Наследство - Майкл Джудит. Страница 172

— Удержаться у власти, — резко вставил Алкот. — Вы закончили?

Лора взглянула на него:

— …Чтобы сделать отели и «Оул корпорейшн» сильными и прибыльными, какими мы желали их видеть в самом начале. Теперь я закончила, Тим.

— Тогда я хотел бы поставить на голосование мое предложение о смещении Лоры Фэрчайлд с поста президента «Оул корпорейшн». Я — «за».

Желая показать, что он соблюдает правила, Алкот записал свой голос на блокноте, лежавшем перед ним на столе. Он повернулся к инвестору, сидевшему справа от него, ожидая его мнения.

— Да.

Алкот удовлетворенно кивнул и записал.

— Лора?

— Нет

В горле пересохло. Годы мечтаний и упорной работы, чтобы прийти к этому: нескольким людям, произносящим одно-единственное слово.

Алкот записал ее голос.

— Уэс?

— Нет

— Конечно.

Он записал, затем, улыбаясь, повернулся к человеку, сидевшему по левую руку.

— Нет.

Повисла оглушающая тишина. Волна возбуждения прокатилась по Лоре, ее глаза вспыхнули, когда она встретила взгляд того, кто дал ей возможность остаться президентом «Оул корпорейшн».

— Вы совершенно правы: ваши отели — ваше отражение, — сказал он, — и я думаю, это самое лучшее, чем мы обладаем.

Ворча, инвестор, сидевший справа от Алкота, отодвинул стул.

— Одну минуту, — быстро проговорил Алкот, — считаю, что, прежде чем мы разойдемся, нам следует позаботиться еще об одном. Полагаю, все согласятся, что паи необходимы определенные гарантии. У меня очень мало информации, и это обстоятельство всегда крайне нервирует меня. Поэтому я ставлю еще одно предложение: за тридцать дней Лора должна исправить ситуацию. Если через тридцать дней положение останется прежним, тогда она оставляет пост, а мы находим кого-нибудь другого. Даже тридцать дней могут оказаться слишком длинным сроком — кто знает? Мне чертовски не хочется, чтобы всплыло еще что-нибудь новое. Но нам необходимо знать все, что творится! Согласны?

Он оглядел сидевших за столом. Инвестор справа согласно кивнул.

— Будем обсуждать? — спросил Алкот, глядя на Лору. Однако первым заговорил Карриер:

— Мне кажется, тридцать дней справедливый срок, но автоматическое отстранение от должности — нет. Если Тим позволит, я вношу дополнение в выдвинутое им предложение. Скажем так, через тридцать дней мы рассмотрим ситуацию и проведем еще одно голосование относительно дальнейшего пребывания Лоры в должности.

Алкот взглянул на соседа слева и понял, что тот опять будет голосовать против него. Он пожал плечами.

— Что ж, вносите.

Когда поставили на голосование, все высказались «за».

— Тридцать дней, — напомнил Алкот Лоре, когда они поднялись из-за стола. — Для всех нас было бы лучше, если бы ты управилась пораньше.

— Согласна, — ответила она, протянув ему руку.

— Держи нас в курсе, — проговорил он, пожимая се.

Лора стояла около стола, глядя, как они уходят, ощущая внезапную опустошенность и усталость. Тридцать дней. Один месяц. Когда я была девочкой, этот срок казался таким длинным, таким большим.

На следующий день в «Дейли ньюс» появилась информация о совещании, в которой сообщалось о прошлом Лоры, приводилось краткое описание жертв шести краж и единственные слова, которые репортеру удалось выжать из Сэма Колби: «Мы достигли определенных успехов; надеемся на скорый арест преступника».

Эта публикация побудила менеджера телекомпании поинтересоваться, почему Поль Дженсен находится в Европе, тогда как должен снимать для них фильм, посвященный Сэму Колби, который продолжал расследование в Нью-Йорке.

— Через несколько дней возвращаюсь, — ответил Поль менеджеру телекомпании, когда тот позвонил ему по телефону. Поль был объят нетерпением. Он только что возвратился в отель и нашел послание Лоры; держа в руках бумажку с ее именем, он испытывал потребность срочно начать действовать.

— Мне должны позвонить; я перезвоню через несколько минут.

— Подожди. Почему ты торчишь там, когда тут, у тебя под носом, творится черт знает что? Поль вздохнул:

— Я уже говорил, что использую различные дела, чтобы показать работу Колби; мы собрали неплохой материал в полиции и о ряде жертв…

— Другие дела? Да тут горячее дело, которое обсуждают на страницах газет; каждому интересно, как оно движется, а главный режиссер разъезжает по миру. На кой черт тебе какие-то другие дела?

— Горячее дело? Ты о чем?

— О черт, ты же не знаешь… Подожди, сейчас зачитаю…

Он извлек листок из папки материалов, посвященных Колби, и зачитал заявление Феликса, а также выдержки из двух более поздних публикаций в «Дейли ньюс».

— Я спрошу Колби, можно ли прислать оператора, чтобы заснять его беседу с этой Фэрчайлд, чтобы ты не упустил этот материал. Затем, если дело сдвинется, то, как только Колби его завершит, мы получим отличный фильм. Прокрутим его поскорее, пока интерес к делу не остыл. Мы сможем повторить его в любое время. Брось ты эту ерунду относительно других расследований; это дело единственное, что нас интересует.

— Я не занимаюсь этим делом, — сказал Поль и подумал: «Так вот о чем она хотела мне сообщить!»

— Две недели назад я написал вам письмо; в нем указал, что использую для фильма совершенно другое дело. Я сказал об этом сразу, как только узнал.

— Письмо? Я не получал никакого письма. Погоди, может, и получал. Не помню. Впрочем, какое это имеет значение теперь? Дело возникло в последние пять дней, вот что главное. Послушай, Поль, именно такой фильм нам сейчас и нужен: расследование, проводимое Колби по делу о шести кражах, которые зародились в недрах отелей «Бикон-Хилл». Бог ты мой, какие сборы! Кто мог бы предположить, когда начинал?..

— Я не снимаю фильм об отелях «Бикон-Хилл», — сказал Поль. — Мы с Сэмом уже говорили на эту тему. Может оказаться, что отели вообще ни при чем. Он не уверен. Никто ничего толком не знает. Я хочу использовать завершенное расследование — оно проведет нас через весь процесс, поэтому не вижу смысла цепляться за то, что в последнюю минуту может свести на нет все мои усилия по съемке, зайдя в тупик. Привезу материал, как только смогу…

— Мне не нужно то, что привезешь. Я хочу иметь тот фильм, который хочу я. Мне не известны истинные мотивы, по которым ты не желаешь его снимать, но мы уже оплатили солидную часть этого фильма и, черт подери, у нас есть все права подсказать тебе, что нужно делать.

— Ни у кого нет такого права. Ясно? Вы полагаете, что, финансируя этот фильм, вы автоматически становитесь продюсерами или цензорами? С самого начала фильм был моим, и я сделаю его так, как сочту нужным, в противном случае вообще не делаю. По крайней мере, для вас.

— Тогда, разрази тебя Бог, ты не делаешь его для нас. Мне не нравится твое отношение, Поль. Беда с вами, богатыми плейбоями, вы не достаточно голодны: вы слишком мало теряете при проигрыше. Для тебя это хобби, поэтому ты думаешь, что не подчиняешься приказам. Что ж, это приказ, который тебе следует исполнить. Если ты не сделаешь этот фильм вовремя и так, как мы того хотим, мы никогда не покажем по нашей сети ни одной из твоих работ, сократим выплаты. Такой подход заставит тебя немного задуматься?

— Мне нечего думать. Я не поддамся шантажу.

— Грубое слово; не прибегай к нему, Поль. Это переговоры. Ты просто снимаешь фильм, как ты его снимал, затем добавляешь кусок про отели, Фэрчайлд и ее банду, если у нее таковая имеется, это влечет кражи…

— Нет, — с презрением сказал Поль. — Все, конец.

Он повесил трубку и сразу же поднял ее, чтобы позвонить Лоре. Но ее не было в кабинете; секретарша объяснила, что она на совещании и не вернется в этот день на работу.

— Передайте, что звонил Поль Дженсен, — сказал он. — Скажите ей, что я вылетаю домой.

В тот самый момент, когда Поль повесил трубку, Клэй остановился около газетного киоска в центре Мехико и купил номер «Нью-Йорк дейли ньюс», чтобы узнать, как дела дома. Он сидел в кафе, заказав себе кофе и раскрыв газету. На второй странице он увидел большую фотографию Лоры. Он мгновенно прочитал статью, помещенную под ней. Лора подозревалась в воровстве. Ее отели, ее положение оказались под угрозой.