Карела Рыжий Ястреб - Лэнгтон Джорджия. Страница 28

– Ты очень много хочешь от полукровки, – рассмеялся Табасх. – Все-таки ночью это очень затруднительно. Неплохо было бы все же дождаться рассвета. Мне не хотелось бы вместо храма привести тебя в берлогу к горному медведю.

– Какая забота? – раздраженно фыркнула девушка. Пока они бродили в горах, ветер разогнал облака, и луна теперь светила ярко. Табасх видел красивый точеный профиль Карелы и различал, как она рассержена: губки поджаты, брови нахмурены.

– Придется остановиться на ночлег, – промолвил он самым миролюбивым тоном.

– Здесь? – с недоверием огляделась Карела. – Да тут и голову-то преклонить некуда.

– А я говорил тебе, что не надо отправляться на ночь глядя! – веско сказал Табасх.

Карела промолчала.

– Ладно, – сказала она, наконец. – Задержимся здесь ненадолго. Все не так уж и страшно. Рассвет уже близко.

Табасх ощупал огромный гладкий валун и сел, привалившись к нему спиной. Девушка осталась стоять. Ее силуэт, словно, замерший посреди стремительного порывистого движения, великолепно вписался в рисунок горных отрогов. Табасх любовался ею и не мог наглядеться.

– Ты сердишься, Карела?

– Пожалуй, сержусь. Только не знаю, на что.

Она пошевелилась, но садиться рядом с Табасхом не стала, а вскарабкавшись на валун, уселась там, поджав ноги.

– Ты не хочешь спать? – удивился Табасх. Он подумал о том, что с удовольствием провел бы остаток ночи, охраняя сон Карелы. Но похоже, у нее были совсем другие планы.

– Да какой тут сон? – проворчала Карела. – Если бы ты знал…

Но она не договорила. Резкий гортанный птичий крик раздался где-то совсем рядом.

– О, Иштар! – Карела сразу же забыла, о чем собиралась сказать Табасху. Вжав голову в плечи, она принялась вглядываться в темное небо у себя над головой. – Табасх, что это?

– Это чайка кричит, – сдержанно ответил Табасх, растерявшись.

– Чайка? Никогда не видела чаек. В степи Офира они не залетали. Но мне говорили, что это морская птица… Как же она попала сюда, в горы? – задумчиво произнесла девушка.

Табасх с облегчением понял, что Карела не ждет от него ответа. Она просто удивлялась. Да и Табасх был удивлен. Почему несчастная Ганда еще здесь? Ей бы вся краса сейчас парить в небе где-нибудь над Шадизаром, держа путь на море Вилайет….

Крик чайки повторился, на этот раз уже совсем близко. Он был еще тревожнее и грознее. Табасх почувствовал нечто недоброе.

– Карела, спустись-ка вниз, – попросил он, видя, как девушка встала на ноги и пытается все же разглядеть в ночном небе невиданную птицу.

– Зачем? – удивилась Карела.

– Я прошу тебя спуститься с этого камня! – повысил голос Табасх. – Это может быть опасно! Пожалуйста!

– Вот еще, – пожала плечами Карела.

Скорее чувствовал Табасх, чем видел, как с высоты поднебесья камнем падает на них несчастная белая птица.

– Нет, Ганда! – Он вскочил на нога. – Не делай этого, Ганда!

Но было поздно. Громкие хлопки сильных крыльев, крик чайки и испуганный вопль девушки слились воедино. Белая чайка спикировала сверху на стоящую на валуне Карелу. Взмахнув руками, чтобы защитить голову, девушка отпрянула от удара грозного клюва, оступилась и соскользнула вниз.

Сердце оборвалось у Табасха. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть внизу, он заспешил туда, оскальзываясь на крутых влажных камнях. А чайка не успокаивалась. Она носилась над ним туда-сюда с громкими криками, несколько раз задев юношу крыльями по голове. Но он не обращал на нее внимания.

Увидев внизу неподвижное тело, Табасх почти скатился с тропы, ободрав колени.

– Карела! – Он осторожно перевернул тело своей подруги, с ужасом представляя, что вместо милого личика вполне может увидеть размозженное месиво. Но внешне девушка была в порядке. Проклиная все на свете, и эту Ганду, так некстати попавшуюся ему в горах, и эту темную ночь, не позволяющую ему даже выяснить, насколько серьезны повреждения, Табасх ощупывал Карелу и от ужаса ничего не мог понять.

Чайка кричала где-то совсем рядом. Табасх не мог понять, где она, что она еще задумала, и когда птица снова начала атаку, он едва успел наклониться над Карелой и заслонить плечом лицо подруги от удара птичьего клюва.

– Будь же ты проклята! – в отчаянии выкрикнул стигиец.

Он разогнулся и нашел взглядом стремительный силуэт, снова начавший падать на них.

Не помня себя от ярости, Табасх выставил вперед руку. Извилистая белая молния сорвалась с его ладони и охватила чайку.

Страшно, не по-птичьи вскрикнула чайка и упала на камень рядом с Табасхом, поглощенная белым колдовским огнем.

Пока горела на камне чайка, в свете холодного пламени Табасх успел осмотреть Карелу. Бедняжка была без сознания, но ран Табасх так и не нашел. Обрадовавшись, Табасх заставил себя успокоиться и выполнить все, что следовало. Легкие поглаживания умелыми руками, способными нести не только смертельный огонь, влили свежие силы в обездвиженное ушибами тело – и вот девушка уже открыла глаза.

– Табасх, – простонала Карела. – О боги, почему она накинулась на меня?

Табасх не успел ответить. Взгляд Карелы упал на мертвенно-белый огонь, шевелящийся рядом на камне.

– Во имя мудрой Иштар, что это такое, Табасх? Она села с помощью юноши, и пока он, затаив дыхание, поддерживал ее за плечи, Карела, не отрываясь, смотрела, как обугленное птичье тельце теряет очертания, превращаясь в бесформенную кучку пепла.

– Это ты? Это ты ее сжег? – Карела в ужасе повернулась к Табасху.

– Но она… Она же сбросила тебя! – гневно отозвался Табасх. Больше он не испытывал к Ганде того сострадания, которое подсказало ему вчера превратить потерявшую от ужаса рассудок девушку в чайку. Лучше бы он воспользовался ее телом, как и прежде, или убил бы ее сразу.

– А кто такая Ганда? – подозрительно спросила Карела.

– Так звали чайку, – коротко сказал Табасх.

– Откуда ты можешь это знать? – удивилась Карела и встала на ноги с помощью Табасха.

Табасх не ответил, но, немного потоптавшись, разогнув ноги и потерев рукой ушибленные места, Карела почти утвердительно уточнила:

– Ты знаешь ее имя, потому что она появилась в горах оттуда же, откуда и белая крыса?

– Ох, Карела, ничего-то от тебя не скроешь, – вздохнул юноша. Какой был смысл отпираться? – Ты права.

Только не думал я, что чайка окажется еще мстительней крысы. Готов побиться об заклад, что Бриан и за кучу золота не захочет ко мне приблизиться. А Ганда не побоялась. Клянусь Деркэто, я не хотел ее убивать, ни тогда, ни сейчас. Она сама во всем виновата!..

– Может быть, – Карела оглянулась на пепел. – Хотя поверить трудно.

– Клянусь, Карела! Я не смог сдержаться, я очень испугался.

– Испугался? – Карела вытаращила глаза. – Ты? Чего же?

Табасх пожал плечами:

– Она могла тебя убить!

– Да, пожалуй, могла, – кивнула Карела. – Ты, похоже, совершил типичную мужскую ошибку. Знаешь, Табасх, постарайся, никогда не становиться врагом женщины. Причиной вражды может стать любая случайность, но длиться такая вражда будет вечно.

– Какие умные дочери у офирских солдат! – восхитился Табасх. – Эту мысль тебе тоже отец подкинул?

– Мой отец был кофийцем! – поправила его Карела. – А мать – немедийкой. Так что я тоже полукровка, как и ты, Табасх. А смешанная кровь, как известно, это не так уж плохо во всех отношениях.

Что иного оставалось стигийцу, кроме как согласиться.

– А почему именно чайка, Табасх? – вдруг спросила Карела.

– Не понял, – растерялся юноша. Карела с досадой поджала губы:

– Ну что тут непонятного? Я спрашиваю, почему эта бедняжка стала именно чайкой, а не совой и не ласточкой? Почему Бриан стал крысой, я понимаю. Но почему чайка?

– Не знаю, – протянул Табасх. – Она была беленькая, наверное, бритунка. Может быть поэтому…

Табасх вдруг различил в темноте, как хитро прищурились глаза Карелы, когда она спросила:

– А если бы я оказалась на месте Ганды, кем бы ты меня сделал?