В смертельном круге - Льювеллин Сэм. Страница 18

Меня прохватил озноб, и я бросился вдоль затона к ним. Мэри стояла на стенке, с ужасом смотрела вниз, повторяя:

— О нет! О нет!

Я понял, что произошло, когда рабочие вытащили тело из воды. Это был Дик Поудер. В рассветных лучах он выглядел идеально чистым, впервые за все время, какое я его знал. Потому что пролежал под водой более часа. И был, конечно, мертв.

Мы вытащили его на верх стенки, холодного, как камень. Стало еще светлее. Прибыла полиция и «скорая помощь», голубые вспышки их машин освещали ужасный разгром и отражались в темной воде. Женщина-полисмен взяла Мэри к себе в машину и напоила ее чаем. Я снова пошел к автомашине с лебедкой.

Понтон был на месте. Казалось, он никуда и не уходил, если бы не весь этот хаос вокруг. Ущерба было на добрых двадцать — тридцать тысяч фунтов.

Но с этим придется разбираться потом.

Я подошел к первой причальной точке понтона. Обычно он крепился мощной цепью из металла с гальваническим покрытием к чугунному кольцу на анкерах [18], которые заделаны на четыре фута в бетон стенки. В свете моего фонаря было видно, что цепь свободно свисает. На покрытии видны пятна ржавчины, но не больше, чем всегда.

— Это новые цепи. Они поставлены в этом сезоне, — сказал Тони. Он наклонился и начал вытягивать цепь.

— Должно быть, испорченное звено, — предположил Тони. — Два испорченных звена, — добавил он. — Никогда не бывает такого в цепи с гальваническим покрытием. А тут целых два звена.

— Кто-то разрезал эти чертовы звенья, — сказал я. Бедный Дик с его «Пентхаузом», сандвичами и чаем!

— Мы найдем эти проклятые звенья. Они где-нибудь здесь, если их разрезали. И мы найдем того подонка, который убил Дика.

Его голос был холоден и полон гнева. Я отлично понимал его состояние.

Глава 11

Ныряльщики спустились в воду и нашли эти два кольца цепи. Одно из них выглядело так, будто истончилось длительным трением о бетон. Другое было скручено и разорвано, когда понтон начало относить ветром. Две бригады телевидения снимали все это с мола.

— Честно говоря, — сказал детектив сержант Хоун, — все это относится к области житейских заурядных историй.

— Или шантажа, — добавил я.

Хоун повторил:

— Или шантажа. Надо подождать результатов следствия. Не могли бы мы поговорить с вами немного в офисе?

В офисе снял телефонную трубку, чтобы телефонные звонки не мешали нашему разговору. Я сказал ему, что все свидетельствует о том, что «Саут-Крик» подвергается длительной кампании шантажа. Он кивнул. Мы оба не выспались. У детектива под глазами были черные круги.

— Я опрашивал людей, — сказал он. — У «Саут-Крика» не очень-то хорошая репутация.

— Это слухи, — ответил я. — Все это неправда. Компания «Си Хорз Лэнд» хочет дешево купить наше предприятие. И они калечат яхты, чтобы отвадить клиентов.

— Это вы так говорите, — сказал Хоун. — Это вы так утверждаете.

Он вздохнул, и его взгляд устремился в окно, откуда были видны плачевные результаты разрушения.

— Сказать честно, вы не правы, — вздохнул Хоун. — Дело ведется... бестолково. Я понимаю, вы все время в отъезде. А владелец. Макферлейн... ну, не так молод, как хотелось бы.

Он встал.

— Теперь, если вы не возражаете, я поговорю с вашими людьми.

Бумажки, пришпиленные к стене, заколыхались, когда он распахнул дверь. Я снова повесил телефонную трубку на крюк аппарата, и он немедленно зазвонил. Четверо владельцев яхт видели весь погром в раннем выпуске местных телевизионных новостей и желали знать, что мы собираемся предпринять. Я отвечал им, чтобы они обращались в страховые компании, и стал ждать, пока эти компании в свою очередь не начнут теребить меня.

Звонок. Я глубоко вздохнул и снял трубку.

Говорили откуда-то издалека, голос был еле слышен из-за шума и треска.

— Алло! Кто это?

Линия была дрянная, но, несомненно, это был Генри Макферлейн.

— Генри, благодарение Господу, вы наконец-то звоните...

— Кто-нибудь пострадал?

— Дик. Мертв. Утонул.

Последовало молчание. Потом Генри произнес:

— Бедный Дик. Бедный Дик.

— Как вы узнали?

— Один человек приехал сюда.

— Где вы?

— В Испании.

Даже сквозь треск чувствовалось, что он встревожен.

— Теперь слушай внимательно. Я сейчас не могу вернуться домой. Тебе придется кое-что сделать. Для начала держи в поле зрения этого парня, Поула Уэлша.

Я почти не спал этой ночью и ничего не соображал.

— Почему? — спросил я.

— Не спускай с этого типа глаз.

Связь прервалась. Потом я услышал обрывок фразы:

— ... «Альдебаран»...

— Что там насчет «Альдебарана»?

— Не спускай глаз и с него. Смотри за ним. Не доверяй этому подлецу Поулу. Мне понадобится твоя помощь.

— Генри, что вообще происходит?

— Нет времени болтать. Ты будешь участвовать в Кубке Марбеллы, да? Тогда можешь выйти на «Альдебаране». Теперь еще одно. Запомни хорошенько: проверь ловушки на омаров.

Мне показалось, он боится, чтобы его не подслушали.

— И положи это в банк. Это чертовски важно. Все. Привет и любовь Мэри. Скажи ей, что я принимаю пилюли. Бедный старина Дик. Смотри за делами, я еще позвоню.

— Где вы? Что надо положить в банк?

Но линия молчала.

Я сидел и пытался сообразить, что все это значит, и как Генри узнал, что случилось этой ночью в «Саут-Крике», когда сам он сейчас где-то в Испании.

Пришла девушка-секретарь. Я попросил, чтобы она отвечала на телефонные звонки, а сам пошел в дом к Мэри.

Она возилась в саду, вырывала траву между плитами при помощи обломка кухонного ножа.

— Генри звонил. Он все еще в Испании. Таблетки принимает. Шлет любовь и привет.

Ее лицо просветлело на миг, потом опять стало грустным.

— Хорошо, — сказала она, — хоть что-то.

— Связь прервалась, а то бы я переключил телефон.

Она пожала плечами.

— Ты сообщил ему о Дике?

— Он уже знал.

— Откуда?

— Не сказал.

Она тяжело поднялась, опираясь руками о колени.

— Пойдем в дом, я хочу выпить.

Она налила себе на три пальца виски. Я подробно пересказал ей все, что говорил Генри.

— Так, — вздохнула она, когда я закончил. — Он опасается этого негодяя Поула. И просит тебя проверить ловушки на омаров. Он ставил их перед отъездом. Он бредит. Но все же сходи на лодке и проверь их.

Она взяла меня за руку и улыбнулась, хотя ее бледно-голубые глаза затуманились от виски и слез.

Мы прошли через двор на пирс, стараясь не видеть страшного хаоса на понтоне.

Ловушки для ловли омаров были аккуратно сложены у гофрированной стенки под навесом.

— Сколько их у него?

— Сорок восемь. Я как-то ходила с ним. Тяжелая работа. И это в его-то возрасте!

Я посмотрел на снасти. Должно быть восемь рядов по шесть штук в каждом. А здесь было только семь рядов. Я сказал:

— Шести штук не хватает.

— Как так?

— Он мне сказал, чтобы я проверил ловушки. Где он обычно их ставил?

— У Ил-Хоула. Он всегда ставит ловушки там, потому что туда больше никто не ходит. Там, конечно, и в помине нет никаких омаров. Она положила руку мне на плечо. — Я что-то ослабела. Пойду прилягу.

Я смотрел, как она шла, согнувшись, словно неся тяжелый груз на плечах. Потом взял лодку, на которой ходили рыбачить, завел мотор и отправился в путь.

Примерно с дюжину буев подпрыгивало в воде у Оар-Хэда, мелькая оранжевым и зеленым флюоресцирующим светом на фоне коричневых скал. Зеленые волны подступали с правого борта, разбивались в белую пену и отступали снова. Прямо передо мной из зеленой воды вынырнули черные скалы. Прибой с шумом ударялся о них. Я повернул румпель и прошел между двумя рядами скал, которые окаймляли Ил-Хоул.

Внутри кольца скал было с четверть акра чистой зеленой воды, подернутой пеной. В центре акватории виднелся буй с написанными по трафарету буквами «MacF». Я подцепил багром трос, закрепил на лебедке и включил ее.