Короли в изгнании - Мах Макс. Страница 14

Ночную тьму разорвали десятки вспышек и рукотворных молний. Стреляли и из разрядников, и из ручных лазеров, и из бластеров. Лика стремительно перемещалась среди деревьев, стремясь держаться в темноте, и наносила редкие, но всегда смертельные удары. Она снова переживала сладостное и страшное ощущение безграничной мощи и скорости, она снова – пусть и на краткий миг («Ничего себе миг! Три минуты сорок семь секунд, однако!») стала тем монстром, которого и сама боялась, но которого в глубине души больше монстром не считала. Перестала считать. Она была валькирией, а валькирии… Но додумать мысль она не успела.

Внезапно железная тяжесть навалилась на нее, сковывая тело, как если бы оно оказалось сделано из быстро застывающей раскаленной стали. Последним инстинктивным движением Лика вскинула голову, взгляд ее охватил кипящий вокруг нее бой, и все кончилось. В ее сознание вошла великая Ночь.

История первая

ХРОНИКА ПОРАЖЕНИЯ

Глава 4

КЛОПОВНИК

Шестой день второй декады месяца птиц

В 00:03 его неожиданно вызвал Йёю. Хотя как сказать. Возможно, что этот вызов был вполне ожидаем.

– Да, – сказал Виктор.

– Это…

– Я узнал ваш код, Рыбак. Что-то случилось?

– Да, пожалуй. У меня возникло нехорошее ощущение.

Механический голос не передавал интонаций Йёю, но Виктор, казалось, слышал эти интонации герцога, как если бы Йёю находился сейчас прямо перед ним.

– Рад за вас, – раздраженно бросил он, зная, что Йёю о его выходке все равно не узнает. – У меня такое ощущение с утра. – Виктор посмотрел на проекцию и добавил: – Вчерашнего.

– У меня возникли подозрения, – уточнил Йёю.

– А у меня уже есть доказательства, – печально ответил Виктор.

– Позвонки, [18] – предположил Йёю.

– Наверняка, – подтвердил Виктор.

– Мы можем что-то предпринять? – спросил Йёю.

– Сейчас и здесь практически ничего, – честно ответил Виктор, лучше кого-нибудь другого представлявший, что сейчас творилось на планете. – Комбинация примитивная, но эффективная до крайности. Сидеть на горе и смотреть на схватку двух тигров в долине…

– Красивый образ, – отметил Йёю. – Это ваше?

– Нет, но вы его не знаете, – усмехнулся Виктор, мимолетно подумав, что афористичный стиль Председателя Мао мог бы быть вполне оценен именно герцогом Йёю. – Я только не понимаю, как на это клюнули ратай. Собственно, из-за ратай мы и проиграли.

– Да, это интересный вопрос, – согласился Йёю. – Что будем делать?

– Вот что, Рыбак. – Виктор уже знал, что делать. Уже несколько часов знал. – Я, как вы понимаете, отвлекаться сейчас не могу.

– Понимаю.

– Вот и славно. Свяжитесь с нашим общим другом – вы понимаете? – и поставьте его в известность. И вот еще что, найдите нам борт. Что-нибудь неброское, в тихом месте. Ну вы сами понимаете. Завтра к вечеру или послезавтра утром, я полагаю, можно будет прорваться. Надо только пересидеть первый шквал.

– Я вас понял, – ответил Йёю. – Только смотрите не затягивайте. Геройствовать уже практически незачем.

– Не беспокойтесь, Рыбак, не затяну.

– У вас, конечно, не было вестей от…

Виктор очень ясно представил сейчас Йёю и мысленно покачал головой.

«Вот же змеюка подколодная, – почти с восхищением подумал он. – Крутит мужиком, как… А он ее любит».

– Увы, – сказал Виктор вслух. Настроение у него разом упало ниже нуля, потому что вопрос Йёю заставил его вспомнить о том, о чем Виктор запрещал себе думать весь вчерашний день. – Но я надеюсь, что мы опередим события.

– Я тоже, – ответил из своей берлоги Йёю и отключился.

«Йфф! – Виктор едва не застонал от сжавшей сердце тоски. – Йфф, девочка моя! Где же тебя носит, б… флотская?!»

Он с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами от бессилия, от неспособности вмешаться в события, которые происходили сейчас, или произошли вчера, или еще только произойдут где-то там, вне атмосферы Тхолана, в черной бездне Великого Ничто, которое меряет великанскими прыжками крошечная мушка тяжелого крейсера «Гепард 47». Ему стоило немалых усилий подавить приступ черной тоски, обрушившейся на него вместе с вопросом Йёю, но он справился, как справлялся всегда и со всем. Он тяжело посмотрел на проекции, висевшие перед ним, вздохнул глубоко и вернулся к делам.

Последние десять часов – или около того – Виктор провел в Колонне, в которой его и его измученных людей ожидало нечто большее, чем резервный узел связи. Он ведь хотел всего лишь спрятаться в надежном и неожиданном месте. И в этом смысле Колонна представлялась совершенно роскошным решением для всех назревших проблем, в особенности учитывая то, что в ней размещался «Парадиз» со всеми его чудесами науки и техники. Потому и прорывался Виктор к Колонне, не жалея людей и рискуя так, как можно рисковать только во время войны, когда не рисковать – непозволительная роскошь. Однако действительность превзошла любые ожидания, любые предположения, даже самые смелые из них, потому что, как оказалось, именно в Колонне и прятался полумифический «Клоповник», о местоположении которого не знал никто. А Бюро – вот ведь как! – находилось в прямом смысле под задом у императора. Оно затаилось в одном из боковых ответвлений центрального столба, и именно охрана Бюро так качественно взяла в оборот людей Виктора, когда те все же проникли внутрь Колонны. Впрочем, обнаружить Бюро было недостаточно. Это было, если хотите, только полдела. А дело заключалось в том, что «Клоповник» имел совершенно особый статус, и здесь сотрудников штаба Виктора, вне зависимости от того, какие звания они носили, могли ожидать любые неожиданности, вплоть до очень больших неприятностей, потому что, как ни крути, а Бюро являлось личной собственностью императора. И вот это последнее обстоятельство определяло все остальное. Но снова, как случилось уже пару раз в течение этого гадкого дня, не было бы счастья, да несчастье помогло. Смерть императора, о которой в «Клоповнике» уже знали, и то, что Виктор был зятем премьер-министра, по всей видимости, тоже уже покойного, и то, что, как выяснилось, Виктор был лично знаком с главой Бюро, бароном Счёо, сыграло большую роль, чем все коды доступа и права главкома. Блат сильнее Совнаркома, как говаривали в далекие уже годы в одной отдельно взятой стране. Ну а в империи, где все типы отношений давно и скрупулезно кодифицированы – три тысячи лет не шутка, а факт истории, – так вот, в империи личные связи были силой не меньшей, а большей, чем в иных местах.

Так что все опять-таки решалось на личном уровне. Виктор посмотрел в глаза барону. Счёо ответно вгляделся в глаза Виктора, затем улыбнулся улыбкой, обозначавшей уважение и понимание, пригласил Виктора в свой кабинет и предложил сигару и бренди. Ни от того, ни от другого Виктор не отказался. Последний раз он курил в первые минуты войны, а пил – ночью накануне ее начала. Еще в довоенное, можно сказать, время.

Они переговорили коротко и поняли друг друга правильно. Если без фанаберии и павлиньих боев, деваться им обоим было некуда, а империя, как ни крути, зависла в прыжке над пропастью. Барон Счёо согласился, что в данных обстоятельствах будет правильным, если Бюро станет работать вместе со штабом Виктора. В сущности, барон был готов воссоздать Виктору его повыбитый в боях штаб за счет своих людей и ресурсов, но, в свою очередь, категорически потребовал, чтобы до окончания сражения – чем бы оно ни закончилось – никто из людей Виктора не покидал Колонны. Требование было справедливым, и Виктор согласился с ним безоговорочно. Во-первых, потому, что сила была на стороне Бюро – какой-то неведомый спецназ («Управление таможенных сборов?! – удивился Виктор. – Кто бы мог подумать?!»); и, во-вторых, потому еще, что причин вылезать из Колонны ни у кого просто не было, во всяком случае, у Виктора их не было точно.