Нашествие Даньчжинов - Маципуло Эдуард. Страница 34
– Ради пользы богов можно нарушать любые запреты, – сказал я почти с уверенностью. – Спрашивайте дальше, наставник.
– О боги! – прошептал в страхе монах. – Что ты ко мне пристал? Что ты все выпытываешь? Все равно самого
– А может, я уже познал?
– Мантру Запредельной Мудрости не знаешь! Не можешь знать!
– О чем она? Может, вспомню…
– Если бы ты знал, то давно бы достиг полного просветления, выше которого ничего нет!
Хозяин Подвалов поспешно удалился, забыв попрощаться, а меня снова окружили бумажные книжники, возбужденно расспрашивая о подробностях нашей милой беседы.
– Похоже, я был прав, – сказал я без тени хвастовства. – Эзотерическое знание уже сидит во мне, только без посторонних вопросов я не могу пока его выделить. Например, что такое Запредельная Мантра?
Эти люди знали многое о даньчжинских тайнах, но Мантра была им неизвестна.
– Ее нельзя познать из книг или из жизни, – сказал Чжанг с благоговением в голосе. – Когда совершенный монах умирает, он передает тайное знание особым шепотом в ухо любимому ученику. И как только передаст, тот сразу становится совершенным восьмой ступени.
– Только знающий Запредельную Мантру может достигнуть полного озарения. – Тощий аскетичный Саранг мечтательно вздохнул и добавил с легкой грустью:
– Выше которого ничего нет…
Ночью, когда все отошли ко сну, я продолжил свои опыты. И не успел погрузиться в медитацию, как из моей любимой отдушины послышался голос Чхины:
– Пхунг! Где ты?
Обливаясь потом слабости, я полез к отдушине по бамбуковой жерди. И опять наши пальцы встретились посередине каменной норы, и опять меня будто электрическим током пронизало до пят. Чхина передавала энергию! Знала, что передать…
Она торопливо рассказывала о новостях. Теперь я был уверен: именно Светлое Пятно так непредсказуемо подействовало на тигра. Светлое Пятно и людоед – какое жуткое несоответствие!
– И его до сих пор не убили?!
– Подумай, Пхунг, за что же его убивать? Если бы все люди были с совестью, то Желтый не стал бы людоедом!
– Но ведь люди же! Пусть и без совести. Неужели надо убивать бессовестных?
– Наверное, надо, Пхунг… От них все беды. Воруют, врут, лес жгут…
– Да не можем мы в точности знать, у кого есть совесть, у кого нет! Пойми!
– Желтый знает!
– Послушай, Чхина. Людей воспитывают родители, монахи, соседи… Большинство, наверное, не виноваты, что стали бессовестными. Общество их заставило, сделало такими… Тут надо хорошенько разобраться. Поэтому…
– Я уже помогаю Желтому.
– Что?!
– К нам много чужих понаехало. Ищут Желтого с собаками и без собак. А я иду впереди всех и стираю следы Желтого, если увижу. – Чхина рассмеялась по-детски беспечно. – В меня даже стреляли, думали, какой-то новый зверь. Они теперь всех зверей убивают, как только кто зашевелится в зарослях… Будто и не даньчжины…
– Не смей этого делать, Чхина. Прошу тебя! Или тигр разорвет, или они подстрелят!
– Не разорвет. – Она хмыкнула. – Он же видел, как я следы стирала. И теперь сам научился.
– Мне страшно за тебя, милая моя. Не делай этого больше никогда. Обещай.
– О Пхунг! – прошептала она радостно. – Ты уже совсем-совсем любишь меня? Если любишь, вылезай из Подвалов. Ты же найдешь какой-нибудь способ остаться живым?
Утром я сказал монахам:
– Очень странно, что среди не имеющих своего мнения оказалось так много бессовестных. Желтый убил уже почти триста человек!
– Да, странно, – согласился удрученный Чжанг. – Ведь все даньчжины идут по Пути, завещанному богами, и вдруг такое.
Гигантское число жертв их не ужаснуло. Смерть – благо, дает шанс на более счастливую долю при перерождении. Неужели и это придумал Небесный Учитель из благих намерений?
Великий Даньчжин, грозный монарх суверенного гималайского княжества, был вынужден оторваться от важных государственных дел, чтобы прикончить «тхэского людоеда» – так в газетах всего мира теперь называли Желтого Раджу. Почему князь не оторвался раньше от своих дел? Злые языки утверждали, что людоед поначалу того не стоил, и только когда число его жертв стало приближаться к четырем сотням, престижность охоты на него перевесила текущую политику на весах государственной мудрости.
Великий Даньчжин добрался до монастыря без происшествий, если не считать, что в пропасть свалился автобус с придворными и репортерами. По случаю прибытия высоких гостей чхубанг был разукрашен электрическими лампочками, флажками, яркими лентами и стал похож на огромный увеселительный корабль, который каким-то чудом занесло в Гималаи.
Сначала был устроен молебен, потом – небольшой религиозный праздник с храмовой музыкой, танцами масок и хоровым пением монахов. Тхэ-чхубанг несколько раз за свою историю был религиозной столицей государства, поэтому здесь по традиции развивали технику специального пения, угодного богам. Будущих певцов тщательно выбирали среди детишек и десятилетиями учили произносить гортанные низкие звуки. Княжеские гости, в том числе корреспонденты иностранных изданий (не все же попадали в пропасть), прямо-таки ошалели, услышав медлительные гимны в исполнении серьезных мужчин в оранжевых тогах. Эти звуки превосходили человеческие возможности, монах мог петь в сверхнизком регистре на два и на три голоса. Человек-хор!
Потом им показали кое-что из настоящей йоги и даже зарыли Главного Сборщика Налогов в могилу до окончания охоты. Потом посетили храмовый госпиталь, где под бдительной охраной лечили тэурана.
Его фотографировали, пытались задавать ему вопросы, но он опять прикинулся умирающим, и чудодеи-лекари попросили князя приказать всем этим людям выйти вон.
– Но мне хочется его расспросить! – сказал князь с металлом в голосе. – Ведь вы его не потрясли как следует! И вообще, я забираю его. Не упрашивайте меня! Я хочу его увезти ко двору, чтобы показывать иностранным монархам. В конце концов, это в государственных интересах!
Он склонился к бледному лицу тэурана, щеки которого темнели провалами. Через щеки можно было пересчитать зубы – одного явно не хватало.
– Скажи мне… э… тэу. Каким способом ты убил так много тигров? И я для тебя что-нибудь сделаю. Если не ошибаюсь, ты убил тридцать восемь штук?
– Это легко, – прошептал монстр, – надо насыпать тигру соли под хвост… и тогда его можно брать голыми руками.
– Соли? – поразился князь. Потом понял. – Ты не знаешь, дурак, что я с тобой сделаю?
– Никто не сможет взять Желтого! – прохрипел монстр. – Только я знаю, как его убить! Запомните, только я! Запомните как следует! И потом приходите просить меня. Может быть, я и соглашусь.
– Какой ужасный тип, – пробормотал князь, с тяжелым чувством выходя из кельи.
– Что с него взять? – сказал Верховный Хранитель Подвалов, сопровождающий его по поручению Совета Совершенных. – Ведь это настоящий тэуран, а может быть, и сам Пу Чжал, князь тэуранов.
Монарх нервно передернул узкими плечами. В мистику он верил и не верил.
Праздник закончился грандиозным пиршеством. Столы в храмовой трапезной ломились от экзотических яств. Один из дотошных репортеров, потеряв блокнот, начал писать перечень блюд на рулоне туалетной бумаги мелким почерком. Так рулона, вроде бы, не хватило!
Во время пиршества приключился небольшой конфуз. Один из пьяных репортеров высморкался в национальный флаг суверенного княжества. Да, конечно, это был Бочка-с-Порохом по имени Билли Прайс. Его колонку читало уже немногим более чем полмира, и поэтому присутствующие монархи-охотники всячески ублажали его, ведь каждому хотелось прославиться более чем на полмира. И даже великий Даньчжин шесть раз пил с ним на брудершафт.
Когда Билли вытерся парчовой материей сорта «ким-хаб» (ничего красивее и дороже такой материи в мире не существует) с гордой эмблемой Сияющей Опоры Неба, все онемели. Спас положение сам князь, искусный дипломат. Он остроумно пошутил:
– Наш флаг старомоден, надо его поменять на шелковый, и сморкаться будет удобней.