Завещание Инки - Май Карл Фридрих. Страница 4

— Что вы, что вы! Этот язык вполне понятен каждому человеку. Взгляните хотя бы на эти книги, их авторы являются знатоками деливиума — Всемирного потопа, иначе говоря. Вы непременно должны ознакомиться с этими трудами и…

— Нет, умоляю вас, только не это! — перебил его эспада. — Про этих господ я никогда ничего не слышал, а вас, напротив, знаю гораздо лучше, чем вы можете предположить. Неужели вы всерьез полагаете, что этот маскарадный костюм мог изменить вашу внешность до неузнаваемости?

— Маскарадный костюм, говорите? Хм. Должен признать, до определенной степени вы, пожалуй, правы. Я и в самом деле не собираюсь менять профессию и становиться на всю оставшуюся жизнь гаучо.

— А почему бы и нет, сеньор? Вы же, как я помню, отлично ездите верхом.

— Простите, сеньор, я не понял: это что, шутка? Впрочем, можете не отвечать, не имеет значения, шутка это или нет, поскольку вы задели очень серьезную для меня тему. Я предпринимал уже несколько попыток сесть на лошадь, по-латыни «эквус», и освоить то, что на этом благородном древнем языке называется «экво вехи», а именно искусство верховой езды. Но несмотря на все мое усердие, к сожалению, это искусство примерно на девять десятых так и осталось для меня непознанным.

Эспада был, как, я думаю, уже стало понятно каждому моему читателю, не из тех людей, кого можно легко смутить. Но на этот раз ответ ученого поставил его в тупик, он не понимал, как и о чем можно дальше вести разговор с этим человеком, но, однако, все же попытался изобразить на лице некое подобие вежливой улыбки и пробормотал:

— Простите мне мою навязчивость, сеньор. Я готов ждать сколько угодно, когда наступит момент, подходящий для того, чтобы вы могли снять свою маску и раскрыть свое инкогнито.

На этом эспада счел разговор законченным, развернулся и направился к столику, где его горячие приятели уже нетерпеливо постукивали ногами по полу. Маленький гаучо посмотрел ему вслед, покачал головой и тихо пробормотал: «Снять маску!» Какой чудак этот сеньор!»

И он снова углубился в свои книги. Однако сосредоточиться на этот раз ему не удалось. Официант — тот самый, что был с ним одного роста, — подошел и спросил:

— Сеньор, почему же вы не пьете свое пиво? Мне очень жаль этот прекрасный напиток и вас тоже. Когда пиво так долго стоит открытым, оно теряет часть своего неповторимого вкуса.

Гаучо, он же доктор Моргенштерн, взглянул на него, поднял стакан и сказал:

— Благодарю вас, сеньор! Человек не должен забывать о своих потребностях и удовольствиях, а пить, по-латыни «потио», пиво — безусловно, не только необходимо, но и весьма приятно.

После этой тирады он собрался было продолжить свое прерванное чтение, но официант отчего-то все не уходил, и он спросил:

— Вы хотите узнать у меня что-нибудь еще, сеньор?

— Да, с вашего позволения. Я невольно слышал, что вы упомянули в разговоре с сеньором Перилъо город Ютербогк в Германии…

— Да, это мой родной город, и я живу там.

— Значит, вы немец?

— Ну разумеется, немец.

— О, сеньор, какой это приятный сюрприз для меня! Вы позволите мне поговорить с вами по-немецки?

— По-немецки? Неужели и вы тоже немец?

— Да, герр доктор, мы земляки, — с гордостью заявил маленький официант, — я родился и жил в Штралау на Руммельсбургском озере под Берлином.

— Вы из Штралау? Какая приятная неожиданность! Но почему вы оказались здесь, чего вы хотите добиться в этой стране?

— Разбогатеть, конечно!

— И только?

— Да, больше мне ничего не нужно. Но, знаете, герр доктор, и здесь это оказалось не так-то легко, как казалось издалека. Более того: сейчас я даже попал в затруднительное финансовое положение, надеюсь, правда, что это временные трудности.

— А дома у вас остались какие-нибудь близкие родственники?

— Нет, я круглый сирота. Ни близких, ни дальних родственников в Германии у меня нет… Было и еще одно обстоятельство, подтолкнувшее меня к тому, чтобы уехать: дело в том, что я всю жизнь очень хотел стать профессиональным военным, но для этого мне, видите сами, как минимум, дюйма два роста не хватает… Вот и пришлось искать счастья на чужбине.

— А как давно вы здесь, друг мой?

— Пять из своих двадцати пяти лет.

— И чем вы занимались все это время, если не секрет?

— Понемногу всем, что не осуждает закон. Сегодня я — официант, а завтра могу стать докером.

— Но почему вы оказались именно здесь, в столице страны? Вы можете не отвечать, если это вам по какой-то причине делать не хочется, но я спрашиваю не ради праздного любопытства.

— Я отвечу. Здесь я по той простой причине, что из Буэнос-Айреса самый короткий путь до Тукумана. Там я уже несколько раз находил довольно неплохо оплачиваемую работу. Моей обязанностью было смотреть за лошадьми в разных экспедициях, отправляющихся в Анды.

— Так вы, значит, умеете ездить верхом? — обрадованно спросил доктор.

— Не хуже, чем герои Фрейлиграта [11], смею надеяться. В этой стране чему угодно обучишься гораздо быстрее, чем в любой другой.

— Это прекрасно! Но я хотел бы услышать от вас о самом главном, что интересует меня как ученого. Здесь, в Аргентине, должны встречаться в земле кости погибших животных…

— Да их тут полно!

— Отлично! Видите ли, кости некоторых из них интересуют меня в чрезвычайной степени.

— В самом деле? Таких оригиналов, как вы, мне до сих пор не приходилось встречать. Вам повезло, что вы встретили именно меня. Я покажу вам места, где валяется множество костей разных животных.

— Доисторических?

— Вот уж за это поручиться не могу. Знаю только, что недостатка костей животных в пампе нет.

— И костей гигантов животного мира тоже?

— Это каких гигантов? Быков, что ли? Да сколько хотите!

— Нет, я имею в виду животных покрупнее, мастодонтов, например, то есть гигантских слонов.

— Я ни разу не слышал, герр доктор, чтобы здесь кто-нибудь охотился на гигантских слонов.

— А на мегатериев?

— Хм. Не слышал.

— А на глиптодонтов?

— Тоже…

— Это естественно, если принять за аксиому предположение о том, что эти животные, жившие на Земле еще до грехопадения Адама и Евы, вымерли окончательно…

— Ах, вот в чем дело, ну, теперь-то мне понятно, почему не видно их костей среди травы. Вам, вероятно, нужны такие кости, которые ищет профессор Бурмайштерн для своего музея естественной истории. Они в пампе тоже встречаются, но лежат глубоко в земле, их нужно раскапывать. Мне не раз попадались кости лошадей, живших не иначе, как до грехопадения наших прародителей.

— Совершенно верно, лошади тогда тоже жили. То, что вы рассказали, очень интересно для науки! Представьте, мой друг, находятся еще ученые, которые утверждают, будто доисторическая лошадь могла обитать только в Старом Свете. Ну согласитесь, они же смешны, эти ограниченные упрямцы, не так ли?

— Ну, в общем, откровенно говоря, я в этом мало что смыслю… Так, значит, если я вас верно понял, вы затеваете экспедицию за костями древних животных?

— Меня чрезвычайно радует ваша сообразительность. Да, в самое ближайшее время я собираюсь отправиться к гаучо, чтобы составить из них костяк своей экспедиции. Вот и оделся даже на их манер, чтобы они с самого начала нашего знакомства испытывали ко мне доверие. Но прежде всего мне необходим слуга. Вы мне очень понравились, у вас честное и смышленое лицо. Но что такое? Судя по вашей реакции, кажется, вас вовсе не обрадовало мое предложение? Ответьте прямо, прошу вас: вы пойдете ко мне слугой?

— Почему бы и нет? Особенно если вы будете мне хорошо платить и содержать так, что мне будет не на что жаловаться.

— В таком случае, приходите ко мне завтра, обо всем и договоримся. Кстати, вы знаете банкира Салидо?

— Да. Его контора недалеко отсюда. Но живет он в другом доме, на окраине города, где все местные богачи обитают.

— Прекрасно. Там же в качестве гостя банкира временно проживаю и я. Так что жду вас в его доме завтра. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы еще немного почитать.