Дух Льяно-Эстакадо - Май Карл Фридрих. Страница 15

— Индюшачий гриф, — сказал он. — Не так ли, Джим?

— Нет! Это королевский гриф, что видно по пестрому оперению. Оно у него бледно-желтое, и он уже покормился падалью, причем так нажрался, что летать может с большим трудом. Выстрелом нарушили его трапезу, и теперь мы должны посмотреть, что это были за люди. В этих краях очень полезно знать, кто тебе встретился. Вблизи Льяно неясностей не должно быть. Легкомысленных и неосторожных легко могут сожрать грифы, а это я никак бы не мог назвать величайшим из наслаждений. Итак, вперед, Тим!

Они пришпорили своих мулов. Но ведь известно, что эти животные — упрямые создания. Обычно такую тварь как раз тогда, когда нужно спешить, не сдвинешь с места. Но как бы для того, чтобы поквитаться, мул имеет привычку сорваться в бешеный галоп, когда у всадника появляется неотложная причина для остановки. К сожалению, Молли не составляла похвального исключения. Едва Тим дал ей почувствовать шпоры, как она уперлась всеми четырьмя ногами и неподвижно застыла, словно упрямый козел. Тим надавил сильнее, но результатом стало лишь то, что мул опустил голову к передним ногам, тогда как зад его резко пошел вверх в попытке сбросить всадника. Однако Тим отменно знал свою многолетнюю подружку, чтобы позволить ей выбросить себя из седла.

— Что ты себе позволяешь, old Yoker? 45 — он рассмеялся. — Я из тебя капризы-то повыбью.

Тим потянулся назад, схватил упрямицу за хвост и резко рванул его на себя. Сейчас же Молли ударила всеми ногами землю и пустилась вперед так, что Джим со своей Полли едва поспевали за нею. Этот чувствительный рывок за хвост был тем секретным оружием, своевременное применение которого могло сейчас же сломить упрямство Молли. Кто не знал этого средства, тот, несмотря на шпоры и кнут, вынужден был подчиняться ее настроению, хотя Молли могла быть иногда весьма покладистой. Каждая зверюшка любит проявлять свой характер; хорошо, что есть средства, действенные иногда не только для одной определенной особи, но и для целого рода. Так, например, представители знаменитого семейства Equus asinus 46 пристрастились к тому, чтобы сразу же после пробуждения слушать свое двухголосое пение, беспокоя всю округу. Если такому солисту привязать к хвосту камень или любую другую тяжесть, то хвост и уши у него сразу повиснут — и ни одного звука от него больше не услышишь.

Когда братья выбрались из ложбины, они, к своему удивлению, здесь, вблизи от Равнин, увидели высотку с раздвоенной вершиной, поднимавшуюся на расстоянии примерно шести английских миль от них. Одновременно они заметили всадников — их было шестеро, — скучившихся возле какого-то предмета, лежащего на земле. При этом всадники оказались так близко, что добраться до них можно было бы раньше, чем за минуту. Братья остановились. Надо было немедленно определить: не проявят ли к ним враждебность эти всадники?

Братьев сразу заметили. Круг, образованный шестеркой, разомкнулся, но никаких угрожающих движений не последовало.

— Как нам быть? — спросил Джим. — Подъехать?

— Думаю, что да. Они же нас увидели, и если это действительно Bushranners 47, с ними в любом случае придется сразиться. Стало быть, лучше быть предусмотрительными и не дать себя окружить. Давай подготовимся к стрельбе.

— Ну, вряд ли они Bushranners. У них скорее вид джентльменов, предпринявших поездку для своего удовольствия. Еще с неделю назад их костюмы, конечно, висели в платьевой лавке. С собой они набрали целый арсенал ружей, но все это слишком уж блестит и сверкает, и вряд ли эти ружья часто применялись на деле. А лошади кажутся мне такими свежими и напичканными кормом, что я мог бы предположить: перед нами совершенно безвредные Pleasing troopers 48. Правда, встреча с такими желторотыми — не высочайшее из наслаждений, но все-таки я предпочитаю их людям, у которых карманы служат только для того, чтобы засовывать в них чужие деньги. Давай подъедем к ним!

Впрочем, им и не оставалось другого выбора, потому что шестеро незнакомцев вскочили на своих лошадей и теперь приближались к братьям.

— Подъезжайте скорее! — кричали они братьям. — Вы кое-что увидите.

— Что именно? — спросил Джим.

— Подъезжайте и увидите своими глазами.

И вот они встретились. Если до сих пор лица шести были очень серьезными и задумчивыми, то теперь они внезапно приняли совсем другое выражение. Двенадцать удивленных глаз смотрели на братьев; потом уголки ртов задергались, и наконец раздался звучный шестиголосый хохот.

— Тысяча чертей! — вскрикнул один из них. — Кто это перед нами? Пара носачей!

— Пара носачей! — согласилась сразу же остальная пятерка.

— Пара носатых бабуинов!

— Удивительно, изумительно, превосходно! Парочка носатых бабуинов!

Каждый из них старался перекричать друг друга.

— Прошу вас, друзья, рассмотрите их как следует! — сказал самый первый. — Такого мы еще никогда не видели. Разрешите мне хоть раз дотронуться до этих носов! Я должен убедиться, настоящие они или остались от последнего карнавала.

До сих пор братья держались спокойно, но когда прыткий парень и в самом деле вытянул свою руку, чтобы дотронуться до Джима, тот осадил своего мула немного назад и сказал:

— Не хотите ли назвать мне ваше имя, сэр?

— Отчего же нет! Меня зовут Джибсон.

— Благодарю! Итак, мастер Джибсон, я могу выполнить любую просьбу каждого из вас. Готов исполнить и ваше желание, но прежде должен сказать, что мое ружьишко стреляет сразу же, как только кто-нибудь коснется моего носа. Если, несмотря на это, вы захотите взяться за него, ничего не имею против. Однако прошу ваших достойных товарищей не обижаться за последствия.

Это прозвучало так серьезно, что смех сразу же стих. Впрочем, Джибсон попытался еще разок пошутить, сказав со смехом:

— Мастер, захотите ли и сможете ли вы обижаться на то, что мы смеемся над таким носорожеством?

— Что касается этого, я твердо убежден: настоящих носорогов осталось слишком мало, чтобы чувствовать себя оскорбленным, когда вы смеетесь над его рогом. Но вы должны удержаться от каких-либо сравнений. Вы кажетесь таким невежественным как в антропологии, так и в зоологии, что легко сможете спутать грудного ребенка со взрослым бегемотом. И заметив эту неопытность, которую кто-нибудь другой с большим, может быть, основанием назвал бы глупостью, я посчитал своим долгом сделать предупреждение. Ни одна живая тварь не перестанет быть тем, чем создал ее Господь Бог, и если он снабдил меня большим носом, а вас маленьким мозгом, мы должны покорно принимать эти недостатки, так как, к сожалению, уже не можем их исправить.

— Черт возьми! — взорвался оскорбленный Джибсон. — Не намерены ли вы задеть нас? 49

— Ни в коем случае! Только оботритесь сами, если вы грязны, и обязательно возьмите мыло и воду! Я не служанка, чтобы чистить вас.

Тогда Джибсон схватился за свой револьвер и пригрозил:

— Умерьте свой пыл, сэр! Мой револьвер не так далеко, как вам кажется.

— Ба! — Джим рассмеялся. — Не выставляйте себя на смех. Ваша угроза звучит по-детски.

— Замолчите! Хотите, чтобы мы проучили вас? Вы же видите, нас шестеро против вас двоих.

— Вот именно! Шестеро людей вашего сорта не выведут из равновесия нас двоих! Добавьте-ка к шестерке сбоку нуль — тогда мы подумаем, стоит ли класть палец на спуск.

— Мне кажется, вы хорошо владеете своим языком!

— Оружием также. Заметьте это!

— Ладно! Но будьте все-таки так добры и скажите нам свои имена, чтобы мы знали, с какими знаменитыми героями нам довелось встретиться.

— Мы братья Хофман.

— То, что вы братья, мы уже заметили по вашим носам. А фамилия не оставила у нас ни малейшего сомнения в вашей национальности. Она может принадлежать только немцам, а вы, возможно, уже убедились, что людей вашего племени здесь не очень-то уважают.