Восточное наследство - Анисимов Андрей Юрьевич. Страница 15

У младшего уроки кончаются на час раньше…

Но сейчас она волновалась за Антона и Алексея и о Васе не думала.

Плавают оба хорошо, но, вылавливая пьяниц, могут не заметить «Ракету». Она проходит здесь без пятнадцати три. Вот блестящий клинок вынырнул из-за поворота и, поднимая пенный хвост, помчался по фарватеру. Шура замерла и сжала побелевшими руками кругляк перил мостка. Капитан заметил неладное. Истошно завыла сирена, судно упало с крыльев на брюхо и, замедлив ход, к бакену подплыло тихо, по инерции. Двигатель пыхтел и заглушал голоса.

Медленно пройдя за бакен, «Ракета» вновь, высовывая лапы крыльев, помчалась дальше. Вот и вой «Вихря». «Казанка» коснулась причала.

Трое мужиков, мокрых, с тупыми безразличными лицами, сидели в лодке. Четвертый — в синей облезлой рубахе — лежал на лавке, задрав острый кадык. Алексей рывками давил ему на грудь. Причалив, Антон стал помогать отцу.

Шура поняла, что мужик нахлебался, но пока она думала, чем помочь, тот пустил воду и ошалело открыл глаза.

— Они с того берега, придется отвезти. Их лодка на дне, — сообщил Алексей и добавил:

— Горе-рыбачки!

Шура не хотела оставаться дома одна и тоже уселась в лодку. С ветерком пересекли реку. Мужики молча вылезли, угрюмо поблагодарили и поплелись вверх по тропинке в свою деревню.

— Давайте, спасатели, к дому, — забеспокоилась Шура. — Васька придет из шкоды голодный.

— Не придет, — мрачно сказал Антон.

— Как, не придет? Он с утра не емши! — Когда Шура начинала волноваться, из нее выскакивали деревенские словечки.

— Он больше вообще не придет, — добавил Антон и отвернулся.

— Что? — не понял Алексей. — Ты о чем, сынок?

— Васька уехал с матерью. Соблазнился…

— Какой матерью?! Что ты несешь? — крикнула Шура.

— Не голоси. А ты, Антон, рассказывай все. — Голос Алексея задрожал. Но он сделал над собой усилие и веслом отпихнул «Казанку» от берега.

— К школе целая делегация заявилась. На двух машинах — новой «Волге» и красной «Мицубиси». Нас ребята вызвали. Перемена началась. Дамочка модная, духами от нее… Сказала, что она наша мать. Фото своей квартиры и дачи показывала. Говорила, что богатая. Обещала, что будем как сыр в масле… Компьютеры обещала. Мне машину. Ну, чего рассказывать? Васька с ней укатил. Вот и все. , — Понятно, — тихо сказал Алексей и дернул шнурок двигателя. — Я же говорил, что красная машинка по мою душу… — Но Алексея заглушил движок. С реки их домик казался игрушечным кубиком. Крыша тонула в розовом тумане цветущих яблонь. Тихая Волга ясно отражала берег вместе с садом и домом.

На причале стоял Стенька и надрывно гавкал в сторону лодки. Шура глядела на берег и ничего не видела. Потом вскрикнула, плечи затряслись. Она плакала, а глаза оставались сухими.

— Не надо, ма! — сказал Антон и положил Шуре на плечо свою огромную пятерню.

7

Иван Вячеславович вел переговоры уже третий час. Римма, секретарша Аксенова, устала приносить кофе и убирать пустые чашки. От «Ротманса» сушило рот. Длинными и тонкими окурками Аксенов заполнил вторую пепельницу. Все параграфы контракта прошли легко. Замкнуло на выборе банка. Брюхатый, с вислыми плечами, смахивающий на перезрелую грушу, Тихон Федорович Харин уперся:

— Кроме Кости никому не верю! Если Костя начнет крутить, я знаю, как его достать.

В случае чего яйца оторву! — гремел бывший генерал, вливая в глотку очередной стакан минеральной.

— А я привык работать со Смолянским, а Твоего Костю знать не знаю, — настаивал Аксенов. Харин держался на своем. Иван Вячеславович Аксенов нервничал и поглядывал на часы. Стрелки «Ролекса» двигались к шести вечера. В семь соберутся гости. В закрытом для простых смертных ресторане «Лава», что на новом Арбате, свадьба дочери. Опаздывать Аксенов не хотел. Еще надо заехать домой на Фрунзенскую набережную переодеться, побриться, привести себя в должный вид. Лена звонила уже несколько раз. Жена сидит как на иголках.

— А мне Смолянский, как прыщ на жопе! — огрызнулся Харин. — Попробуй там прыщ отыскать — его и в зеркало не узреешь! Не картошку, танки продаем…

Тихий, тощий Кусейнов, все переговоры молча сосавший одну чашку кофе, вдруг встал, прошелся по кабинету, остановился у окна и, глядя на крышу соседнего особняка, изрек:

— Работать будем через Балтбанк. Другие варианты обсуждать нет смысла.

Мужчины за столом разинули рты. Помощник Аксенова Синицын было поплыл в улыбке, да так и замер с растянутыми губами.

— Я что-то не понял? — сказал Аксенов.

Харин сперва потерял дар речи, потом побагровел лицом и рявкнул:

— Ты что, охренел?! — И, не дождавшись ответа, пустил такое витиеватое ругательство, что партнеры загоготали. Прыснул державший в растяжке рот Синицын. Подхалимно захихикал советник, экономист Харина, очкастый Гурвич. Один Кусейнов продолжал молча любоваться видом из окна. Когда смешки стихли, Кусейнов повернулся к столу и без всякого выражения добавил:

— Господа, надеюсь, поняли? Только Балтбанк.

Приоткрылась дверь, и секретарша Римма просунула в щель свою челку:

— Иван Вячеславович, снова супруга звонит. Соединить? Елена Сергеевна волнуется.

— Скажи, выезжаю, — отмахнулся Аксенов. И виновато добавил, обращаясь к сидящим за столом:

— Дочь сегодня замуж выходит.

— Хрен с тобой, Аксенов. Раз у тебя такое дело, согласен на Смолянского. Прими мое согласие, как подарок к свадьбе! — рявкнул Харин.

Извлек из пиджака мятый платок и громко высморкался. Партнеры пожали друг другу руки.

Кусейнов никому руки не подал, а направился к двери:

— Об этом вы, господа, очень скоро пожалеете! — бросил он на ходу, покидая кабинет.

— Вот гнус! — хмыкнул Харин. — И откуда он взялся?

— Фирма Кусейнова страхует доставку, — ответил Аксенов.

— Страхует? — оскалился Харин. — От холода себя страхуя, купил доху я.

Римма внесла поднос с рюмками, бутерброды и бутылку коньяка. Мужчины выпили и подписали контракт. Харин понюхал бутерброд с икрой и вернул его на поднос.

— Фото дочки при себе? — спросил он у Аксенова, утирая рот мятым платком. Аксенов добыл из кармана бумажник и из-под пачки долларов извлек цветную карточку, фото пошло по рукам.

— У тебя их три! — Харин надел очки и изучал снимок. — Две, похоже, близняшки, а одна другая…

— Все близнецы. — Аксенов разлил коньяк. — Только две похожи, а третья нет..

— Кого сегодня отдаете? — вежливо поинтересовался Гурвич.

— Верочку. Вот эту, справа, — показал пальцем Аксенов.

— Как бы жених не запутался, — Харин покачал головой, — женишься на одной, проснешься с другой, — но, почувствовав бестактность шутки, замолчал.

Мужчины выпили по второй. Сказали Аксенову подобающие случаю слова и стали прощаться.

— Вопрос страховки остается открытым, — напомнил Аксенову Синицын.

— Нашли, о чем волноваться? — Харин аккуратно спрятал очки в футляр и вместе с мятым платком запихнул в карман. — Я Демину в зону позвоню. Он нам уголовничков десятка два командирует. Эти головорезы так тебя подстрахуют, только держись…

— Интересная мысль, — согласился Аксенов. — Только как быть с документами? Заключенные без паспортов.

— А на кой ляд им документы? Они люди-невидимки. По документам отбывают срок, а в это время охраняют эшелон. Чего случись, их нет. Они в зоне. Понял?

Распрощавшись с Хариным и Гурвичем, Аксенов отпустил Синицына, убрал бумагу с контрактом в сейф и вышел. Поглядел на часы — двадцать минут седьмого. Бегом спустился по лестнице, махнул однорукому Митьке Батко, взятому на фирму в качестве сторожа. За афганца Митьку попросил Аксенова Мишин. С Пашей Мишиным они вместе служили в ГДР. Аксенов, не раздумывая, взял парня. Батко и с одной рукой стоил двоих рукастых.

Петрович томился за рулем, предчувствуя разнос от старой генеральши. Марфа Ильинична сына бранить воздерживалась. За все доставалось Петровичу. Просидев пять лет на пенсии, Петрович упросил Аксенова-младшего взять его водителем. От безделья Петрович лез на стену. Летом, когда дачный участок требовал заботы, время шло незаметно. Зато зимой старый водитель маялся и чувствовал — долго пенсионером не протянет. Ваню Аксенова Петрович опекал с малолетства. Втайне от генерала в двенадцать лет подпустил к баранке.