет.

– А похож я на великого любовника, Карл? – И Карстен состроил приторно-похотливую рожу, которая, по его мнению, должна быть у подобных избранников судьбы.

– Раз в этом уверена дама, написавшая вам это письмо, значит, так оно и есть. Я свободен?

– Нет. Скажите, сколько раз сегодня звонила мне та, которая предпочла не называть своего имени?

– Присцилла Люксхольм звонила вам бесконечно, я не считал.

– И правильно…

А в канун Рождества Карстен без предупреждения появился на острове Хирке, вошел в дом, удивил всех своим благодушным настроением и сразу же торжественно заявил, что намерен сделать невесте весомый подарок. Так и сказал – весомый.

– Он будет лежать под елкой? – спросила Присцилла.

– Нет, поскольку не поместится там. Одевайся, подарок неподалеку. Он тяжелый, мне его до дома не дотащить.

По дорожкам, скорее не освещенным, а только обозначенным неяркими фонарями, Карстен привел заинтригованную Присциллу к гавани.

– Где же подарок? – покрутила головой по сторонам девушка.

– Смотри внимательнее!

Однако Присцилла ничего, кроме двух морских буксиров, пришедших в гавань на плановый ремонт, и яхты Карстена Трольстингена «Звезда Севера» не видела.

– Прошу тебя, сосредоточься! – взмолился Карстен. – Я убил кучу времени в Морском регистре, чтобы порадовать тебя. Чиновники мне всю душу вымотали!

– И на что же ты убил кучу времени? – начинала сердиться Присцилла. Между прочим, когда дарят подарки, не говорят о хлопотах.

– Подожди, – попросил Карстен и исчез в темноте. – Да, ты права, ни черта не видно, сейчас все исправлю!

Вскоре раздалось тарахтение, и на пирс выехал трактор. Остановился, осветив фарами борт яхты. И тут Присцилла все поняла. Яхта стояла в гавани уже две недели, и все было сделано в тайне от нее. На темно-синем борту сияли серебром буквы «П Р И С Ц И Л Л А»!

– А этот новый цвет корпуса в честь того платья, в котором ты была при нашей первой встрече. Пойдем на борт, я приготовлю ужин и угощу тебя чашкой кофе и бисквитом, а ты меня поцелуешь.

– Нет, Карстен, не сегодня. Я слишком переживала в тот вечер, на который ты мне намекаешь, поэтому на яхту пока не пойду. Лучше вернемся в дом, я прикажу приготовить гостевую спальню с камином, а ужин сделаю сама. Кофе доверю сварить тебе!

Карстен прижал девушку к своей груди, заглянул ей в глаза и попросил:

– Не надо никакой отдельной спальни с камином. Можно, я переночую в твоей кровати? Ты ведь собиралась тогда выспаться в моей каюте? Почему бы нам не продолжить то же самое в твоей скромной спальне? Там такая замечательная кафельная печка, какую я видел только в детстве! Что же ты молчишь? Хотела спать в моей каюте, в моей постели, под моим одеялом?

– Хотела! – согласилась Присцилла. – Ох, и мастер ты уговаривать! Дай-ка я поцелую тебя за прекрасный подарок!

Нежные губы девушки коснулись горячих губ Карстена, и окружающий мир отступил на сотни морских миль. Казалось, под луной остались только две вещи: стук дорогого сердца и блеск милых глаз. Какой замечательный вечер! Как славно пахнет печным дымом, снегом, морем и соснами, садит навозом от недалекой конюшни, а от мокрого воротника куртки – Карстен впервые остро почувствовал это – почему-то несет псиной. Восхитительный букет ароматов!

К дому он бежал чуть ли не в припрыжку, крича на весь парк:

– Хочу спать в спальне Присциллы! Кофе мне и бисквитное пирожное!

На крыльце, перед весело скрипнувшей дверью дома, сбивая с каблучков снег, Присцилла поинтересовалась:

– Что случилось, проиграл в казино миллиарды Харальда? Ты изменился в лучшую сторону, не бежишь никуда, не звонишь. Не запрыгиваешь в вертолет. Так на тебя подействовало мое письмо?

Грациозно проскользнув в дверь, девушка попыталась не впустить его в дом.

– Отвечай, невежа! На каждое письмо следует отвечать! На каждое!

– Боже, твое письмо! – искренне огорчился Карстен. – Виноват! Действительно, я так на него и не ответил, тебе не позвонил и вообще закопался с делами. Нет, я не проиграл в казино, тайно подделав доверенность, миллиарды Харальда, ведь для этого пришлось бы тысячу лет не отходить от рулетки. Но, открою секрет, мне удалось их малость приумножить. Однако не в этом дело! У меня есть тайна, которая скоро будет раскрыта. Надо работать над ошибками, исправлять их по мере возможности. – Карстен хитро взглянул на свою ничего не понимающую невесту и добавил: – Даже если это и не твои ошибки.

Присцилла сервировала ужин в своей спальне. Карстен расхаживал босиком по ковру, рассматривал игрушки на рождественской елке и рассуждал:

– В доме никого нет, прислуга отпущена на праздники. Гертруда уехала в Осло и вернется только завтра к обеду. Следовательно, можно и похулиганить. Можно?

– Хулигань, милый, только постарайся, чтобы дом уцелел, – кротким голосом произнесла девушка.

Карстен распахнул окно, высунулся наружу под слетающие с небес снежинки и прокричал:

– Я люблю Присциллу Люксхольм, в девичестве Вудхаус! И жду не дождусь, когда она станет моей женой! Ау! Кто меня слышит?

– Я слышу и совершенно тебе не верю. Присаживайся к столу!

Карстен стряхнул с волос снег, подошел к Присцилле и спросил:

– Как можно этому не верить? Объясни!

– Так, не верю, и все тут! Любить и испытывать симпатию – не одно и то же. Ты внезапно ко мне резко охладел, но ведь и раньше не сходил по мне с ума. Это раз. И два – я видела, когда ты торчал в окне и пугал своими криками ворон, на руке, которой ты держался за раму, были скрещены два пальца. Я готова подать на тебя в суд за лжесвидетельство. У тебя денег не хватит на продажных адвокатов, милый Карсти. Я богаче, и найму еще более продажных типов. И разорю тебя до последней нитки, верней, до последней заклепки на твоих пароходах, до последнего болта и гайки на твоих заводах! – Присцилла ласково и грустно улыбнулась молодому человеку и добавила: – Мне достаточно того, что я сама тебя люблю. Это моя беда, невыплаканная девичья беда. Мне плохо, милый Карсти! Любовь – это как стихийное бедствие, мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы пропасть…

– Бедная ты, несчастная девочка, – шмыгнув носом, проговорил Карстен. – Дай мне кусочек мяса, лучше оленью лопатку, только целиком!

Ужин при свечах прошел при полном молчании. Не так-то просто было догадаться ему, подшучивает ли над ним девушка, или нет. Никогда в жизни в такую сложную передрягу он еще не попадал. Размышляя над тем, как вести себя дальше, Карстен не спеша потягивал любимое красное вино, меланхолично обгладывал мясо с оленьей лопатки, запеченной с яблоками и голубикой. Да, нужно было обдумать создавшееся положение.

Ему здесь не верят! И это притом, что тысячи других людей доверяют ему свои состояния. А невеста при всей любви к нему, верить отказывается…

Присцилла ласково потрепала Карстена по голове, проговорила ласковым голосом:

– Карсти, ты очень хороший, очень! Ну как ты не понимаешь, что о любви не кричат. Истинные, глубокие чувства не повод для дикого крика зимней ночью. Кто вопит о своей любви? Разве что павлины в зоопарке, или же олени в тундре во время гона.

– Ты не права, любовь – повод для крика! – стал спорить Карстен. Отчаянно жестикулируя, он вдруг выронил из руки оленью лопатку и полез за ней под стол, продолжая при этом доказывать: – Любовь и не такие глупости заставляет делать, вот тебя, например…

Но Присцилла так и не узнала, какие глупости она делала из-за любви. Через секунду над столом появилась изумленная физиономия.

– Присцилла, в твоей спальне привидение! Лопатка бесследно исчезла! Ты же сама слышала, как она грохнулась об пол!

Но ей-то как раз все было понятно. Тем более что вскоре из-под ее кровати донеслось рычание и смачное чавканье.

– Лаке ходит за тобой как привязанный. Он пробрался в спальню и знал наверняка, что ему перепадет какой-нибудь деликатес. Если этот гурман заодно сожрет мое пирожное и выпьет кофе, который ты сваришь, изволь целоваться сегодня с собакой.