На крестины в Палестины - Лютый Алексей. Страница 10

– Семен Абрамович, вы же человек умный, – возопил Оберон, пытаясь привлечь на свою сторону Рабиновича. – Объясните же друзьям, какой выгоды они лишаются, отказываясь от моего предложения!

– Да, согласен, преимуществ мы лишимся многих, если не согласимся работать у вас, – поддержал кинолог повелителя эльфов. Тот расцвел, но не надолго.

– Но если бы я хотел для себя в первую очередь личной выгоды, то пошел бы работать банкиром, – закончил фразу Сеня. – Оберон, я милицию люблю, и мне без нее как-то тоскливо. В общем, с мужиками я абсолютно согласен. Ты подбирай себе новых людей, а мы вернемся назад и будем верно служить Отчизне, изредка вспоминая о том, где нас черти в вашем лице носили…

– Подождите, прошу вас. – Повелитель эльфов так разгорячился, что даже вскочил с трона. – Давайте не будем сразу категорически отказываться. Поживите тут пару дней, осмотритесь, взвесьте все «за» и «против»…

Договорить Оберон не успел. Ваня Жомов, так и оставшийся после своего неудачного набега на эльфийский трон стоять рядом с вышеуказанным царским стулом, неожиданно для всех взмахнул дубинкой и обрушил ее на темечко Оберона. Эльфийский правитель удивленно хрюкнул и стек вниз, составив со своим посадочным местом единую скульптурную композицию под названием «Так проходит мирская слава…», а омоновец посмотрел на оторопевших друзей.

– Я только проверить хотел, насколько высоко, блин, защитный купол поднимается, – пожав плечами, простодушно ответил Ваня на вопросительные взгляды Попова и Рабиновича. – Ничего личного, в натуре… Ну-у, если только совсем чуть-чуть…

– Идиот, – констатировал Рабинович.

– Стопроцентный, – согласился с ним Андрей и обернулся к Эксмоэлю, с самого начала аудиенции неподвижно торчавшему посреди зала. – Иди помогай своему боссу. Ты уже знаешь, что после Ваниной работы делать нужно.

Оба копьеносца у трона даже не пошевелились, явно впав в кому после Ваниной кощунственной выходки. Жомов даже дубинкой покачал перед их остекленевшими глазами, чтобы добиться от этих окаменелостей хоть какой-нибудь реакции. Эльфы остались безучастны к Ваниной заботе, и раздосадованный Жомов собрался было выразить свое недоумение по поводу такого свинского отношения охранников к собственной персоне парочкой оплеух на каждого, да Сеня помешал. Рабинович просто сдернул заботливого омоновца с тронного возвышения и с помощью Попова утащил его в центр зала. Ну, а пока друзья усмиряли Жомова, Эксмоэлю удалось привести Оберона в чувство.

– Раз-раз-раз. Микрофон работает нормально. Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет… Меня хорошо слышно? – поинтересовался повелитель эльфов, сумев наконец сесть на трон. Эксмоэль торопливо кивнул. Менты от удивления клацнули нижними челюстями по мраморному полу, а Оберон удовлетворенно вздохнул и строго поинтересовался:

– Где моя любимая бордовая погремушка?

– Кто? Что? – оторопел сотрудник Службы Общения с Идиотами.

– Чего «кто»? Чего «что»?! – рявкнул Оберон, и копейщики, услышав знакомые интонации, тут же пришли в себя. – Тебе, сопляк, кто позволил этикет нарушать? А ну, марш на свое место, иначе в Урюпинск, в ссылку отправлю. Пенек пикирующий, мать твою…

– Сеня, а ты не думаешь, что Лориэль – внебрачный сын Оберона? – пока повелитель эльфов орал на своих подчиненных, спросил вполголоса Попов. – Что-то выражения у них очень похожие.

– Не-а, – встрял в разговор омоновец. – Ты посмотри, какой этот высокий, а тот просто клоп прыщавый, в натуре.

– Ну и что? – меланхолично поинтересовался Рабинович. – Может, Лориэля по пьянке зачали, вот он у них и получился дефективный такой. Кстати, Ваня, мотай на ус. Набедокурите с Ленкой с перепоя, и будет у тебя по дому не бравый Жомов-два бегать, а какой-нибудь Жомчик недоразвитый.

– Нет, у нас с этим, в натуре, строго. Мы… – начал было объяснять кинологу Ваня, но, увидев ухмылки на лицах друзей, оборвал себя: – Да иди ты, Рабинович, месяц в ППС дежурить. Чего это я, конкретно, еще и отчитываюсь перед тобой?!

– Не знаю. Может быть, проконсультироваться хочешь, как правильнее проводить процедуры, – пожал плечами кинолог, и неизвестно, что сотворил бы взбесившийся Жомов, если бы не вмешательство Оберона.

– Извините, что перебиваю вас, но у нас осталось еще несколько вопросов, – прерывая увлекательную дискуссию друзей неожиданно ледяным голосом, произнес правитель эльфов, привлекая к себе внимание милиционеров. – Не уделите мне несколько минут?

– Да ради бога, – великодушно разрешил Сеня. – Чего мелочиться, если у нас впереди вечность?

– Не понял? – оторопел Оберон.

– А чего тут непонятного, – встрял в разговор догадливый Андрюша. – Мы с вами можем и пару лет беседовать, с перерывами на обед, конечно. Вы же все равно нас домой вернете в тот самый момент, когда из-за стола в Египет выдергивали.

– Нет у меня времени на болтовню с вами пару лет терять, – раздраженно буркнул повелитель эльфов. – Значит, так, я думаю, что несколько поспешил с предложением о сотрудничестве. С вами еще немало придется поработать, чтобы ментовские замашки искоренить, если такое вообще возможно. В общем, вы свободны. Можете считать, что этого разговора не было, и отправляйтесь домой.

– А что там Лориэль говорил о неисправленных ошибках? – ехидно поинтересовался Рабинович. – Сами с ними разберетесь? Или нам опять к какому-нибудь дурдому готовиться?

– Вот, блин, совсем забыл! – Оберон хлопнул себя по лбу ладонью и покосился на Жомова. – Действительно, есть у вас еще одно дельце…

Повелитель эльфов махнул в сторону друзей рукой и что-то невнятно пробормотал. Прямо из его кисти в ментов ударил необычайно яркий луч света и, достигнув их, трансформировался в радужный, переливчатый купол. Горыныч возмущенно пискнул и попытался о чем-то предупредить друзей, но не успел. Как и Андрюша не успел поинтересоваться по поводу обеда. Радужный купол взорвался в глазах путешественников ослепительным светом, а затем их окутала темнота. Мир исчез, остались только сны… Новый переход.

Глава 3

Нет, что ни говорите, а такое обращение терпеть абсолютно невозможно. Не знаю, можно ли поведение Оберона свинским назвать (я ни с одной из свиней лично не знаком и сравнивать их с повелителем эльфов не могу), но скотом его окрестить имею полное право! Мало того, что этот болтливый правитель мухокрылых недоумков во время аудиенции лично меня за пустое место принимал, так еще и вышвырнул всех нас, вместе взятых, из дворца, словно котов блудливых. Мало его Ванечка дубинкой погладил. Нужно было еще берцом наподдать, кулаком прихлопнуть, из пистолета пристрелить, а затем на Курилы отправить, дамбу до материка голыми руками строить. В общем, зол я на Оберона и прочих эльфов. Как на тех, которые нам уже попадались, так и на остальных, которых, надеюсь, никогда в жизни не увижу. Удивительно беспардонный народ. А светлые эльфийские образы в сказках, скорее всего, сами же эльфы и культивировали. Эх, умел бы писать, все до единой легенды, где эти отвратительные существа упоминаются, в корне переделал бы…

А чему это вы удивляетесь? Посмотрел бы я, как бы вы сами возмущаться стали, если бы эльфы хватали вас и швыряли куда попало, даже не спрашивая разрешения и ничего не объясняя!.. Лично я устал теннисным шариком работать. И хоккейной шайбочкой тоже! А если после всего, что эльфы с нами вытворяли, кто-нибудь из моих друзей помянет их добрым словом, я его, котом буду, очень недобро укушу.

Обычно после переноса в пространстве и времени я первым прихожу в себя, но на этот раз случилось совершенно невероятное – раньше всех очнулся Попов. Когда я открыл глаза, наш лысеющий криминалист сидел верхом на совершенно одуревшем от удивления омоновце и, тряся его за лацканы кителя, истошно орал:

– Сволочь ты, Ваня. Из-за тебя все это. Долго я терпел, но теперь убью гада! Задушу собственными руками.

Жомов даже не сопротивлялся. Впрочем, ему поповские тычки и встряхивания были, что сенбернару «стиморол», но лично я, понаблюдав пару минут за экзекуцией, стал беспокоиться за Ванину психику. Что-то уж больно вяло он себя ведет! Не сошел ли с ума из-за неожиданной Андрюшиной агрессивности?.. Сеня мою обеспокоенность, похоже, разделял и, едва очнувшись от перехода, бросился оттаскивать озверевшего криминалиста от беззащитного Жомова. После некоторых усилий ему это удалось, и, с трудом сдерживая поповские рывки, Рабинович поинтересовался у пострадавшего: