Кровавый апельсин - Льювеллин Сэм. Страница 54

Не думая, наугад я повернул штурвал влево. И увидел пересекающую эту ревущую белую полосу дорожку черной воды. Я убрал парус с грот-мачты. Белая вода била с обеих сторон, и Чарли вдруг исчез в кипящей пене, накрывшей передний трамполин. Единственное, о чем я подумал, это о том, что последний раз был у подветренного берега темной ночью. С Эдом Бонифейсом и Аланом Бартоном.

Вода ударила мне в лицо. Это был шквал. Я ощущал, как «Апельсин-2» погружается в воду и вновь выбирается на поверхность. Пенящаяся вода бушевала справа и слева, а черная полоса перед нами была невероятно узка. Я продолжал орать. Штурвал прыгал в моих руках. Переломился, подумал я в какое-то мгновение. Но судно слушалось. Грохот волн был невыносим, как рев стада быков. «Апельсин-2» снова нырнул носом, и я чувствовал, как он борется, чтобы освободиться от тонн воды, наваливающихся на его корпуса. Но неожиданно он вдруг всплыл, словно пробка. Следующая волна была тоже велика, но не такая, как предыдущая.

Ветер стал порывистым, и мне почудилось какое-то движение в черных клубах туч над нами. Небо посветлело, и я увидел Чарли, ползущего по трамполину. Потом вдруг небо опять нахмурилось, а через минуту снова прояснилось. Мы шли на север, по глубокой, черной воде, пока за глыбами камней не показалась чистая белизна Макл-Флагга. Чарли выбрался на корму.

— Вот это да! — произнес он таким дрожащим голосом, что его невозможно было узнать. — Как же мы оттуда выбрались?

Он посидел с минуту, размышляя. Намокшая от дождя куртка блестела в свете маяка.

— И что самое интересное, как же мы туда попали?

Глава 36

Дрожать мы перестали только через полчаса. Курс, взятый Чарли, пронес нас с запада мимо маяка. Начинался рассвет; ночи здесь, на долготе Южной Гренландии, коротки. Ветер все еще был сильным, он поднимал волны, делал неспокойным море. Но дождь кончился, а мы приближались к цели. И уже видели землю; видели огни, утесы Макл-Флагга, недружелюбное плескание воды над рифами.

Теперь мы шли вдоль угрюмых утесов Унста, которые тянулись к юго-востоку. Компас все еще вытворял чудеса. На правом берегу море успокоилось, и Чарли приободрился. Было слышно, как он возится внизу. Я же смотрел на компас, просто по привычке. Вдруг стрелка его остановилась и замерла.

— Ты что там только что сделал? — вскричал я.

— Повесил камеру на место, — ответил он.

— Задай мне курс, — попросил я.

Он задал такой курс, при котором мы бы шли вдоль утесов и не пропустили следующего мыса, я повел судно по этому курсу. «Апельсин-2» хорошо разогнался по гладкой воде. Я посмотрел на серые утесы Унста. Они приближались. Горные выступы, на которых сидели стаи глупышей и чаек, были почти между нами, крайняя птица ловила ветер нашего грот-паруса.

— Мы близко к утесам, — сказал я.

Чарли забрался в кубрик и посмотрел на компас.

— Возьми штурвал, — сказал я. Он взял. Я спустился вниз, снял подвешенную к потолку камеру и поставил ее на пол.

— Эй, — крикнул Чарли. — Компас! Вертится как ненормальный!

Я вынес камеру на палубу и перетащил на правый корпус.

— Компас все время показывает на тебя! — крикнул Чарли.

Я перебрался по трамполину назад, в каюту.

— Что там такое? — забеспокоился Чарли.

До меня уже все дошло. Облегчение, которое я испытывал с момента, когда узнал об аресте Рэнди, внезапно прошло.

— Вспомни Эда Бонифейса и Джона Доусона, — сказал я. — С ними проделали то же самое.

Дальше все было просто. В камере оказалась катушка для образования магнитного поля, печатная схема, выключатель и батарейка. Когда кто-то связывался с нами, это активизировало катушку, образовывая магнитное поле. Компасы же очень чувствительны к магнитному полю. Это отклонило стрелку нашего компаса на пятнадцать градусов вправо, что было смертельно опасно для нас в момент прохода у Макл-Флагга. Я отсоединил катушку от батарейки. Стрелка компаса дернулась и замерла.

— Теперь все в порядке, — облегченно вздохнул я.

Чарли выглядел усталым, бледным.

— Чертов магнит! — выругался он. — Ничего не понимаю!

Казалось, я не спал целую вечность. Мысли текли вяло, как с трудом бредущий по болоту путник.

— Мы налетели на скалы в семидесяти милях к югу от маяка, — объяснил я. — Камера тогда висела под потолком. Это дало отклонение до пятнадцати градусов на восток. Значит, она была включена минут за тридцать до этого.

— Когда позвонила береговая охрана, — догадался Чарли.

— Передали звонок от «Оранж Карз», — сказал я. — Приветы от дилера в Леруике.

— Леруик, — повторил в раздумье Чарли. — Ты знаешь кого-нибудь в Леруике?

— Нет.

— Но ты же знаешь людей в «Оранж Карз»?

«Оранж Карз...» Внезапно я почувствовал такую смертельную усталость, что слова Чарли показались мне просто сочетанием звуков без всякого значения. Кто там из «Оранж Карз»? Морт! Морг, очевидно, устроил это до того, как был убит. Здесь, среди криков чаек, все казалось таким далеким, словно произошло в другой жизни.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Чарли.

— Устал, — ответил я. — Очень устал. Ничего не могу толком понять. — Я достал целлофановый пакетик и попытался положить туда печатную схему. Но пальцы мои не слушались, и мне удалось это только после нескольких неудачных попыток.

— Вот что, — решил вдруг Чарли. — Кто бы это ни подстроил, другого шанса у них уже не будет. Они сделали все, что могли.

Мои веки словно налились свинцом. Но я сказал Чарли:

— Иди поспи. Я позову тебя через пару часов.

Он ушел. Я сидел над автопилотом, силясь понять, кто, зачем и когда это сделал. Но бесполезно. Здесь же только мы с Чарли и гонка... А единственный вопрос, имеющий теперь значение, был: где же, черт возьми, Жарре?

Через два дня мы достигли Северного моря, и все это время над нами стояло безоблачное небо. Нам удалось справиться с переутомлением. Появилось время спать и есть, выполнять необходимую работу и связываться по рации с танкерами и проходящими яхтами, пытаясь выяснить, что же произошло с Жарре. Но никто не знал. Ветер подул с севера, мы приближались к Норфолку, я вышел на сеанс связи.

Позвонил Дугу Сайлему в Мильтон-Кейнс. Пока его секретарша соединяла меня с ним, я еле втиснулся за стол в рубке, отхлебывая горячий крепкий сладкий кофе.

— Джеймс, — отозвался он вскоре. — Как дела?

— Отлично, — сказал я. — Разве что едва не разбились о скалы у Шетландов.

— Что? — переспросил он.

— Оборудование подвело, — уточнил я. — Но все прекрасно. Других судов уже неделю не видно.

— Великолепно, — одобрил Сайлем. — Великолепно.

— Только мы не знаем, где Жарре, — сказал я. — У вас есть о нем известия?

— Очевидно, отстал миль на сто, — предположил Сайлем. — Сражается с «Даунтаун Флаер». Для нас это не проблема.

— Да, пока ветер держится. Сайлем рассмеялся.

— Не волнуйся, — сказал он. — Продержится.

— Посмотрим.

— Я в вас уверен. Послушай, через пару дней я сяду на яхту. Недели, думаю, хватит, чтобы догнать вас. И потом устроим пир горой. Куча репортеров, клиенты. Да, и пригласим кое-кого, кого бы ты хотел видеть. — Дуг хмыкнул. — Утрем им носы.

— Мы еще не выиграли, — осторожно заметил я.

— Уж постарайтесь, — попросил Сайлем и засмеялся. Он ничуть не казался смущенным.

Я выключил связь. Затем позвонил своему адвокату и попросил его узнать для меня кое-что в Лондоне, в министерстве финансов.

Шестичасовые новости Би-би-си подтвердили, что мы опережаем Жарре на сотню миль. Когда выпуск закончился, раздался звонок. Это была Агнес.

— Мы только что вернулись. Я слышала новости. Как вы? — сказала она.

Я рассказал ей как.

— Мы здорово загорели, — сказала она.

— Сайлем устроит праздник, когда мы вернемся, — сказал я.

— Мы придем.

— Не засвечивайся слишком, будь осторожна, — попросил я.

— Почему? Ведь Рэнди в тюрьме.