Обратная сторона - Лыхвар Александр. Страница 33

– Вот свиньи, – сказал Крамчик усаживаясь на свое место, – все им мало. И когда только наедятся? С этим пора что-то делать. Чего расселся?! – прикрикнул он на водителя. – Уже все кончилось, трогай. Нужно отъехать как можно дальше, а то еще на кого-то из них нарвемся, этот старлей обещал никого из своих «бортов» не предупреждать о нашем появлении, но всем им веры нет.

В подтверждение его слов полицейский транспортер съехал с просеки в лес и освободил дорогу. Водитель резво запрыгнул на свое место и рванул машину вперед.

– Что, опять мзду требовали? – ожила радиостанция, когда мимо полицейского патруля прошли идущие сзади машины. – Можно я по ним немного постреляю?

– Нельзя, – коротко оборвал «стрелка» старший. – Для них нужно придумать что-то другое. Надо посоветоваться со знающими людьми. Все, радиомолчание в эфире.

Тяжело вздыхая, Крамчик достал из карманов две оставшиеся пачки кредитов, которые ему удалось выторговать и положил их обратно в рюкзак.

– Глок мне опять захочет оторвать голову, – ни к кому не обращаясь сказал он.

Дальше все пошло без приключений. Мягкая подвеска и мастерство водителя даже убаюкали Дэна. Он бы сильно удивился, увидев себя со стороны, спящим среди почти незнакомых людей, да еще и в такой неподходящей для этого обстановке. В недавнем прошлом ему не всегда удавалось заснуть в своей собственной спальной, на широкой, как палуба авианосца кровати, со множеством подушек и женой-красавицей в придачу. Тогда ему постоянно что-то мешало, в голову лезла всякая чепуха, но зато сейчас, когда он разрешал себе закрыть глаза, весь огромный и непостижимый мир, для него просто переставал существовать. Почему так случилось он не знал, да ему сейчас было не до этого – он спал.

Солнце уже поднялось достаточно высоко, но когда небосклон никогда не покидают тяжелые, плотные облака, это явление было весьма относительным. Хотя достаточно прояснилось, в небольшой, но густой рощице, которыми изобиловала поросшая травой, холмистая равнина было еще достаточно темно. С виду рощица, как рощица – один из передовых плацдармов, отвоеванных лесом у степи, после того, как значительно снизилось за последние несколько столетий поголовье копытных. Лишь вращающееся с сумасшедшей скоростью небольшое зеркало антенны, немного возвышающееся над листвой, отличало ее от других, небрежно разбросанных по равнине лоскутов зелени. Локатор принадлежал зенитном комплексу, но сама ракетная установка скрывалась где-то за непроглядным пологом густой листвы. На самой равнине просматривалось множество парных следов, оставленные колесной и гусеничной техникой, и даже некое подобие колеи, по которой ездили чаще всего. Она вела прямо от дальних, едва различимых на горизонте массивов холмов и обрывалась за низко опущенными ветвями первых деревьев. Кроме колышащейся на ветру травы и вздрагивающих от капель дождя листьев, больше не наблюдалось никакого движения.

Под прикрытием внимательно осматривающей горизонт, зенитной установки и скрытый от посторонних глаз за густой стеной зелени располагался небольшой поселок. Всего несколько сборных, щитовых домиков, изготовленных явно не для этого климатического пояса. Теперешние хозяева пытались утеплить свои жилища, используя для этого пластины пенистого, грязно-рыжего материала, который обычно использовался в изотермических отсеках космических кораблей, но это настолько испортило внешний вид их жилья, что с вполне респектабельного, с виду, оно превратило их в лачуги. У домов стояло несколько гусеничных вездеходов, которые, видимо, не мыли со времен их сборки и необычный колесный грузовик, спущенные колеса которого глубоко вошли в раскисшую грязь. На его платформе и был смонтирован блок из шести больших ракет, вертикально направленный в низко нависшие небеса. Все говорило о том, что после того, как эта развалина добралась до места назначения, ее мотор так ни разу больше не запускали. Оба вездехода, наоборот, выглядели вполне свежими.

Из крайнего дома, стоящего немного в стороне от остальных, вышла молодая женщина, одетая дешево, но вполне опрятно и бегом преодолев расстояние в несколько десятков метров, скрылась за дверями соседней постройки. Через несколько минут она вернулась, так же бегом, стараясь не промокнуть. В руках у нее было большое, глубокое блюдо, накрытое белой тканью. Войдя в дом, она остановилась и прислушалась. Все было тихо. Маленький еще спал, только из-за закрытой двери, расположенной в дальнем конце коридора, слышались тихие мужские голоса. Стараясь не шуметь, на цыпочках, она прошла по коридору и открыла двери. В небольшой, прямоугольной комнате, вокруг покрытого пепельной скатертью стола, сидело человек восемь. Мужчины разного возраста, от убеленных сединами, до совсем юных. В углу, сразу у двери стояло опертое о стену ручное оружие. Ранний завтрак подходил к концу. Кое-кто еще доедал, но в основном все тарелки были уже пусты. Когда она вошла, все смолкли. Женщина поставила на стол блюдо с горкой небольших, немного пригорелых лепешек и разлила по принесенным ранее стаканам какое-то желтоватое варево.

– Спасибо, – поблагодарил мужчина сидящий во главе стола, с притрушенными пылью времени волосами и глубокими бороздами морщин на обветренном лице. – Все было очень вкусно и вообще, не стоило нас так баловать.

– Спасибо, что приехали, – сказал мужчина помоложе, сидящий справа от говорившего. Его лицо светилось гордостью, за свою жену, и за то, что неказистое угощение понравилось неожиданно нагрянувшим гостям.

Женщина не говоря ни слова собрала грязную посуду и вышла.

– Давайте теперь обсудим то, ради чего мы вас потревожили, – сказал сидящий во главе стола. – Мой род и наши ближайшие соседи решили, что настало время забыть былые обиды, а если и не забыть, то хотя бы на время отложить свои споры. Жизнь на загрязненных территориях горька и коротка, и с каждым годом она становиться все труднее и труднее. Еще даже я, правда совсем мальчишкой, застал такое время, когда до нас не было никому никакого дела. Сюда просто боялись соваться. Считалось, что среди этих холмов могут жить только сумасшедшие, да и то недолго. Но с тех пор многое изменилось. Все чаще и чаще посторонние стали совать свой нос в наши дела. Все больше и больше наших воинов гибнут от рук непрошенных гостей. Нам перебивают наш хлеб, а мы смотрим на это и ничего не делаем.

Сидящие за столом внимательно слушали старожила.

– Людей, которые посылают в Сотар целые конвои, не интересует судьба ни ваша, ни ваших детей. Может они догадываться о нашем существовании, то только и того. С каждым годом товарооборот Сотара все растет и растет, это видно даже по числу приходящих кораблей, а мы с вами живем все хуже и хуже. У нас забирают единственный наш доход, а мы ничего не делаем. Только товары Сотара держат нас на этом свете. Когда наши предки организовали первые нелегальные посадки торговых кораблей в этом месте, они бы никогда не подумали, что мы, их внуки и правнуки, из-за нашей разобщенности, так легко сможем отдать все кому-то другому, мы, для которых контрабанда стала самой жизнью. Вся наша беда в том, что в этих местах, ничем другим нельзя заниматься. Конечно же можно попытаться заниматься сельским хозяйством или скотоводством, все это здесь будет расти, с трудом, но будет, а возможно даже и размножаться, но беда в том, что все, что порождает эта проклятая земля невозможно есть. Вспомните, сколько наших братьев и сестер нашли себе такую смерть.

Старик умел говорить. Прожитые годы не прошли даром. Все, что он говорил, вызывало доверие буквально с первой произнесенной фразы; после третьей-четвертой, хотелось подписаться под всем, что он только что произнес, а после того, как он произносил последнее слово, возникало стойкое желание исполнить усе, что скажет этот, по своему, мудрый человек. К тому же, все, о чем он говорил, было чистейшей правдой.

– Пришельцы сбивают цены и уводят наших постоянных клиентов, а мы, из-за нашей разобщенности даже ничего не можем сделать. Конечно, у них есть оружие, у них есть техника, но если поискать, то и у нас все это найдется. Мы с соседями решили, что не нужно ждать, пока они отберут наш последний кусок хлеба. Если они хотят ездить через наши территории, если хотят иметь доступ к товарам, то пускай платят, а если не захотят, то пусть умрут. Мы или они, третьего варианта уже не осталось. Вот такое наше решение, – подытожил седой, обводя взглядом присутствующих.