Наследство - Майкл Джудит. Страница 88

Она снова стала читать текст телеграммы, которая лежала у нее на коленях. «Как он с ней познакомился? И влюбился? Но он не был влюблен; он хотел отомстить. Для чего? Насколько ужасной может быть его месть? Это не имело для него значения. Бен жаждал мести. Поэтому он и ограбил много лет назад эту семью».

Она сидела, не шевелясь, уйдя мыслями в прошлое. Эллисон на теннисном корте, ее руки обнимают Лору, она показывает, как отбивать удар слева и справа, как правильно подавать мяч; Эллисон в ресторане, объясняет ей меню и слушает, как Лора повторяет за ней фразы, пока не доводит их до совершенства, чтобы ни один официант во фраке никогда не смог смерить ее презрительным взглядом, который мог просто уничтожить неопытных посетителей; Эллисон в поисках красивой блузки для Лоры мечется из магазина в магазин на улицах Ньютон и Бойлстон; Эллисон, вся в слезах, прижимается к Лоре (что-то связанное с Тэдом), произносит слова благодарности за то, что та выслушала ее и не посчитала ее просто взбалмошной; и наконец, Эллисон в библиотеке с выражением крайнего удивления на лице, когда Феликс бросает обвинения в адрес Лоры, а она не пытается ничего объяснить.

Она почувствовала пустоту внутри себя. Эллисон, я скучаю по тебе.

Но Эллисон отвернулась от нее. Она повернулась спиной к своему другу.

Но как могло быть иначе? Она считала, что ее предали. Точно так же, как думала и я.

Но она могла подождать. Никогда не поздно отвернуться от человека. Она могла подождать.

Что ж, она не стала ждать. Но это не зачеркнуло все те годы, когда они были друзьями, сестрами, когда Эллисон была наставником Лоры.

Что бы Эллисон ни сделала, она не заслуживает стать орудием мести в руках Бена, какие бы причины ни побудили его на это.

Встряхнувшись, как будто сбрасывая с себя сон, Лора быстро записала на листке бумаги, оставленном ей Карриером, текст телеграммы, которую решила отправить, и сняла трубку телефона.

— На имя Бена Гарднера, — сказала она и дала адрес в Амстердаме.

«Чикаго Бикон-Хилл» должен был открыться на Рождество, ровно через год после того новогоднего приема в «Девяносто пятом». В начале ноября, когда ветер гнал снежную поземку вдоль Мичиган-авеню, а люди носились по магазинам, пониже склоняя голову под порывами холодного ветра, Лора сидела в своем недавно обставленном кабинете отеля и составляла меню для приема по случаю открытия, а ее секретарша надписывала пригласительные билеты. Избранные гости из Европы и Америки должны были получить приглашение провести свои выходные дни в «Бикон-Хилл» в качестве гостей до того момента, когда отель будет открыт для всех желающих. Ресторан будет открыт для них постоянно; дневной чай будет устраиваться в гостиной; лимузины смогут доставлять гостей в оперу, в консерваторию, музеи и магазины.

Карриер включил в список приглашенных своих друзей, знакомых и деловых партнеров, а Лора сама придумала, как оформить пригласительные билеты. Текст был отпечатан золотыми буквами на тисненой атласной бумаге, на конверте было выведено название отеля «Бикон-Хилл» тоже золотом, а над названием был изображен голубой ирис с золотой серединкой. Когда секретарша закончила надписывать конверты, она сложила их незапечатанными на столе Лоры; Карриер хотел сделать приписки своей рукой на некоторых из них.

В списке значилось триста фамилий. Почти все приглашения были уже надписаны, оставалось еще около пятидесяти, в этот момент зазвонил телефон Лоры. Продолжая записывать меню на воскресный завтрак, она сняла трубку:

— Лора Фэрчайлд слушает.

— Лора Фэрчайлд, — повторил женский голос с техасским акцентом, в котором нельзя было ошибиться. — Ну и ну! Неужели мир так тесен? Это Джинни Старрет.

Джинни Старрет. Это имя и акцент вызвали в памяти яркую картину: вестибюль «Бостон Сэлинджер», крик женщины, Вирджиния Старрет лежит на диване, ее макияж размазан слезами, Лора склоняется над ней, вытирая размазанную краску на ее лице и приказывая Жюлю ле Клеру принести чай. Джинни Старрет. Лора отвела ее наверх, в ее комнату, они поговорили, а Жюль потом отчитал ее, что она пробыла там слишком долго.

— Джинни! Как чудесно слышать твой голос! Где ты находишься? Как ты нашла меня?

— Я в Нью-Йорке, а нашла тебя, потому что твой приятель Уэс Карриер, кстати, у него хороший вкус в выборе друзей, сказал мне, что пошлет мне приглашение на открытие твоего отеля. Он забыл тебе сообщить об этом?

Лора взглянула на еще не надписанные приглашения:

— Мы только начали их рассылать. Уэс сам составлял список. Я и не знала, что вы знакомы. Ты сможешь приехать? Надеюсь, что да. Будет чудесно снова увидеть тебя.

— Ни за что не пропущу такое событие! Как же я могу пропустить твой выход в свет, или как это можно назвать? Я многим тебе обязана, а еще ничего для тебя не сделала.

— Ты ничем не обязана мне…

— Ладно, ладно, детка, не говори мне этого. Я по уши в долгах перед всем миром; люди часто оказывают мне услуги, а я всегда обещаю как-то отблагодарить их. Но беда в том, что обычно я так занята, чтобы сделать счастливой саму себя, что у меня нет для этого времени. Но тебя я не забыла. Я искала тебя шесть или восемь месяцев после той схватки, которую мы устроили с Уилли у тебя в вестибюле, но ты куда-то пропала, и никто не знал, где ты. Ты должна будешь рассказать мне о всех твоих приключениях, и об Уэсе тоже. Это он помог тебе с отелем?

— Да.

— Он хороший человек. Иногда бывает, правда, довольно груб с людьми, но обычно это заканчивается тем, что он помогает им разбогатеть, чтобы они не помнили обиды долго. Ты сможешь устроить меня в один из ваших номеров?

— Я тебе отдам квартиру на крыше.

Сердце Лоры от волнения громко стучало, и сначала она даже не поняла почему. Потом она поняла. Джинни Старрет была из ее прошлого, а Лора так скучала по прошлому.

— Я опоздала занять эту квартиру, — сказала Джинни. — Уэс уже обещал ее моим друзьям. Он и этого тебе не сказал?

— Нет, но он сейчас в Нью-Йорке, я сегодня не разговаривала с ним. Но у нас есть много прекрасных номеров. Вас будет двое?

— Нет, только я. С Уилли я решила развестись сразу после того дня в Бостоне. Я должна тебя благодарить за это. Ты помнишь нашу беседу? То, что ты мне сказала, дало толчок моему решению послать за адвокатом по разводам. Помнишь, что ты сказала?

— Я не помню, чтобы я говорила тебе о разводе.

— Конечно, нет. Все было гораздо интереснее. Помнишь, какая я тогда была? Растолстевшая, с крашеными волосами, пьющая гораздо больше меры, накрашенная всеми цветами радуги фирмы Эсте Лаудер, страдающая по этому жалкому болвану, за которого вышла замуж, и считавшая, что заслуживаю лучшего. А ты сказала: «Как странно, что мы сами позволяем плохим людям брать над нами верх». Я подумала тогда, что эта девчушка, вероятно, самый умный человек из всех, кого я встречала за те ужасные годы, которые отдала Уилли, позволив ему взять над собой верх и сделать из меня ничтожество. Поэтому я и отправилась к адвокату, который сумел выжать из этого бабника несколько миллионов, а потом я отправилась на курорт — на двадцать четыре курорта, если быть точной, — а сейчас я стала стройной, незамужней женщиной Манхэттена и ищу хорошего мужа. Я, может быть, привезу с собой друга на твое сборище; с ним весело, когда не часто его видишь, и в конце концов, не могу же я одна ходить в кино и появиться на открытии отеля… Да, кстати, говоря о том, чтобы ходить куда-то одной… но, наверное, тебя уже не интересуют сплетни о Сэлинджерах…

Лора нахмурилась.

— Я не знала, что ты с ними знакома.

— О, очень поверхностно. Время от времени я вижу Ленни и Феликса на бенефисах, и мы просто вежливо улыбаемся друг другу. Но когда я в Бостоне или Нью-Йорке, то слышу, что о них говорят; люди любят поговорить, ты же знаешь. Так было с завещанием Оуэна Сэлинджера — ты знаешь об этом лучше меня; я тогда была в Европе. Спорю, все дело было в том, что Феликс застал Ленни с кем-то, а может быть, наоборот, но с другой стороны, кто может представить Феликса, влюбленного в кого-то еще, кроме своих отелей? Так вот. Тогда о них было много разговоров, а сейчас говорят об Эллисон Сэлинджер, которая обручилась Бог знает с кем, с абсолютным никто, где-то в Европе. Они собираются пожениться на Рождество, и, кажется, ее родители даже еще с ним не познакомились! Но и это еще не все! Этот год был богат на…