Пирамида Хуфу - Любовцова М.. Страница 6

Праздник прошел торжественно. В лучах солнца парадно сияли белые одежды. Драгоценные камни, золото, серебро и электрон* [17] на знатных дамах и сановниках ослепительно сверкали и придавали празднику особый блеск, яркость. Столичная знать, щеголи с удовольствием вышли на празднество, чтобы показать роскошные наряды и драгоценности; ремесленники и простолюдины, обрадованные возможностью отдыха, от души веселились, еще не представляя тех тяжестей и горестей, которые принесет невиданная постройка народу.

Весь день радостно шумела столица. На всех углах продавали пиво, вино, финики, пирожки, виноград, сласти. В царском дворце целую ночь слышалась музыка. Целые горы яств были разложены перед гостями. Юные танцовщицы развлекали гостей танцами. Лучшие певцы и музыканты услаждали божественный слух фараона, его семьи и всей многочисленной дворцовой знати.

А за белыми толстыми стенами дворца по-своему веселился народ. В глиняных кружках искрилось дешевое вино, шипело пиво. Ячменные лепешки, длинные огурцы, соленая и печеная рыба, виноград — все подавалось на пир тружеников. В бурном веселии танцевали и пели все простолюдины.

В густой черноте южной ночи мелькало множество факелов. Чад и копоть висели над городом. Песни и смех слышались всю ночь. Праздник закладки продолжался еще несколько дней и надолго запомнился народу Черной Земли.

Фараон был счастлив. Все предвещало удачу в его огромном замысле.

В городе началась оживленная суета. В небывалых размерах производились работы в каменоломнях, срочно прокладывалась дорога к строительной площадке. Вблизи нового некрополя возводился поселок для строителей. В городе не хватало людей, жилищ; ремесленники были загружены до отказа. Люди все пребывали в город и окрестности. Писцы и надсмотрщики мечтали и наживе в общей суматохе. Везде кипела работа. Город шумел, наполненный до отказа суетой и движением.

Но вместе с оживлением тихо и упорно поползли зловещие слухи, что царь задумал такую постройку, которая разорит всю страну. Шепотом люди говорили, что строительство гробницы грозит нарушить всю жизнь народа. Во много раз возрастут и без того большие налоги, начнутся трудовые повинности. Никогда от сотворения мира не было таких построек, и потребует она таких сил, что все придет в ветхость, некому будет следить за орошением земли, ремонтом плотин и каналов. Голод будет угрожать народу. Слухи ползли все дальше и настойчивей. Полиция и писцы по указу начали преследовать за них. Замеченных в распространении вредных разговоров начали ссылать на тяжелейшую работу в каменоломни.

Так начиналось строительство Великой пирамиды.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ. У ПЕРВЫХ ПОРОГОВ

В предрассветной тишине откуда-то с окраины пустыни донесся грозный львиный рев. В деревне испуганно отозвались собаки.

Руабен проснулся от этого шума и прислушался к постепенно стихающим звукам. Он спал на плоской кровле хижины, застланной циновками из прибрежного камыша. От реки чуть заметно доносился влажный ветерок с запахом ила и тростников. Над хижиной еле слышно бормотали верхушки пальм. Тихо дышала рядом Мери, маленький Пепи громко посапывал носом, и совсем неслышно спала малютка. От изнурительного труда последних дней болело тело. Кругом земледельцы готовились к приему воды в реке. Спешно заканчивали укрепление валов и чистку каналов. Оставалась еще часть новой дамбы, на которой община собиралась работать днем.

Незаметно его мысли перешли на свой участок. Хорошо, если бы вода в этом году была большой. Как трудно орошать высокие земли! Счастливцы соседи! У них вода на землю идет по каналам, сколько нужно. А излишек всегда можно спустить. И земля глубоко пропитывается, и ила оседает много.

А вот на его клочке никогда не бывает избытка драгоценной влаги. Трудно весь день черпать воду под жгучим солнцем. Он и ведра сделал больше, все равно работа идет медленно. Зерна осталось в большом кувшине только на семена, да еще надо принести жертву богине Исиде — покровительнице урожаев. Оттуда даже горсти нельзя трогать. Придется продержаться на козьем молоке да на овощах. Будет свободнее, можно и рыбу половить. Через несколько дней кончатся трудовые повинности на реке, тогда будет время, и он поработает. Руки у него с умелыми пальцами. Особенно он любит работать с камнем. Красивые сосуды, маленькие ушебти — фигурки, которые любящие родственники кладут в могилы ушедшим в страну молчания.

От близкой реки тянет освежающей прохладой. А мысли идут бесконечной чередой. Звезды на небе давно побледнели, разгорается яркая заря. Река начинает блестеть. Бледно-золотые блики на ее глади переходят в розовые и оранжевые. Руабен поворачивается и смотрит на спящую жену. Устав за долгий день, она спит очень спокойно, только затененные веки чуть трепещут, и вздрагивают иссиня-черные крупные ресницы. Густые волосы прикрыли ее плечи и грудь. В свежем утреннем воздухе ее сон крепок. Во сне она кажется совсем девочкой.

Первые солнечные лучи уже скользят по верхушкам пальм. И вдруг в просвете их крон он замечает звездочку, яркую и единственную. Радостный вздох вырывается из его груди.

— Сотис!* [18] Наконец ты явилась!

Теперь со дня на день можно ждать прибытия больших вод. Каков-то будет в этом году разлив? А каков разлив, таков и урожай!

Он любовался звездочкой-вестницей, и так хотелось поделиться своей радостью с Мери, что он не выдержал и потеребил ее за плечо.

— Зачем так рано вставать? — сонно отозвалась Мери.

— Посмотри сюда! Сотис явилась!

— Неужели? Где? Покажи, покажи!

— Смотри сюда! Вот между двумя листьями! Видишь, какая яркая?

Мери радостно вздохнула.

— А теперь спи! Рано еще!

Руабен осторожно закрыл ладонью ее глаза и легко коснулся губами шеи. От его нежного прикосновения Мери, не открывая глаза, ласково улыбнулась. Она умела быстро засыпать, и через несколько минут ровно дышала. Руабен пытался сомкнуть веки, но они снова открывались, и глаза находили звездочку, появление которой возвещало о близком разливе реки.

«Нет! Все равно не заснуть», — с досадой думает Руабен и бесшумно спускается с плоской кровли на маленький дворик. Деревня еще спит, и кругом стоит торжественная тишина. Он берется за красивый сосуд и начинает осторожно работать медным сверлом. Отверстие углубляется очень медленно. Чем скорее управится он с этим сосудом, тем раньше получит за него зерно. А оно так сейчас нужно! От одного молока и овощей голодно на тяжелой работе. Этот сосуд заказал ему писец из дальнего селения. Но не так-то быстро его можно сделать. Камень очень крепок, и из-за хрупкости приходится осторожно работать. Руабен подсыпает влажный песок, который ускоряет работу, и снова продолжает вращать сверло сильными пальцами. И продолжает думать. Никогда ему не хватает урожая: мало земли. Это еще бы ничего. Но как только собрано зерно, — забирает писец Большому дому, да будет он жив, здоров и могуч. На семена надо оставить, да храму... Семье остается совсем пустяк.

В работе он не замечает, как быстро идет время. Солнце уже поднялось выше и скользит по верхушкам пальм, добирается до крыши. Деревня пробуждается. Мычат коровы, блеют козы. Вот и Мери спускается вниз, плещется водой, начинает доить коз. Окончив доение, она зовет мужа завтракать. На чистой циновке кружка молока и ячменная лепешка. Завтра ее уже не будет. Сегодня она поэтому кажется особенно вкусной. Руабен отламывает половину и прячет под кружку, пока Мери возится с малышами. Он улыбается, представляя, как она рассердится, когда ее увидит. Он знает, что она себе не оставила.

После завтрака Руабен заходит за соседом, и вскоре все мужчины идут на плотину.

Последний участок плотины, на котором в этот день работала вся община, часто не выдерживал напора воды, и прорыв ее вызывал наводнение в низких местах селения и связанные с ним беды. Работали в общине дружно. Одни изготавливали и подносили прутья, другие плели из них плетни, третьи таскали и месили глину, а наиболее опытные укрепляли стены плотины. Работами руководил сельский староста — почтенный старик, страдавший недугами. За долгую жизнь много поработал он на плотинах и каналах, и лучше его никто не мог этого делать. Расположение каналов требовало ума и наблюдательности, чтобы и воду сберечь в бассейне, и подвести ее без потерь на зерновое поле и все его напитать.