Жизнь собачья - Магуто Н.. Страница 37

– Где ты подобрал эту шайку? Спрашивает. Вид у них больно драный. Фу – скорчил он свою морду, – Как воняют.

Глянул я на него. Ну, думаю, сейчас я тебе покажу, что такое вид драный. Да не успел. Цезарь, как рыкнет: – Пошел вон, дурень. Нечего тебе здесь крутиться.

Испугался этот слюнявый, и пулей от нас. А Цезарь говорит:

– Дал ты жару – Молодец, парень, молодец, – но нелегко тебе будет. Не прокормишь ты их.

– Прокормлю – как-нибудь. Мамка поможет.

– Дай бог – Если что, говори. Помогу, чем смогу. Хочешь, посторожу их, а вы пока домой сгоняйте?

– Спасибо тебе, Цезарь. Мы быстренько – Остался он с ними, а мы наверх побежали.

Подошел я к дверям, гавкнул погромче, она тут же и отварилась. Ждала нас мамка, точно ждала. Даже Данила нос высунул. Увидел Дези, скривился весь, и в комнату. Молодец, не полез в драку. Мамка нам тут же миску поставила. Дези глянула на меня и остановилась, застеснялась бедная.

– Иди, иди, – говорю, – Ешь.

Подтолкнул я ее носом, а сам к мамке, спасибо сказать. Хорошая она у меня, добрая.

Дези обернулась, подумала, подумала, и взяла первый кусочек.

– Я чуть-чуть, Ричи, – говорит.

– Ешь, не волнуйся. Мне тоже дадут. Все ешь, тебе детей кормить нужно.

Через минуту все было чисто. Облизнулась она, вид сытый, довольный. Поблагодарила и к дверям.

– Спасибо, – говорит, – Пойду я, а то как бы они Цезаря не замучили.

– Подожди меня, – попросил я, а сам к мамке. – Дай что-нибудь перекусить. Живот с голодухи подвело. Думаешь, легко детишек воспитывать? – Да ты сама знаешь.

Поставила она еще одну миску. Секунды не прошло, уже пусто. То ли ел, то ли не ел – Добавки что ли попросить? Гавкнул я погромче, чтобы поняла.

Глянула она на меня, так глянула, что стыдно мне стало, стыдно до срамоты. Даже аппетит пропал. Чувствую, пора уходить.

– Прости, – говорю, – Я ненадолго. Там дети, их защищать нужно. Не сердись, я тебя очень люблю – Обняла она меня, прижала и говорит:

– Делай, Ричи, что хочешь, но учти, я тебя очень люблю. Приходи, когда хочешь, и даму свою приводи. Не убегай надолго. Ладно? – Не волнуйся, Мусик. Я тебя никогда не брошу. Чтобы не случилось, обязательно вернусь.

Поцеловались мы с ней, и пошел я – за Дези.

Когда сыт, и жизнь хороша, и жить хорошо. Голодному жизни нет. Только и слушаешь, как в животе бурчит, кишки с ребрами дерутся.

Дух перевел и пулей на улицу. Как там наши маленькие?

Чтобы вы думали? – Выскочили мы из подъезда и обомлели – Лежит наш Цезарь посреди лужайки, а по нему наша малышня скачет, друг за другом гоняется, и коврик свой иногда покусывает. А Цезарь, гордый пес, таких псов на целом свете больше нет, повизгивает от укусов. А эти – довольные, хохочут, и, знай себе, побольнее стараются куснуть.

Увидел он нас, засмущался. Был бы человек, точно покраснел бы. А так встал, встряхнулся, словно ничего не было, и к нам. Малышня с него, как яблоки, посыпались. Мамку углядели и бегом. Атос, – до чего молодец парень, спрашивает:

– Домой?

– Домой, домой, мой маленький, – отвечает Дези. А сама довольная, счастливая, словно в раю живет. Как она так может? А я, как представил себе, что всю ночь на вонючей подстилке они мерзнуть будут, чуть лапы на себя не наложил.

Что делать? Лай, не лай, никто не услышит. Кому малышня бездомная нужна. А они маленькие, теплые, есть хотят. Беда – Только повезло нам в этот раз. Тетя Лена с первого этажа разглядела нашу компанию, и чтобы вы думали, вынесла нам миску с колбасой. Ни Цезарь, ни я, ни Дези к миске даже не подошли. И хотели бы, не успели. За пол секунды ничего не осталось. Я даже спасибо сказать не успел.

А тетя Лена встала рядом, пригорюнилась: – Бедненькие, голодненькие – И как закричит: – Андрей, давай себе вот этого, рыженького возьмем! Смотри, какой хороший – Вышел дядя Андрей. Посмотрел на меня, на Дези и говорит:

– У тебя с головой все в порядке? Что мы с ним делать-то будем?

– Папа! Папа! Давай возьмем! Это сынуля их разобрался, что к чему, и тоже из подъезда выскочил. Я с ним гулять буду. Честное слово, буду!

– Не дурите, – отвечает Андрей. Он хороший, пока маленький, а вырастет, будет как все, страшный, драный, беспородный – Посмотри на Ричарда. Какой он беспородный? А этот весь в него. Даже морда похожа – Глянул он на меня, а сказать нечего. Спасибо, хоть промолчал.

– Делайте, что хотите. Махнул рукой и пошел домой.

А тетя Лена подошла к Атосику и говорит: – Иди ко мне, мой маленький.

И чтобы вы думали? Как этот мелкий понял, что у него появился шанс, ума не приложу.

Подошел он к ней, руку лизнул и говорит:

– Кушать хочу.

Схватила она его на руки, и ну целовать. А он ее лижет, уши обсасывает. Ангел, а не ребенок.

А Дези уже к бою изготовилась. Я только и успел крикнуть: – Стой!!!!

Испугалась она, замерла, а потом говорит:

– Она же его сейчас заберет – Ну и пусть, – отвечаю. Хочешь, чтобы он всю жизнь по помойкам лазил, тухлятину подбирал?

– Ну и что!!! Он мой! Как закричит и на тетю Лену. А та не будь дурой, схватила нашего Атосика, и в подъезд, дверь за собой закрыла, и нет их. А моя осатанела вконец. На дверь кидается, орет. Тут даже Цезарь не выдержал.

– Не ломай парню жизнь! Говорит. Прав Ричард, повезло ему. Сейчас его помоют, накормят, будут холить, лелеять, любить будут – Я его тоже люблю, – моя кричит. Слезы текут, сама вся встрепанная. Как я без него жить буду? – У тебя еще четверо осталось, вот и будешь за ними ухаживать, а этот пусть тут живет, – Цезарь ее успокаивает. – Я за ним пригляжу.

Опустила она хвост, стоит и жалобно так поскуливает. В окнах уже все жильцы собрались, тетя Клава с дядей Сережей даже из подъезда выскочили. Стоят, смотрят и головами качают.

Что качать-то? Детей что ли не видели? Лучше бы что-нибудь из еды предложили. Мы псы не гордые, нам все сгодится.

Поднял я голову и вижу, мамка к стеклу прилипла. Все, думаю, сейчас что-то будет. Пора лапы делать. Я и говорю: – Зови детей, пора убегать, а то сейчас еще одного заберут.

Дважды повторять не пришлось, моя сразу обо всем забыла. Схватила самую маленькую за загривок и бегом. Остальные пулей за ней, я следом. Полсекунды и нет нас.

Спасение

К ночи здорово похолодало.

Прижались мы друг к другу, малышню промеж собой уложили, чтобы не замерзли, и затихли.

Темно, холодно и грустно, кошки на душе скребут. Думаю, надо себя чем-то занять, а то точно на луну выть начну. Я Дези и спрашиваю:

– Как же вы здесь живете?

– А что? – Так и живем, – хорошо живем.

– Да так, ничего, грустно как-то. Нужно будет пару игрушек принести, и малышня будет рада.

– Не мучайся, Ричи, иди домой. Я уже успокоилась. Что толку переживать? Иди, пора тебе – Вот еще, не говори глупостей.

– Не беспокойся за меня. Ты прав, Атосику там лучше будет. Сейчас, наверное, чистый, сытый на коврике спит, – мечтательно продолжила она. Я когда маленькой была, меня тоже любили. Гладили, целовали, – она тяжело вздохнула.

– Не переживай, милая. Разве тебе плохо?

– Что ты, очень хорошо. Ты меня любишь, детишки рядом сытые спят. Что мне еще нужно?

– Вот и не переживай.

Сам говорю, а на душе кошки скребут. Как там мамка? Волнуется, небось. Вздохнул я, повернулся на другой бок и закрыл глаза. Что, думаю, дергаться. Слезами горю не поможешь.

Завтра поутру пойду домой, а сейчас их одних бросать нельзя. Мало ли что ночью случиться может.

Лежу, сна ни в одном глазу. Дези рядом мирно посапывает, дети тоже спят. Вдруг, чувствую запах родной. Принюхался, – точно мамка. Меня ищет.

– Ричард, Ричард – Кто это? Проснулась моя девочка. Глаза еще закрыты, а уже волнуется. Ох, не легкая у нее жизнь.

– Мамка – Отвечаю. А сам думаю, только бы не нашла, иначе точно придется домой идти, не смогу я ей отказать.

– Иди к ней, – Дези говорит.

– А ты? – Что я? – Куда я пойду – Я тогда тоже никуда не пойду.