Возвращенная любовь - Лэнгтон Джоанна. Страница 17

Что же произошло? Кто из них сделал другому непростительную гадость? Или они поссорились и наговорили друг другу много лишнего и теперь Клайву стыдно об этом вспомнить? Эрика тщетно рылась в пустой кладовой своей памяти.

Наконец она не выдержала и, взглянув на карточку, набрала номер его офиса.

— Это я, — тихо проговорила она.

— Знаю, — сухо ответил Клайв.

— Второй вопрос, — начала Эрика быстро. — Была ли я счастлива с тобой?

— Мне казалось, ты была безумно счастлива. Но, конечно, я не могу отвечать за тебя.

— Клайв… а какой я тогда была?

— Упрямой, вспыльчивой, самоуверенной, неуправляемой… Проклятье, это опасная тема!

Эрика тяжело вздохнула, безуспешно пытаясь связать эти определения с собой.

— Ты в порядке? — спросил Клайв.

— Да, — всхлипнув, ответила она. — Думаю, мне пора спать.

Похоже, Эрика Даниэлс была совсем другой женщиной, нежели Мишел Андерс. Не просто красивая кукла, а личность — сильная, жизнелюбивая натура. Неуправляемая, как сказал Клайв.

Узнав немного о своем прошлом, она была потрясена и пристыжена. Ей казалось, что любовница — это унизительно, она считала себя жертвой сексуальных домогательств миллионера. Но сам Макферсон, похоже, не считал ее жертвой, напротив, описывал как равную. Так куда же подевалась эта выдающаяся женщина? И вернется ли она когда-нибудь?

Эрика чувствовала себя настолько изможденной, что, упав на кровать, мгновенно заснула как убитая. Но во сне ее преследовали кошмары, и ужас постепенно захлестывал утомленное сознание. Она проснулась от собственного крика и слез и еще больше испугалась, поняв, что не знает, где находится.

— Милая, успокойся…

В первый момент, узнав голос Клайва, она замерла, но затем бросилась в теплое убежище его объятий, радуясь, что он оказался рядом.

Всхлипывая, Эрика уткнулась мокрым от слез лицом в теплое плечо Клайва. Голова ее закружилась от запаха мужского тела, смешанного с ароматом дорогого одеколона.

— Это был всего лишь дурной сон, дорогая. Тебе нечего бояться, — успокаивающе твердил он, отстраняя ее от себя и вглядываясь в тревожные золотистые глаза, которые казались почти черными от расширенных зрачков.

— Кто-то напал на меня в темноте… Совсем как по-настоящему! Мне уже не первый раз это снится, — прошептала Эрика, все еще дрожа.

— Это только сон. И с тобой ничего подобного не происходило, по крайней мере, с тех пор как мы познакомились. — Клайв легонько сдул волосы с ее лба и ласково вытер мокрые дорожки слез.

Напряжение спало, но испуг не прошел окончательно. Ощущения были настолько реальными, что, несмотря на уверения Клайва, Эрика предполагала, что однажды с ней случилось нечто ужасное.

— Перед тем как проснуться, ты очень громко звала меня, — мягко произнес он, не отрывая глаз от бледного лица.

— Правда? — Эрике больше не хотелось говорить о кошмаре, который слишком сильно напугал ее. — Послушай, а как же ты меня услышал? Откуда взялся здесь?

— Из соседней комнаты, — спокойно ответил Клайв. — Я решил перебраться поближе к тебе, чтобы не оставлять одну. Не разбуди тебя дурной сон, ты бы и не узнала, что я рядом.

В полумраке комнаты его обычно жесткие черты лица смягчились. Или это только ей показалось? Верхние пуговицы белой рубашки были расстегнуты, обнажая сильную шею и мускулистую грудь. На твердый подбородок словно легли темные тени — он, похоже, давно не брился, но эта небрежность лишь придавала ему сходство с демоном-искусителем. В воздухе просто витало ощущение опасности, и Эрика повернулась к Клайву спиной, надеясь защитить себя от себя же самой.

— Тогда я вернусь к работе, — произнес он, поднимаясь с кровати.

— А это обязательно? — невольно вырвалось у нее.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Да. И поговорим о чем-нибудь жизнеутверждающем. Например, ты можешь рассказать мне о родителях.

Клайв вытянулся на белых простынях во весь свой рост, закинул руки за голову.

— Ты понимаешь, что должно произойти? — лениво протянул он, подмигивая ей.

— Ничего не произойдет. — Даже в темноте было заметно, как Эрика покраснела. — Представь, что это всего лишь диван.

В ответ Клайв усмехнулся: мол, время покажет, кто из них прав.

— Твои родители… Ты говорила, что они безумно любили друг друга. Отца звали Брайан, он родился в Ирландии и всегда очень гордился этим. А мама, Франческа, была итальянкой…

— Итальянкой?

— Ну да. А ты разве не заметила, что говоришь на двух языках? Ты родилась и выросла в Венеции…

— А ты не мог бы начать с самого начала? Когда родители поженились?

— Они… они не вступали в брак.

— То есть я…

— Да, незаконнорожденная.

Эрика потрясенно покачала головой, но вскоре взяла себя в руки. Похоже, в мире, где ей отныне предстоит жить, внебрачные дети так же естественны, как солнце днем. Ни она, ни ее дочь не составляют исключения.

— Расскажи мне про Брайана и Франческу, — тихо попросила она.

— Они были танцовщиками. И всегда выступали вместе. До твоего рождения они объехали полсвета.

— Танцовщики… — слабо повторила молодая женщина, но потом улыбнулась: — А мне нравится.

— Франческа погибла во время пожара в небольшом театре, где они в то время выступали. Это было еще в Венеции. Брайан пережил эту трагедию, но Венецию больше не мог видеть. И с того момента для вас обоих началась кочевая жизнь, вы колесили по всей Европе в стареньком «фиате». Ты не имела возможности подолгу посещать какую-нибудь одну школу, но зато обожала отца. Ты всегда рассказывала мне о своем замечательном детстве.

Эрика не могла оторвать взгляда от его губ, словно от произносимых им слов зависела ее жизнь. Она слушала Клайва с восторженным вниманием, как ребенок — увлекательную сказку на ночь.

— Я рада.

— Да, ты всегда оставалась неисправимым оптимистом… — Клайв поигрывал медно-рыжей прядью, щекотавшей его руку.

Сердце Эрики замерло, как пойманная птица, а затем забилось с удвоенной силой. Молчание затягивалось, и губы миллионера тронула ленивая, самоуверенная улыбка.

— А я закоренелый пессимист, — произнес он, не спуская с нее сверкающих глаз. — Но лишь в одном мне очень редко приходилось испытывать разочарование…

Этот мужчина непозволительно красив, думала Эрика, буквально пожирая его взглядом и от этого смущенно краснея. Он просто излучает сексуальную энергию, настоящую силу, перед которой не устоит и ангел, что уж говорить о грешной женщине.

Глядя на его губы, она почему-то вспомнила тот поцелуй — еще в доме Андерсов. Огонь снова заструился по жилам, и она совершенно непроизвольно приподнялась на локте, всем телом придвигаясь к нему, словно Клайв был магнитом…

— А с тобой вообще никогда, — хрипло закончил он.

Эрика не совсем понимала, о чем именнo он говорит, потому что способность мыслить покинула ее.

— Правда? — выдохнула она, не в силах оторвать взгляда от греховно-чувственного рта.

Лежащий рядом с ней мужчина был так красив, так совершенен, так похож на гордого и прекрасного хищника… И Эрика знала, что хищник этот способен дарить не только боль, но и сладкие, изощренные ласки, при воспоминании о которых тело ныло в истоме. Она не могла ни оторвать от него глаз, ни пошевелиться, словно птица, зачарованная взглядом змеи.

— Ты всегда была в моей власти, — произнес Клайв совершенно спокойно и наклонил голову.

Дыхание его опалило лицо женщины. Он медленна раздвинул жарким языком ее жаждущие губы. С них сорвался слабый стон, и Эрика потянулась к нему, обвила руками сильную шею, зарылась пальцами в шелковистые волосы.

Он не остановился, а, наоборот, проникал все глубже, теперь уже щекоча нёбо и десны. Всего один поцелуй, думала Эрика, жадно впивая ласку, словно иссохшее растение — воду.

— О, Клайв, — прошептала она, откидываясь на спину и чуть не до крови закусывая губы.

Он уже легко, почти невесомо целовал ее щеки, опущенные трепещущие веки, покусывал мочки ушей, пока она не прижалась к нему еще сильнее.