Спящая красавица - Майкл Джудит. Страница 3

– Мы с Эми играли в слова у пруда.

– Эми? – спросил Итан. – Это новая подруга?

– Вроде бы. Она живет кварталах в двух от нас.

– Как ее фамилия? – спросила Мэриан. – Мы знаем ее семью?

– Я думаю, нам следует предоставить Анне самой выбирать себе друзей, – сказал Итан, видя, как вспыхнула Анна. – Это все? – спросил он. – Тебе больше нечего рассказать нам о прошедшей неделе?

Девочка покачала головой, любя деда, но в то же время сердясь на него, потому что тот не проводил с нею столько времени сколько ей хотелось бы. Она так любила его, что хотела быть с ним постоянно; он был самым добрым из всех и, казалось, интересуется ею, и Анна расстраивалась, что так много людей стояло между ними. Разумеется, у деда было очень важное дело и очень важные друзья; у него была своя собственная жизнь. Он был слишком занят, чтобы проводить время с Анной и, в любом случае, наверное, не слишком это было интересно для него. Да и с какой стати старик шестидесяти пяти лет стал бы дружить с тринадцатилетней девочкой, даже если это его внучка?

Когда она так думала, все казалось вполне разумным, но все равно было обидно. Создавалось впечатление, что почти все время девочка обижалась на многих людей, хотя ей этого не хотелось. Анна испытывала неприязнь к окружающим, и ей не нравилось многое из того, что случалось вокруг. Это началось с тех пор, как умерла ее мать. Тогда ей было семь лет. Однажды ночью Мэриан пришла, чтобы взять ее и Гейл в дом Итана, где тогда жила, а некоторое время спустя, выйдя замуж за Фреда Джакса, забрала Анну и Гейл в другой дом; почти сразу же родился Кит, а потом Роза. С того времени, как Мэриан забрала ее из родного дома, Анна никогда не чувствовала привязанности к какому-нибудь месту.

Тогда же она начала ненавидеть и не могла перестать, хотя из-за этого чувствовала себя не такой, как все, и всегда одинокой. Это не значило, что семья не обращала на нее внимания, все заботились о ней. Но, казалось, это проявляется, главным образом, в упреках, в основном из-за грязи: то за то, что не мыла волосы или не расчесывалась, то за то, что не умывалась или не чистила ногти, или тащила грязь в дом. Во всем мире люди умирали от голода, попадали в тюрьму за разговоры о свободе, или спали на улицах, потому что у них не было дома, а ее семья беспокоилась о грязи. Ее ругали за то, что она часами пропадала в лесу рядом с домом, но Анна знала, что на самом деле они вовсе не беспокоились о ней, а только хотели, чтобы она была спокойной, милой и чистенькой. Тогда они хорошо бы себя чувствовали, выполняя такую трудную работу, как ее воспитание. Гейл еще как-то могла соответствовать таким требованиям, но Анна была слишком рассержена, у нее ничего не получалось.

– Можно мне идти? – спросила она.

– Только после десерта, – машинально ответил отец.

– Я не хочу десерта.

– Незачем идти в лес на ночь глядя, – сказала тетя Мэриан.

– Светит солнце, – громко возразила Анна. Девочка стояла рядом со своим стулом, переминалась с ноги на негу, готовая сорваться с места и убежать. Все смотрели на нее. – Сейчас лето, только восемь часов, солнце светит, и нормальные люди выходят из дому в теплую и солнечную погоду, а не сидят за обеденным столом, пропитываясь водой и жиром от всей этой пищи, которая лежит в их желудках! Это как смерть! Ваша жизнь медленно вытекает, собираясь в грязную лужу под столом!

– О, Анна, какие разговоры за обеденным столом, – упрекнула ее Нина. Итан издал довольный смешок.

– Именно такую картину я себе представляю, когда сижу за кофе.

– Или вы высыхаете, – продолжала Анна, приободрившись, – вы сидите с зажженным светом, вместо того, чтобы пойти на солнце, к озеру, подышать ароматом цветов, а вы сохнете, теряя влагу, и ваша кожа отшелушивается и исчезает, и через некоторое время все вы становитесь скелетами и сидите вокруг стола, стуча костями...

– Ну, достаточно, – твердо сказала Мэриан. – Это очень умно, дорогая, но не к месту, и ты знаешь это. Мы собираемся закончить обед в приятной и цивилизованной обстановке, вместо того, чтобы проглотить пищу и разбежаться в разные стороны. Мы не будем тебя удерживать, если ты настаиваешь на том, чтобы выйти из-за стола, но в лес не пойдешь! Это место небезопасно. Нельзя туда ходить. Никогда!

– Я вернусь, – сказала Анна и выбежала из комнаты. Девочка чувствовала, что за ней наблюдают из высоких окон, пока она бежала по большой лужайке. Ее фигура была отчетливо видна на фоне синего простора озера Мичиган, а потом исчезла в сосновом лесу, занимавшем остальную часть владений Итана. Девочка продолжала бежать до самой поляны с прудом, окаймленным травой, маргаритками и диким иссопом, из-за которого воздух пах мятой. Перекликались птицы, но так или иначе, тишина была полная. Анна села, скрестив длинные, тонкие ноги под сарафаном, который одела к обеду, и сказала:

– Привет, Эми, извини за опоздание. Я получила большой нагоняй за обедом. Думаю, у тети Мэриан менопауза или что-то в этом роде. Как ты думаешь, тридцать три года – не слишком юный возраст? Может быть, для нее это не имеет значения, может быть она с рождения старая?

Анна вытащила из кармана блокнот и карандаш и начала писать.

– Я делаю записи о нашей семье, я тебе говорила? Когда-нибудь я напишу о них книгу. Конечно, никто не поверит. Я рада, что ты здесь, Эми. Всегда лучше, когда есть с кем поговорить.

Она легла на спину, извиваясь, как щенок, устраивающий себе уютное местечко в сосновых иголках, закусила ноготь и посмотрела вверх. Вершины деревьев качались над нею под вечерним ветерком, их тонкие стволы сужались до точек в вышине. Анне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть их в ярком небе.

– Прислушайся, Эми. Деревья скрипят. Как в фильме ужасов. Разве это не похоже на фильм ужасов? Закрой глаза и ты поверишь, что, действительно, должно произойти что-то ужасное.

Она поежилась и села.

– Наверное, дух тети Мэриан проскользнул в лес. Крадущаяся респектабельность. Нам нужно быть настороже, Эми. – Анна снова сделала запись в своем блокноте. – Крадущаяся респектабельность. Только у тети Мэриан она скачет галопом.

Стоя неподалеку среди деревьев, Винс Четем засмеялся.

– Мэриан в ореховой скорлупе, – сказал он. Анна вскочила на ноги. Блокнот упал на землю.

– Дядя Винс, – неуверенно проговорила она. Винс вышел вперед.

– Я гулял и услышал твой голос, – он огляделся. – Твоя подруга, наверное, быстренько убежала.

– Что вы здесь делаете? – спросила девочка в ярости. – Вы не были на прогулке. Вы никогда не гуляете. Вы меня выследили.

Он наклонился, чтобы поднять блокнот.

– Почему никто не поверит тому, что ты пишешь о нас?

Она покраснела.

– Я не с вами разговаривала.

– Но ты говорила обо мне; я часть нашей семьи.

Мужчина прошел к поросшему травой краю поляны и сел на упавший ствол дерева, который стал естественной скамьей.

– Я принес десерт для нас обоих. Буду рад, если ты присоединишься ко мне.

Анна все еще стояла.

– Где он?

Винс пошарил за своей спиной и достал белую коробку, которую поставил себе на колени.

– Шоколадные эклеры. Нет ничего в мире лучше шоколадных эклеров. Это превосходная смесь теста, крема и глазури; эклеры скользят по пищеводу легко, несмотря на то, что ты уже сыт. Они достаточно маленькие, чтобы их можно было уложить в коробку для пикника в лесу, и они восхитительно пачкают руки во время еды. Положительно, мой любимый десерт.

– Если вы принесли десерт, то значит не гуляли. Вы шли за мной.

Винс промолчал, открывая коробку и широко улыбнулся.

– Люди не доверяют тебе, Анна; ты самая сообразительная из всех нас. Ты замечательная маленькая женщина.

«Лжец», – подумала Анна. Она знала, что еще не была женщиной; никто не знал этого лучше ее самой, ей так хотелось поскорее вырасти.

– Вы и туфли сменили. Вы знали, что пойдете в лес.

Все еще улыбаясь, он сказал:

– Нам нужно будет рассмотреть наши следы вокруг, ладно?