Квест империя - Мах Макс. Страница 119

– Ты, Витя, за Макса не переживай. Не надо, – сказала Ди, и голос ее вдруг стал тих и… печален? Может быть, и печален.

«Отчего так? – спросил он себя. – И почему мне тоже хочется выть?»

– Макс разумный человек, – объяснила Ди. – Он живет в ладу с миром.

«Нет, дорогая, – покачал он головой. – Ничего-то ты о Максе не знаешь».

– И Лика оказалась на редкость умной женщиной. – Ровный голос Ди звучал из темноты, и говорила она о вполне обычных вещах, но у Виктора было ощущение, что по ее щекам текут сейчас слезы. Он хотел обнять ее, утешить, хотя и не понимал еще, что с ней происходит и почему.

– Максу повезло, – говорила Ди. – Это ведь редкий случай, чтобы молодая женщина без специальной подготовки проявила такую фантастическую культурологическую гибкость. Йф может родить нам детей, – без перехода сказала она.

– Что? Детей? Каких, к черту, детей? Кому? – Виктор буквально обалдел от такого поворота разговора, который и так имел совершенно сюрреалистический характер.

– Я хочу детей, Витя, – ответила она. – И ты хочешь или захочешь. Но я родить их тебе не смогу. Ни тебе, ни себе. Я той'йтши. Ты не забыл?

– Не забыл, но, Ди… – На самом деле он порой забывал, кто она, и был так полон любовью к ней, и так загружен повседневными делами, которые требовали едва ли не всего его внимания, что если и думал об их будущем, то детально его себе не представлял и, естественно, о детях не думал вовсе. Просто некогда было.

– Знаешь… – Ее голос вдруг стал очень тихим; таким тихим, что Виктор должен был напрягаться изо всех сил, чтобы услышать то, что она говорит. Это было похоже на попытку услышать слова в тихом шорохе ночного ветра, но Виктор понимал, что сейчас она говорит ему не просто о важном, но о самом сокровенном, и не услышать это он просто не мог. Не имел права. Такие вещи иной раз стоят дороже, чем признание в любви, потому что такое говорят не просто тем, кого любят, а тем, кому доверяют.

– Знаешь, – сказала Ди. – Я уже слишком человек… Но если бы я могла, я бы родила от другого той'йтши, не задумываясь. Ты прости меня, пожалуйста, но если бы я могла, если бы смогла, я бы это сделала, а потом попросила бы у тебя прощения. Я люблю тебя, Витя, но я уже старая, и я хочу детей.

Я тебя не неволю, Витя. – В ее голосе, казалось, не было сейчас эмоций, но он действовал на Виктора сильнее, чем если бы она кричала или рыдала. – Может быть другая женщина, конечно. Но мне показалось, что Йф тебе не безразлична, и она ведь тебя любит.

«Господи! – взмолился Виктор. – Ну зачем нам все это? Так славно жили… А теперь что? Прав был Владимир Владимирович, заел нас быт».

Но на самом деле все он понимал. Ну не то чтобы все, все ему просто еще не сказали – он был уверен, что это еще не все сюрпризы – но главное он понял. И принял, если быть честным перед собой. Была, была в словах Вики-Ди сермяжная правда. Сколько ни закрывай на правду глаза, правда-то никуда от этого не денется. Ди не человек. Родить не может, но хочет детей. А он? Он, Виктор, не хочет? Теперь, когда вопрос был задан, он понял, что не смог бы однозначно на него ответить, а значит, опять-таки Ди права. И кандидатуру она ему подыскала. «Хорошо, не подыскала. Сама нашлась кандидатура» – такая, что не поспоришь. Йф славная девочка и, по-видимому, действительно его любит.

«Любит? – возмутился Виктор. – Что значит любит? Влюблена, может быть, но любит?»

Все правильно. Он понимал, но эмоции бушевали, протестуя как могли, и сопротивлялась душа. Он никогда не был анахоретом и женат тоже не был никогда. В его жизни – в двух жизнях, может быть, даже в трех – было много женщин. И Виктор всегда относился к каждой очередной женщине с тем уважением, которое заслуживает любимая женщина, даже если это любовь на один раз. Но и особых моральных запретов у него никогда не было, и расставаясь с женщинами, он душой не мучался. И чувства ревности практически не знал тоже.

«Так что же, черт побери, происходит со мной сейчас? – спросил он себя. – Что изменилось? Наверное, – признал он, – все дело в том, что ее я люблю».

– И она ведь тебя любит, – сказала Ди.

– Господи, Ди, о чем ты говоришь?! – Он еще пытался возражать, просто потому, что не мог не возражать.

– О жизни, Витя. Скажи, – голос Ди снова окреп и стал похож на прежний голос его Виктории, – тебе так важно быть единственным обладателем моего тела? Только честно.

– Ну… Постой, постой! – встрепенулся Виктор. – Ты на что это намекаешь?

– Я собираюсь замуж.

– Замуж. – Виктор попробовал это слово на вкус, и оно ему показалось отвратительным.

– И этот муж не я, – грустно констатировал он. – Почему, кстати?

– Потому что ты аназдар Вараба, а я бирюзовая Йя.

– И кто же у нас муж?

– Первый Э.

– Не слабо. А император тебе руки и сердца не предлагал?

– Мне нет, а вот Лике, может быть, и предложит.

– А вот с этого места, пожалуйста, подробнее. – Виктор уже не знал, на каком он свете, но профессионал в нем жил постоянно.

– Ты что, его глаз не видел, когда он ее королевой объявлял?

– Час от часу не легче! То Йёю, старый козел, глазки строил, то теперь император… Постой, постой. Ты мне зубы-то не заговаривай. При чем здесь Э?

– Э сделал мне формальное предложение. – Ди явно издевалась над ним. Он был уверен, если бы не темнота, он увидел бы довольную улыбку на ее прекрасных губах. Она была изменчива, словно море, и как море, многообразна.

– Сделал, – принял информацию к сведению Виктор. – И?..

– И я обещала подумать.

«Она не шутит», – признал он.

– А есть о чем думать? – спросил он, и уже спросив, понял, что знает ответ.

«Верно сказано, от любви глупеют», – грустно подумал он.

– Витя, – сказала Ди. – Я встречалась с Э, когда у нас с тобой еще ничего не было. Он был молод тогда, великолепно танцевал – недели не проходило без поединка, – и он меня любил. Знаешь, у Жирных Котов это бывает, как и у всех остальных. Любил… и, как выясняется, любит до сих пор.

– Семьдесят лет любил платонически, вот пусть и продолжает! – зло усмехнулся Виктор.

– Не глупи, Витя, – попросила Ди. – Он знает про тебя и не возражает. То есть, если бы мог, возразил бы, но он, в отличие от тебя, знает пределы возможного и согласен на компромисс. А мне он предложил статус, положение, безопасность, наконец. Ты против?

«Она права, – признал Виктор с сожалением. – Кто она сейчас? Отрезанный ломоть. Лишний рот. Клан Йя не в восторге от ее появления. И то, что они пассивны пока, это только вопрос тактики и… времени».

Он прекрасно понимал, о чем говорит Ди. Эти злыдни будут нападать на нее до тех пор, пока не решат проблему. И аназдар Вараба ее защитить не сможет. Не тот уровень. А вот как первая Э, она им не по зубам, да и неинтересна уже. Это свою младшую и лишнюю можно доставать, а первую чужого клана никто тронуть не посмеет. Такова правда жизни. Такова правда имперской жизни.

– Так ты мне поэтому Йф подкладываешь? – буркнул Виктор.

– Ну, допустим, «подложил» ты ее сам, без моего участия, – усмехнулась Ди. – Не поэтому.

– А почему тогда?

– Потому что сам ты, уж прости меня, Витя, только взрывать чего-нибудь умеешь хорошо, а думать мне приходится за двоих.

– И что же ты такого надумала?

– Я тебе уже все сказала. – Ди была терпелива, как мать с младенцем. – Но изволь, объясню еще раз. Йф хорошая девочка. Она тебя любит и может родить нам детей. Нам всем, Витя, себе, тебе и… и мне. А это знаешь, не каждая женщина…

– Постой! – перебил ее Виктор. – Ты что, с ней это уже обсуждала?

– Ну вроде того, – призналась Ди. – Мы поговорили и кое-что друг о друге поняли.

– Ты… – Но сейчас Виктор не мог даже придумать, что сказать.

«А что тут скажешь? – уныло признал он. – Она подготовила эту операцию тщательнее, чем готовил свои Яша Серебрянский [103]».

– Я тебе еще не все сказала. – В голосе Ди уже звучали стальные нотки, характерные для дамы Виктории. – Я бы не настаивала и сейчас бы не продолжала, если бы не знала, что она тебе нравится. Молчи! Нравится. Не спорю, она не я. Меня ты любишь, а она тебе нравится. Нравится, нравится, не спорь! Я тебя как облупленного знаю. Нравится, и маешься ты из-за этого, как, прости за выражение, гимназист сопливый!