Квест империя - Мах Макс. Страница 74

«Виртуоз, – мысленно поаплодировал Варабе Йёю. – И ты тоже не тот, за кого себя выдаешь? Или все-таки ты настоящий? А младшая Йя? А графиня? Весьма неординарная ситуация».

– Прелестно, – сказал Йёю, и сделал знак столовому рабу.

Раб моментально подал ему новую чашечку и сменил также, на всякий случай, чашечку Цо.

– Да, впечатляет, – равнодушно похвалила игроков Цо.

– Умеешь играть? – спросил заинтересовавшийся Йёю, наблюдая между тем, как обнимаются игроки, выражая друг другу уважение и благодарность за удавшийся на славу поединок.

– Умею, но проиграла бы любому из них. – Ее голос был прохладен, как первый осенний дождь.

«Забавно, – отметил Йёю. – А она, оказывается, заражена тем же чувством нетерпимости к конкурентам, что и весь флот. Забавно».

Он сделал движение пальцем, и к ним снова приблизился секретарь.

– Узнай, заказали ли господа Ё и Вараба столик в ресторане, и если да, зарезервируй места и нам.

Хочу побеседовать с ним снова, – улыбнулся Йёю. – Если удастся, конечно. Он ведь сейчас похож на громоотвод.

– Что такое громоотвод? – спросила Цо.

– В старину были такие приборы, они отводили молнии.

– Ах вот вы о чем! – оживилась Цо. – Я буду счастлива познакомиться с таким интересным человеком.

В голосе ее, однако, не было радости, а только скука. Большая скука.

История третья

ЖЕНЩИНЫ БЕЗ МУЖЧИН

Глава 3

ВРАГИ И ДРУЗЬЯ

Ее второй меч, Фата Руй, неслышно ступая, вошла в спальню. Девочка думала, что госпожа спит, и не хотела ее тревожить, совершая свой бесполезный, но освященный традицией ночной дозор. Но Лика не спала. Маска почувствовала человека еще до того, как Фата бесшумно сдвинула в сторону дверную панель. Лика узнала ее по горьковатому запаху степных трав, – «Надо сказать Лисичке, что охотники не пользуются духами» – по идущему от нее особому теплу, по мягкому, но полному скрытой силы нервному фону. Девушка была одета в легкую голубую тунику – серую в полумраке спальни, – не ограничивающую движений, но и не особенно скрывающую прелести юного тренированного тела. Лика с интересом следила за поведением своей Лисички – «Ну какая же ты Лиса, моя прелесть, ты самая настоящая Лисичка».

У Фаты были рыжеватые волосы и простенькое, но милое личико, серые глаза и как бы припухшие детские губы большого рта. Сейчас она была «в поиске», хотя ее меч оставался в ножнах, подвешенных на серебряном пояске, охватывавшем бедра девушки. Еще два шага, грациозный поворот через левое плечо, и их глаза встретились.

Зрачки Фаты расширились, и участившийся ритм сердца выдал ее испуг, но меч графини Ай Гель Нор умела держать удар. Она застыла в той позе, в которой ее застала неожиданная встреча их глаз, и мгновение оставалась меж двух миров – мира ДО и мира ПОСЛЕ, – балансируя на «лезвии меча». Длилось мгновение вне времени и уже, по-видимому, вне пространства, и, завороженная мистическим очарованием момента, Лика погружалась вслед за Фатой в межмирье и безвременье жизни меж двух ударов сердца. Расширившиеся зрачки Фаты открыли Нор дорогу в глубины души ее второго меча. Соблазн был велик, а о риске она не подумала. И Нор вошла… Сердце Лисы ударило ей навстречу и окатило с ног до головы горячей кровью преданности и любви, безумного мужества и формирующейся женственности, затаенной нежности и фанатичного обожествления, и Нор захлебнулась в этом бурлящем потоке. Горячая волна прошла по всему ее телу и зажгла томительное пламя внизу живота.

– Иди ко мне, – сказали губы Нор, и девушка шагнула ей навстречу.

– Отстегни меч, – прошептала Нор, но Фата услышала ее и слаженным движением обеих рук одновременно расстегнула и пряжку пояса, и брошь на левом плече. Шаг, и движение двух белых рук, как неуверенный взмах двух крыльев; еще шаг, и с тихим стуком падает на ковер меч, и распахивается туника, обнажая левую грудь Фаты – маленькую, аккуратную грудь со вздернутым вверх соском; и еще один шаг, когда меч освобождается из ножен, и нагая девушка попадает в объятия Нор. Все! Волна за волной сотрясают тело Нор, и тело Фаты отзывается на ее зов, и две женщины становятся одной…

Когда она бывала с Максом, ей почти всегда удавалось перехватить инициативу и не дать Маске вмешаться в самое-самое, что у нее было и что она в глубине души полагала единственным признаком человечности, который еще у нее оставался. Она успевала. Почти всегда. Но один раз она опоздала, потеряла контроль над собой, а значит, и над Маской, и, предоставленная сама себе, Маска взметнула ее на такую высоту, что Лика уже окончательно забыла обо всем на свете. Маска подарила ей одно из самых сильных ощущений в ее жизни. Да что там! Самое сильное. Это был миг, растянувшийся на годы, воспоминание, даже мимолетное, о котором моментально бросало ее в жар. Однако Лику эти воспоминания не радовали. Ее волновал вопрос, было ли это естественное человеческое переживание, или случившееся с ней было чем-то напоминающим наркотический сон?

Все в ее жизни было теперь очень сложно. Любая, еще недавно казавшаяся безделицей вещь требовала тщательного контроля и осмысления. Лика бесконечно балансировала между страхом перестать быть человеком и реальностью, которая говорила ей внятно, на понятном ей языке, ты есть то, что ты есть.

И вот снова. Кто взял верх на этот раз? Маска или графиня Нор, без устали формирующаяся внутри Лики и формирующая ее саму, меняющая ее, создающая из нее кого-то другого? Знать бы только кого? Или вырвались из тисков социальных запретов ее собственные затаенные желания? На миг она испугалась, но воспоминание о Максе принесло вместе с чувством вины ощущения вполне определенного свойства, которые недвусмысленно сказали ей, что мужчины отнюдь не перестали ее волновать, во всяком случае, один, конкретный мужчина. Мужчина, которому она только что изменила. Или нет? То, что произошло между ней и Фатой («То, что происходит», – поправила она себя, ощутив рядом с собой тепло другого человека) – это измена или не измена? Что вообще является изменой? Впустить в себя другого мужчину – это измена. Тут и обсуждать нечего. А впустить другое существо к себе в душу это как?

От размышлений ее отвлекло внезапное чувство опасности. В голове ударил набат, и сердце рывком перешло на тревожный темп, и ожили, напряглись боевые рефлексы Маски.

Сад. Терраса. Люди. Много. Опасны. – Она перетекла через спящую, и посапывающую во сне, Фату. – Лестница. Люди. Не менее трех. Опасны. – Она швырнула не успевшую проснуться девушку в сторону, интуитивно чувствуя, что с кровати надо убираться как можно скорее. – Сверху. Опасность! – Она уже летела на ковер к брошенному Лисичкой мечу. С оглушительным треском лопнули потолочные балки, и опустевшая кровать вспыхнула, охваченная жарким пламенем. Тишина в коридоре взорвалась звоном мечей, и чей-то тоскливый предсмертный вопль проводил прыгнувшую вверх Нор. Она уловила паузу между двумя выстрелами, и взмыв сквозь медленно падающие сверху щепки и мусор, пронзив своим обретшим сладостную силу телом пролом в перекрытии, взлетела почти до потолка верхней комнаты, перевернулась, оценивая обстановку – двое, бластеры, среагировать не успели, – оттолкнулась ногами от потолка и полетела вниз, нацеливаясь в центр неряшливой дыры в полу. Она летела вниз, а стрелки еще только начинали реагировать на то, как она ворвалась к ним снизу, и они не успевали, и меч в ее левой руке развалил надвое голову одного из них, а правая рука вырвала лицо у другого. Уже уходя через пролом вниз, она выхватила окровавленными пальцами из воздуха оставшийся бесхозным бластер и, ворвавшись обратно в спальню, выстрелила в окно, выходящее на террасу, прежде чем ее ноги коснулись пола. Язык белого пламени лизнул огромное стекло, и оно лопнуло с оглушительным треском, но прежде чем толстое поляризующее стекло обрушилось градом оплавленных осколков вниз, Нор снова оттолкнулась, посылая тело назад, выстрелила сквозь завесу раскаленных осколков в сад и одновременно перебросила меч поднявшейся с пола Фате. Второй ее выстрел сжег грудь одному из атакующих, а она уже летела спиной к двери, медленно переворачиваясь через голову. В этот момент ее слуха достигла какофония звуков, в которой она услышала и вой человека без лица, пришедший сверху; и грохот падающих осколков стекла; и треск пламени погребального костра, в который превратилась ее кровать; и боевой клич Фаты, летящей с мечом в руке прямо сквозь огонь навстречу атакующим; и звон мечей в коридоре, где дрался не на жизнь, а на смерть ее первый меч. А где-то далеко, в левом крыле дома умирали ее рабы, отчаянно защищая от убийц, пришедших за ее жизнью, проход через кухню; и бушевал гнев Меша в правом крыле, откуда долетали вопли ужаса, звон стали и треск ломаемых дверей и стен. В холле первого этажа дралась одинокая Виктория. – «Она без Маски!» – напомнила себе Нор и выстрелила в оконный проем в последний раз. Зарядов больше не было.