Обманы - Майкл Джудит. Страница 18

Стало темнеть, и Гарт зажег керосиновые лампы. Долорес Голднер склонилась к Дентону.

— Стефания рассказывала нам так много о вас, но она никогда не говорила, какую вы предпочитаете кухню и где вы делаете покупки. Мы так мало знаем о знати.

— О высшем свете, — твердо поправил Дентон.

— Да, конечно. Я боюсь, что мы, американцы, не принимаем так серьезно классовых различий, как вы.

— Дентон, — торопливо попросила Стефания, — расскажи нам о Тревестоне, немного об истории вашей семьи и замка.

— Тетя Сабрина прислала мне фотографию! — воскликнула Пенни.

— Мне тоже, сейчас принесу, — закричал Клифф и вскочил из-за стола, уронив тарелку себе на колени.

— Клифф! — крикнула Стефания, но он уже исчез в дверях дома.

— Так нечестно! — заплакала Пенни. — Я первая сказала. Она побежала за своим братом.

— Пенни! — резко проговорила Стефания и стиснула руки.

Сабрина встала:

— Может быть, мне пойти за ними?

— Ничего, все в порядке, — сказала Стефания. — Я обещала им, что они могут оставаться с нами до конца обеда. А поскольку сейчас обед близок к завершению, я пойду укладывать их спать. Она дрожала. Сабрина проследила, как она вошла в дом.

— Извините. — Она встала и последовала за сестрой через кухонную дверь.

Стефания уже поднялась наверх, и Сабрина подождала ее на кухне. Это была прекрасная комната в старом стиле с высоким потолком, шкафами и полками из клена, с дельфтским фаянсовым канделябром над стареньким диваном и низким кофейным столиком, за которым часто играли дети. Большая кладовка рядом с комнатой для завтраков, где стояли большой кленовый стол, стулья и кленовый шкаф с тарелками в углу. Мебель была уже старой и побитой, когда Стефания купила ее и отреставрировала до совершенства, до нынешнего прекрасного состояния.

— Я больше нигде не сяду есть, только здесь, — заявила Сабрина, когда впервые увидела комнату для завтраков.

— Я тоже люблю эту комнату, — сказала Стефания. — По крайней мере, это место, где я задерживаюсь, когда у меня есть время присесть.

Сабрина стояла возле круглого стола и смотрела, как Стефания спустилась вниз, остановилась в кухне, чтобы положить что-то в холодильник. Сабрина удивилась, что сестра не следит за собой. Она потяжелела, ее красота несколько потускнела. Сабрина, красивая и живая в своей красной итальянской юбочке и белой блузке, осознавала, что она затмевает красоту сестры, но, похоже, Стефанию это не беспокоило. Она в своем доме, со своей семьей и друзьями. Что может быть важней для Стефании?

— Можем ли мы посидеть вместе минуту? — спросила Сабрина. — Я могу спокойно пропустить очередное повторение истории рода Тревестонов. Лично тебе я могу повторить попозже.

Стефания улыбнулась:

— Мне ее рассказала мать Дентона на вашей свадьбе. Я думала, что Дентон будет рад возможности…

— Иметь слушателей?

— Ему это нравится, да?

— Ему это нравится. — Они улыбнулись вместе. Сабрина протянули руку, и Стефания пожала ее. — Прости, что я целый год не могла побывать здесь. Мне было ужасно трудно оторвать Дентона от его международных развлечений ради недели в американском захолустье.

— А теперь здесь ему скучно.

— Сам виноват, Стефания. Вы тут ни при чем.

— Гарт повел его в свою лабораторию, но…

— Нет, наука — не то, что интересует Дентона. Ему нравятся эксперименты другого рода. — Стефания взглянула вопросительно, обратив внимание на горькую нотку в голосе Сабрины, но та продолжала: — В любом случае, жить раздельно не так плохо, как кажется. Ты это почувствовала? Только зная, что мы можем писать или звонить, просто понимать друг друга после всех тех бед, когда казалось, мы не могли… — Она слегка вздрогнула. — Поговорим о тебе, может быть, ты мне что-нибудь недорассказала? О себе и Гарте? Или детях?

— Ничего важного. Я получила то, что хотела, дом и семью. Стабильность. Когда у нас был нормальный дом? — Они рассмеялись, вспоминая прошлое. — С тобой все в порядке? Всю неделю мне казалось, у тебя что-то не так.

— О да, кое-что было. Во время круиза. Но мы с Дентоном еще не говорили об этом. У тебя симпатичные дети.

— Извини их за назойливость. Но я и они так обрадовались обществу — ведь Гарт дни и ночи проводит в лаборатории. Я одна с детьми. Невозможно терпеть одиночество. Я не хотела, чтобы дети нам испортили вечер.

— Как они могли испортить! Прекрасно проведенное время. Я вытягивала из Мартина его академические выражения.

— Они ужасны, да?

— Да. Но забавны. Мне нравятся твои друзья.

— Я обменяла бы их на яхту, на которой ты была.

— Стефания, уверяю, тебе это не нужно.

— Нет, конечно, нет. Я бы не знала, что делать, если бы жила твоей жизнью. Она нереальна для меня. У меня есть все, что мне нужно. Кроме денег. Мне надоело скряжничать. Нет, — сказала она быстро, увидев лицо Сабрины. —

Ты не можешь помочь нам. Гарт был бы обижен. И в любом случае проблема в том, что он здесь не бывает и мне не помогает. Но я его не осуждаю, он работает много, и на самом деле все прекрасно. Я даже не знаю, что случилось со мной этим вечером.

«Моя красная юбка, — подумала Сабрина, — круизы, о которых ты не знаешь. Мои письма тебе из четырнадцати стран за прошедший год. Номер „Таун энд кантри“ на твоем прикроватном столике, где сказано, что Дентон тратит сто тысяч долларов в год на одежду для себя и меня. И то, что я потратила полмиллиона долларов на меблировку нашего лондонского дома…»

Но она ничего не сказала вслух, вместо этого дала знать Стефании, что она ее понимает.

— Довольно трудновато иметь Дентона в качестве гостя. Он просто не может запомнить, что у него нет слуг, которых можно было бы вызвать по любому поводу. Это у него в генах. Я думаю, для Гарта он хороший экземпляр для экспериментов. Я заставляю его вешать полотенца по утрам, а он называет меня революционеркой, которая хочет уничтожить светское общество.

Стефания улыбнулась.

— Он очарователен и заботится о тебе. Ты выглядишь замечательно.

— Средиземноморское солнце. И ты загорела бы так же.

— Я знаю. И надо сбросить вес. Может быть, попробую этим летом. Действительно ли солнце единственная причина твоего очарования и счастья?

Сабрина задумчиво посмотрела на стиснутие руки сестры.

— Ты знаешь, за год я познакомилась с девятью тысячами человек. Но ни с одним не говорила откровенно. — «За исключением, довольно странно, — подумала она, — Александры». Но она не могла говорить об Александре и круизе со Стефанией. Ей было стыдно даже перед родной сестрой. — Я не привыкла разговаривать о том, счастлива я или нет.

— А ты и не разговариваешь. Избегаешь этой темы.

— Я знаю. — Она вздохнула. — Вспомни, однажды я рассказала тебе, что не могу определить, любовь у меня к Дентону или тяга к приключениям. Я и сейчас не могу. — «Потому что ты любишь своего мужа, — добавила она мысленно. — И у тебя есть дом, которому ты принадлежишь. И я не могу допустить, чтобы завидовали тебе. Я замужем только год. Мне нужно постараться, может быть, следующий год будет другим». — Но ты знаешь, что для меня приятнее всего на свете знать, что ты здесь, что есть с кем поговорить.

Глаза Стефании заблестели.

— Прекрасно. — Она стояла и смотрела на свое отражение в потемневшем окне, потом поправила прическу пальцами. — Пора снова приступать к обязанностям хозяйки. — Она наклонилась, чтобы поцеловать сестру. — Хорошо, что мы снова вместе. Во внутреннем дворике раздавались голоса, керосиновые лампы освещали лица, красное вино и черный кофе, розовые кусты и клумбы львиного зева. Сабрина почувствовала себя как на островке спокойствия милой, спокойной, несложной жизни.

Проводив последних гостей, Стефания вернулась к куче посуды во внутренний двор и потрясла головой.

— Кто-нибудь знает магические слова для того, чтобы появились эльфы?

— Ты уже произнесла их, — сказала Сабрина. — Мы твои эльфы. Дентон и я вымоем посуду. Обратив внимание на выражение лица Дентона, Гарт ухмыльнулся: