Из Багдада в Стамбул - Май Карл Фридрих. Страница 11

Наш бравый Алло претерпел метаморфозу за какие-то минуты – и все это сделал только звон пиастров!

Я дал знак моим спутникам, которые все время нашего разговора стояли и ждали поодаль. Подъехав, они поразились внешности угольщика не меньше, чем я несколько минут назад. Англичанин – тот вообще лишился дара речи; но и банна уставился на нос мистера Линдсея в немом изумлении. Наконец к англичанину вернулся дар речи:

– Фу ты, черт! Кто это? Горилла?

– Нет, курд из племени банна.

– О! Почему бы тебе не помыться? – пробормотал он, обращаясь к бедному парню, но тот не понял его английского.

Лошади тем временем принялись пастись и выели целые поляны во мху. Мы уселись, и я рассказал Мохаммеду об угольщике. Мы решили как следует его проверить.

А тот вытащил из хижины мешок муки грубого помола и банку с солью. Затем появился на свет божий горшок, который, наверное, многие десятилетия служил каким-то таинственным целям. Потом он залез в какой-то подвал позади дома. Он был выложен камнями и содержал запасы мяса в виде двух зайцев и говяжьей туши. Мы могли выбирать и выбрали говядину. Мясо было вымыто и зажарено на костре, Халеф тем временем напоил лошадей, а курд нарезал для них своим длинным ножом траву.

– Грязноватый паренек, – заявил англичанин, – но прилежный. Жаль!

– Что жаль?

– Жаль, что горшок неподходящий, тоже грязноватый. А иначе он мог бы еще как варить!

– Что еще варить?

– Пудинг!

– Нам только пудинга здесь не хватало!

– Хм! Или я не англичанин?

– И что же за пудинг вы собираетесь варить?

– Да любой.

– Мне известны двадцать видов, но ни один нельзя сделать здесь.

– Почему же?

– Да оттого, что ничего нет.

– Как это так? Говядина есть, мука есть, соль есть…

– Что ж, запомню этот рецепт. Правда, тут не хватает сала, яиц, лука, перца, лимона, петрушки, горчицы…

Короче говоря, вместо пудинга он получил кусок лопатки, которую обглодал дочиста. Пока я разделывал жаркое, курд стоял у угла своего дома и старательно слизывал с пальцев сажу.

– Иди сюда, Алло, поешь с нами! – позвал я его.

Он не заставил себя ждать, и с этого момента мы были лучшими друзьями.

– Сколько стоило твое мясо? – спросил я.

– Господин, я дарю вам его. А себе поймаю другое.

– Нет, я все же хочу заплатить. Вот, возьми.

Я залез в потайной карман на поясе, извлек два пиастра и протянул ему.

– О господин, твое сердце полно доброты! А зайцев ты не хочешь зажарить?

– Мы заберем их завтра с собой.

Рядом с домом лежала большая копна листьев. Курд собрал их, чтобы подготовить для нас подстилки. С помощью наших одеял ему это удалось превосходно, так что на следующее утро мы вынуждены были признать, что давно не спали так сладко.

Перед отъездом мы доели холодное мясо.

– Вы платили, мистер, – заявил Линдсей, – я отдам вам.

– Что за мелочи!

– Эта горилла поведет нас? И сколько он берет?

– Два пиастра в день.

– Я дам ему их. Понятно?

– Хорошо, сэр!

Поскольку хаддедины тоже согласились взять курда в качестве проводника, я провел экзаменовку.

– Ты слышал что-нибудь об озере Кюпри?

– Я был там.

– Как далеко до него отсюда?

– Вы желаете увидеть много деревень или нет?

– Мы хотим встретить поменьше людей.

– Тогда вам понадобится шесть дней.

– А какова дорога туда?

– Отсюда идем до Бербзие и далее по течению до Ахмедабада, потом дорога заворачивает направо, ведет в Киззельзи, а оттуда уже видно реку, впадающую в озеро Кюпри.

Это был, к моему удовольствию и удовлетворению, тот же путь, который я и наметил. Курд-бульбасси описал точно такой же маршрут.

– Хочешь быть нашим проводником? – спросил я его.

– Господин, с вами – хоть до Багдада! – отвечал он.

– А как ты изучил эту тропу?

– Я водил торговцев, уходивших с грузом в горы и возвращавшихся пустыми. Тогда я еще не был угольщиком.

Этот парень, невзирая на его грязь, был настоящей жемчужиной для нас. Он был немного ограничен, но имел честный, прямой характер. Поэтому я решился взять его на службу.

– Тогда ты поведешь нас до равнины и ежедневно будешь получать свои два пиастра. Если верно нам послужишь, сможешь купить себе лошадь, которую мы тебе потом подарим. Доволен?

Лошадь! Она представляла для него несметное богатство! Он схватил мою руку и прижал к своей бороде, под которой по всем анатомическим данным должно было находиться ротовое отверстие.

– О господин! Твоя доброта больше, чем эти горы! Могу ли я прихватить свою собаку, будете ли вы ее кормить?

– Конечно, дичи для нее будет предостаточно.

– Благодарю тебя! Ружья у меня нет, и я вынужден ловить дичь силками. Когда ты купишь мне лошадь?

– Как можно быстрее.

У него была соль, и я попросил его взять с собой запас. Какой ценный продукт соль, узнаешь, лишь, когда месяцами в ней нуждаешься. Большинство бедуинов и курды давно отвыкли от ее вкуса.

Алло быстро закончил все приготовления. Он припрятал запасы муки и соли в упомянутом подвале, забрал нож и угрожающего вида копье, взял собаку на поводок. Шапки на нем не было.

Мы начали наш поход с новыми надеждами на успех. Наш проводник вел нас строго на юг, пока к полудню мы не достигли Бербзие. Здесь устроили привал, с наслаждением погрузившись в воды реки. К счастью, Алло внял моим уговорам и вымылся. Из благословенных волн он вышел другим человеком. Теперь мы выбрали восточное направление, но приходилось делать крюки, потому как на реке имелись поселения кочевников и земледельцев, а их лучше было обходить.

Вечером переночевали на берегу ручья, стекавшего с гор в Бербзие.

На следующее утро мы не проехали и часа, как вдруг курд остановился как вкопанный и напомнил мне о моем обещании купить ему коня. Рядом живет его знакомый, у которого продается лошадь.

– Он живет в большой деревне? – спросил я.

– Здесь всего четыре дома.

Это было мне на руку, ибо я хотел избежать лишних взглядов, а одного курда мне отпускать пока не хотелось: я не был убежден, что он может держать язык за зубами.

– Сколько лет лошади?

– Она молодая, пятнадцать лет.

– Отлично, мы пойдем вместе, а остальные нас подождут. Подыщи место, где они могут укрыться в безопасности.

Через четверть часа мы увидели ниже по течению несколько домиков.

– Это здесь, – сказал Алло. – Подожди, я спрячу твоих друзей.

Он прошел с ними вперед, но через несколько минут вернулся.

– Где же они?

– В одном местечке, куда никто не заглянет.

– Там, внизу, ты никому не скажешь, кто я, куда мы идем, и что четверо ждут нас?

– Господин, я не пророню ни слова. Ты так добр ко мне, я обязан многим тебе. Не опасайся!

Я проскакал немного вниз и оказался перед домом, у которого под нависающей крышей были развешаны самые различные принадлежности конюха. За домом была загородка типа корраля [8], где стояли лошади. Старый тощий курд вышел нам навстречу.

– Алло, это ты? – воскликнул он удивленно. – Пророк да охранит твои дороги! – И тихо добавил: – А кто этот рослый господин?

Тот, кого спросили, громко произнес:

– Это эфенди из Киркука, едущий в Келекова, чтобы встретиться там с пашой Зинны. Поскольку я знаю дороги, я веду его. У тебя есть еще лошадь на продажу?

– Да, есть, – ответил курд, взгляд которого надолго задержался на моем вороном. – Она за домом, пошли!

Я не хотел оставить их одних, поэтому довольно резво спрыгнул с коня, привязал его и последовал за ними.

Животное, предназначавшееся для продажи, явно не относилось к худшим представителям непарнокопытного племени. Я бы не дал ей столько лет, сколько назвал Алло, и очень удивился, увидев, что в загоне имеются куда худшие лошади.

– Сколько она стоит? – поинтересовался я.

– Двести пиастров, – последовал ответ.

– Выведи ее!