В балканских ущельях - Май Карл Фридрих. Страница 56

Хозяин посмотрел на меня изучающе.

— Эфенди, — спросил он, — ты и в самом деле христианин?

— Да, а почему ты спрашиваешь?

— Если бы ты не был христианином, я бы предположил, что ты чиновник или полицейский.

— Бывают хавасы и немусульмане.

— Нет, ты бы был не обычным хавасом, а офицером высокого уровня. А уж они-то христианами не бывают.

— Но почему ты принимаешь меня за полицейского?

— Твоя личность подходит для этого. Ты говоришь как человек, который знает все до того, как ему расскажут. И твои спутники подходят для такой должности. Погляди на них! — и он указал на Оско и Омара бен Садека. — Как внушительно они выглядят! У них на лицах написана значимость их профессии. — А этот малыш! — И он показал на Халефа. — Разве он не воплощение офицера? Эти хитрые глазки и ухмылка… Разве он не арестовал бы всех в округе, если б пожелал? Все трое захохотали. Я же ответил:

— Ты ошибаешься. Мы все — обычные путешественники и, как и остальные, находимся под защитой полиции. Но мы проехали по многим странам и видели столько, что и передать трудно. Поэтому и заставили тебя пройти через сомнения. Тот, кто сидит все время дома, выглядит по-другому, и если с ним случается что-то необычное, он не знает, как выпутаться из сложного положения.

— Это все так… Однако вот ваша еда. Ешьте и не отвлекайтесь, а потом поговорим. Вашим лошадям, наверное, нужны корм и вода? У меня есть превосходная дробленая кукуруза.

— Да, и скажи одному из слуг, чтобы снял с лошадей седла, а потом напоил. Это освежит их. Они ехали без отдыха от самого Эдирне.

— У меня возле дома хороший пруд с чистой водой. Может, лошадей попоить там?

— Будь так любезен.

Наш хозяин, несмотря на кучи навоза на дворе, оказался деловым, предприимчивым человеком. Украденные у него деньги (равноценные 1850 немецким маркам) были расплатой за прошлогодний урожай табака. Так что он был обеспеченным человеком, и то, что он разбил рыбный пруд, свидетельствовало о его хозяйственной сметке.

Кроме того, он знал намного больше, чем остальные его односельчане. Поэтому, как я понял, он и принял нас не за обычных странников.

Еду нам принесли двое опрятно одетых парней. Нам подали горячий омлет, дыни в уксусе и с перцем и свежие фрукты. Все это лежало на чистых белых тарелках, а дыня так даже на глиняном блюде.

Хозяин внимательно осмотрел сервировку стола и приказал, чтобы принесли еще коробку с приборами.

— Пойдите к госпоже и возьмите у нее четыре салфетки и четыре полотенца. Господа — наши уважаемые гости. Они не должны потом рассказывать всем, что у конакджи Ибарека их плохо обслуживали!

Значит, его звали Ибарек. И у него имелись даже салфетки. Взяв их и раздав по одной моим спутникам, я поймал их взгляды и тайно порадовался: они понятия не имели, как обращаться с этими предметами сервировки. Маленький хаджи первым рискнул подвергнуться моим насмешкам. Он сказал:

— Сиди, что нам делать с этими платками? Класть на стол?

— Это не скатерть.

— Машалла! 35 Чудо Господне. Такие носовые платки! Но у нас нет насморка!

— Они не для носа. Салфетки повязывают таким образом, чтобы при насыщении не испачкаться пищей.

— Аллах акбар! Значит, добрые люди столь неуклюжи, что не в состоянии донести до рта то, что едят, и пачкают платье! Да я научился есть без всяких салфеток так аккуратно, что даже сок дыни, который сейчас пью, не оставит на моей одежде ни малейшего пятнышка!

В результате все мы сидели, как прилежные дети с тарелками молочной каши. Все это меня развлекло.

Во время еды я заметил, что лошадей завели за дом. Хозяин, как истинный мусульманин, счел за должное оставить нас обедать без свидетелей. Он зашел лишь когда мы закончили и велел обоим парням убрать посуду и принести сосуд для умывания. Вскоре был доставлен большой белый кувшин и чистые ручные полотенца.

Пока мы мыли руки, Халеф шепнул мне:

— Сиди, а ты не боишься?

— Чего?

— Счета, который нам предъявят? Такая хорошая еда, холодное пиво, ножи, вилки, полотенца, вода для мытья рук, эти салфетки из чистого льна… И челеби все сама варила. Подозреваю, он стребует с нас столько, сколько составил счет полицейского префекта!

— Не беспокойся. Я уверен, что нам здесь вообще не придется платить.

— Думаешь, хозяин сам додумается до этой доброй, достойной мысли?

— Уверен. Мы лишь вручим бакшиш слугам.

— Если он и завтра проявит такое понимание, то сегодня, завтра и послезавтра я буду просить Пророка, чтобы тот назначил меня ангелом смерти для нашего хозяина.

— Но почему лишь до послезавтра?

— Три раза — хватит. Потом мы познакомимся с другими людьми, которые хорошо к нам отнесутся, и мне понадобится просить уже за них. — И хаджи тихо засмеялся.

После процедуры мытья рук хозяин снова пригласил нас за стол. Он велел наполнить уже изрядно «обмелевший» кувшин и предложил выпить. Я отказался и попытался оправдаться:

— Мне бы хотелось взглянуть на тот шкафчик, откуда украли деньги. Покажешь?

— Пошли.

Халеф двинулся за мной. Врожденное чувство ищейки не позволило ему остаться с двумя нашими спутниками в столовой.

Хозяину понадобилось только сдвинуть две плетеные стенки, и мы оказались перед дверью в спальню. Она была не заперта. Я тут же убедился в том, что там имелся засов, с помощью которого можно было бы воспрепятствовать нежелательному проникновению.

Кроватей как таковых не было. По стенам шел серир — некое возвышение, на котором лежали подушки. На нем спали обитатели дома. Зимой использовали меха или одеяла, летом — нет. Снимать одежду здесь не принято.

Этот обычай восточных стран — полное отсутствие постельного белья и редкая смена нательного ведут не только ко многим заболеваниям, но и являются причиной распространения кровососущих насекомых, известных под латинскими названиями pulex и pediculus 36.

Стены были побелены. Прямо под крышей на балке арабской вязью выведено крылатое выражение: «Сон правоверного охраняют ангелы; над ложем неправедного вьются его грехи».

У помещения имелось единственное окно. Напротив него на стене висел шкафчик.

— Там и лежали деньги, — объяснил хозяин. — Я снова его запер, как и было, до тех пор пока его не обчистили.

— Отомкни-ка, — попросил я.

Он вынул из кармана небольшой ключик и открыл шкаф. Тот был пуст. Я обследовал замок и ключ. Они оказались не серийного изготовления. Я узнал, что замок делали в Остромдже и, по моему мнению, ни отмычкой, ни чужим ключом в него не лазили. Тем непонятнее было то, как произошла кража.

— Ты точно знаешь, что шкафчик был закрыт? — спросил я.

— Точно.

— А там были только лишь деньги?

— Нет, еще украшения моей жены и какая-то серебряная и золотая мелочевка.

— Их тоже украли?

— Да, все унесли.

— Это значит, что у воров не было времени разбираться. Наверняка было темно — они не видели, что ценно, а что нет.

— О, головное украшение и цепочка жены состояли по большей части из разной величины золотых и малоценных серебряных монеток. Это воры, несмотря на темноту, должны были заметить. Остальное — булавки, кольца, все примерно одной цены.

— Они могут помочь найти воров. Осторожные грабители такие вещи обычно не берут. Взяв это, они тем самым доказали, что они не профессиональные воры, но нам остается выяснить, как же они все-таки открыли шкафчик.

Я хотел осмотреть его повнимательнее, но маленький хаджи уже это проделал.

— Вот, сиди, — сказал он. — Вот оно как было.

И он показал вовнутрь. Я сразу же заметил, что задняя стенка прилегает неплотно. Теперь я обследовал, как висит шкафчик на стене. Всего на одном гвозде, и его легко снять!

Я так и сделал, и сразу выяснилось, что залезли в него именно через заднюю стенку. Были даже заметны следы ножа. Шкафчик не был сколочен гвоздями, а спаян. Отгибая заднюю стенку, воры наверняка производили шум.