Карела Рыжий Ястреб - Лэнгтон Джорджия. Страница 9

Что ж, если набраться терпения, все получится. И мечта Михар того стоит. Она лелеяла свою мечту, как ребенка. Многих могущественных женщин в разных уголках мира повидала она. Были среди них и богатые знатные дамы, в ногах которых валялись мужчины, прельщенные их богатством. Были очаровательные и соблазнительные невольницы-куртизанки, вертевшие своими сюзеренами, словно прислугой, и влияющие на ход войн и на капризы правосудия. Встречались Михар и дерзкие вольные женщины, поставившие себя вне закона везде, где бы они ни появлялись, перед которыми трепетали лихие люди.

Богатство не интересовало Михар. Она могла бы стать богатой немедленно, если бы только захотела этого. Многие тайные обряды, позволяющие это сделать, были известны ей еще от матери. Но богатство для многих, а если посмотреть глубже, то и для всех – лишь инструмент, быстрее прочих прокладывающий дорогу к власти.

Именно к власти стремятся те, кто дает волю своей неуемной алчности и не интересуется вроде бы ничем иным, кроме богатства. Чужая зависть для них – живое воплощение их власти в этом мире.

Не такой власти и силы жаждала Михар. Она хотела стать совершенством, способным жестоко мстить тем, кто отвергал и презирал ее тогда, когда она была костлявой смуглой худышкой… Конечно, она и сейчас была вполне способна на месть, но насылать на людей тайные напасти – это было совсем не то! А стать всесильным воплощением богини любви и страсти – это означало конец всем ее страданиям. Теперь она будет нести проклятье и муки, в первую очередь мужчинам. Всем без исключения. Так завещала Деркэто своей восприемнице. А уж она знала толк в мужчинах и знала, чего заслуживает подавляющее большинство из них.

С гневом и яростью взглянула Михар на каменного истукана. С какой радостью она будет наблюдать за тем, как этот негодяй воскреснет и умрет снова! И если бы она могла, она бесконечно повторяла бы это, каждый раз с наслаждением вслушиваясь в его мольбы об избавлении!

Легкое шуршание отвлекло ее внимание. Обернувшись, Михар увидела своего четвероногого любимца, который вбежал в пещеру, таща в зубах что-то большое и белое…

– Филон, что за гадость ты принес! – возмутилась она и поманила кота: – А ну, киска, иди-ка сюда, иди к Михар. Кис-кис…

Кот нерешительно замялся на месте, не зная, куда кинуться. Расставаться с добычей он не хотел. Но Михар быстро подбежала к нему и отобрала у него крупную белую крысу. Шкурка животного была испачкана и взлохмачена, порозовела от крови. Красные глазки крысы остекленели и казались мертвыми.

– Да где ж ты ее нашел, Фипон? – удивилась Михар. Она не могла, конечно, знать всю живность, что водится в горах, но никогда не слышала о том, чтобы в таких местах водились белые крысы, да еще такие упитанные, словно животное только что сбежало из золотой клетки в богатом доме, где дети держали крысу из прихоти.

Она взяла ее в руку и сразу же почувствовала сердцебиение животного. Фипон не додушил свою добычу. Да какая разница, в конце концов, чем решил позабавиться кот. Михар уже хотела вернуть коту его ужин, но странное покалывание в ладони, на которой лежала крыса, остановило ее.

Михар положила крысу на колени и потрясла рукой. Когда покалывание прошло, она снова взяла животное в руки… Точно! Покалывание снова заявило о себе, и на этот раз почти сразу же.

Ох, как хорошо было знакомо Михар это ощущение! Она сразу же вспомнила, как в детстве подбегала к огромной чаше с фруктами и хватала какое-нибудь лакомство. И как множеством иголок начинало колоть ей руку, и с каждой секундой все сильнее и сильнее, пока она с криком не выпускала из рук персик или гроздь винограда. Но не успев долететь до пола, фрукт превращался в птицу, и, ошалев от вновь обретенной свободы, птица начинала метаться по залу или по галерее, пока не находила путь на волю! Михар вопила от испуга и обиды, а из-за какой-нибудь колонны за ее негодованием с веселой издевкой наблюдали маленькие темные влажные глазенки, которые она готова была тут же выцарапать, если бы мать не вступалась за своего любимчика. С малолетства братишка был мастер на такие фокусы, которые самой Михар давались не всегда и с трудом.

И сейчас, держа на ладони полудохлую крысу, Михар безошибочно определила – крыса отнюдь не коренная жительница Кофских гор. Она – очередная жертва изощренных проказ Табасха, этого маленького ублюдка. Хотя, не такого уж и маленького. Табасх был моложе Михар всего на шесть лет, а значит, сейчас он уже достаточно взрослый мальчик. Только продолжает развлекаться все в том же духе.

Михар отшвырнула от себя крысу, потому что вибрация плоти на ладони вдруг настолько усилилась, что женщине показалось, будто мышцы сейчас начнут отслаиваться от костей…

Она вдруг счастливо рассмеялась, несмотря на боль в руке. Если Фипон так быстро поймал и притащил сюда эту гадкую тварь, значит, Табасх совсем рядом! И возможно, если прокричать его имя с верхушки горной гряды, горный ветер, путешествующий по отрогам самыми причудливыми тропками, донесет зов до ушей этого ублюдка. Но вот беда, Михар не знала то имя своего брата, которое было ей необходимо. И ни осталось на земле ни одного человека, кто знал бы его…

– Ничего страшного! Деркэто привела меня сюда и дала мне знать, что Табасх близко! Значит, она решила не лишать меня своей милости, – твердо сказала Михар и покосилась на толстую крысу, которая начала судорожно подергивать лапками.

Вот кто может помочь ей поскорее найти Табасха!

Женщина метнулась к своему ларцу и извлекла оттуда небольшую книгу в тисненом кожаном переплете. Раскрыв ее на нужном месте, она громко и торжественно произнесла короткие фразы заклинания.

Она не ошиблась, это было именно то заклинание, которое и раньше помогало ей устранять последствия проделок Табасха. Только на этот раз оно не подействовало так же моментально, как должно было.

Видимо, Табасх придумал за два года что-то новое! Вместо того, чтобы сразу превратиться в человека, крыса сначала выросла до размеров высокого и мощного человеческого тела, потом лапы ее начали вытягиваться, а тело уменьшаться, потом шерсть стала не пропадать без следа, а выпадать клочками, обнажая покрытую неровным загаром кожу. Особенно долго менялась голова. Лицо с трудом избавилось от крысиных черт, а правое ухо, разрезанное, мягкое, круглое крысиное ухо размером с хороший лист лопуха, долго сморщивалось и усыхало, пока не превратилось в человеческое. Из рассеченной мочки снова потекла кровь.

Утомившись вконец ждать окончания превращения, Михар подсела к телу, что корчилось и вздрагивало на полу рядом с ее подстилкой.

Перед ней лежал не толстый, как можно было предположить, глядя на тугой крысиный животик, а превосходно развитый мощный мужчина. Правда, его крепкие мускулы были сведены жестокой судорогой, сквозь стиснутые зубы сочилась кровавая пена, и если бы Михар не знала наверняка, что это состояние скоро пройдет, она бы решила, что это агония. Мучимый превращением человек показался ей очень похожим на каменного идола, жертву мести Деркэто.

Но вот конвульсии утихли, мышцы расслабились, руки беспомощно вытянулись вдоль тела. Мужчина открыл налитые кровью глаза и громко застонал. Михар наклонилась к лицу бедняги, жадно вглядываясь в него. Это был молодой, полный сил человек, которого, к тому же, трудно было назвать уродом. Он показался Михар даже красивым. Его прекрасное обнаженное тело блестело от пота, белки глаз приобретали постепенно свой нормальный цвет, кровь прилила к полным чувственным губам мужчины, а взгляд, наконец, стал осмысленным. Увидев над собой незнакомую женщину, чье тело было прикрыто лишь тонкой юбочкой и шелковистыми черными волосами, он вздрогнул, и глаза его забегали по сторонам. Он что-то искал и, вроде бы, боялся обнаружить это что-то рядом с собой.

– Где оно? Где оно?! – зашептал он лихорадочно.

– Оно? О чем ты, незнакомец? – строго спросила Михар.

Мужчина приподнялся на локтях и повертел головой. Увидев в нескольких шагах от себя огромного каменного истукана, он задрожал и сжался.