Спящая красавица - Майкл Джудит. Страница 57

Миллер взглянул на Дору, сидевшую на конце скамьи.

– Я думаю, Анна не будет против, если нас представят друг другу. Фриц Миллер, мисс Четем. – Он протянул руку. Дора посмотрела на нее, не двигаясь. – Да, так оно и есть, – он вздохнул и опустил руку. – Плохо, – сказал он Анне. – В прошлый раз мы пришли к приятному соглашению, никакой враждебности, все были счастливы.

– Не счастливы, но определенно, какое-то облегчение они испытывали, – ответила Анна, снова улыбаясь. – Ты видишь какие-нибудь шансы в этом случае?

Он бросил взгляд на Дору, которая с суровым видом наблюдала за Анной, и снова вздохнул.

– Это будет не пикник.

Они пошли вдоль бокового придела к низкому барьеру, разделявшему зал на две части, Миллер открыл для Анны дверцу, пропустив ее вперед, и они присоединились к толпе адвокатов, которые сидели за большими прямоугольными столами или стояли группами, беседуя.

– Знаешь, она ведет себя неразумно, – сказал Фриц. – Джош пытался позвонить ей пару раз, чтобы узнать, не могут ли они – он поймал удивленный взгляд Анны, прежде чем она успела замаскировать его, – договориться по-дружески. Парень не питает никаких недобрых чувств к этой леди, он хотел бы, чтобы она была счастлива, и просто не понимает, почему должен платить за это, если уже и так дорого заплатил.

– Когда мужчина хочет разорвать отношения, он всегда думает, что уже достаточно заплатил, – сухо ответила Анна. Она села за один из столов и открыла свой портфель. – Мы бы хотели уладить это, Фриц, мы вовсе не стремимся доводить дело до суда. Если ты можешь внести справедливое предложение...

– Встать! – крикнул пронзительный голос, и в зал суда вошел судья.

Пока назывались рассматриваемые дела, и группы людей вставали перед судьей и говорили то тихими, то громкими голосами, Анна повернулась, рассматривая заполненные скамьи, чтобы попробовать угадать Джоша Дюрана среди сидевших. Дора сказала, что сожгла все его фотографии. Взгляд Анны быстро скользнул по большинству лиц, которые были или слишком молодыми, или слишком старыми, или мужчин, о которых нельзя было сказать, что можно представить себе, как Дора оплакивает их. Она вскользь задержалась на нескольких лицах, потом ее глаза остановились, встретившись взглядом с человеком, сидевшим в дальнем углу и наблюдающим за ней с серьезным, мрачным видом.

В уголках его глаз и рта были тонкие морщинки; глубоко посаженные глаза под темными бровями на широком лбу, твердая, прямая линия рта. У него был квадратный подбородок с небольшой бородкой, четко очерченные скулы. «Не очень красивое лицо, – подумала Анна, – но сильное. Такими могут восхищаться женщины». Его волосы были светло-каштановыми, начинающие седеть, слишком длинными сзади, на ее вкус, плечи – широкие, и она вспомнила, как Дора перечисляла виды спорта, которые он любил. Ей не было видно его рук, но она представила себе, что они спокойно лежат на коленях. Казалось, он расслабился, не волновался а выражение его лица ни о чем не говорило. Лицо не красивое, снова подумала она, но лицо, которое может быть жестким и высокомерным, а рот может произносить дикие вещи.

Она отвернулась. Ей кое-что было известно о привлекательных мужчинах, которые могли быть очаровательными в случае необходимости.

Когда их вызвали, Дора и Анна встали перед судьей рядом с Миллером и Джошем. Джош бросил быстрый взгляд на Дору, лицо у него было, как маска. Дора смотрела на судью или блуждала взглядом по залу. Анна услышала вздох Джоша, нельзя было понять, был ли он вздохом нетерпения или сожаления.

– Запрос об отклонении – Четем против Дюрана, – объявил судебный пристав, и судья прочел заявления истца и ответчика, написанные раздельно Анной и Миллером. Он быстро пробежал взглядом страницы, хмыкая и поднимая глаза, если что-то его удивляло, хотя Анна знала, что он так много повидал на своем веку, что вряд ли что-нибудь, связанное с разводом или расставанием, могло удивить его. Скорее всего, судья поднимал глаза, чтобы не заснуть.

Судья посмотрел на Миллера.

– Советник?

– Мы просим, чтобы запрос был отклонен, Ваша честь. Он не заслуживает внимания, не соответствует действительности в предположениях и выводах. Нет никакой причины для судебного разбирательства.

Судья снова перелистал заявление Миллера, задал вопрос по одному-двум положениям, и Миллер быстро ответил, используя аргументы, которые Анна уже слышала. Ничего нового, подумала она. Такой всегда была одна из сторон печальной участи распадающихся пар: они всегда думают, что являются единственными в своем роде, потому что их боль так реальна. Но для наблюдателей, просьбы и жалобы, напряжение, гнев и разочарование так схожи у каждой пары, что через какое-то время трудно поверить, что люди не научились на примере друзей, родителей, или из фильмов, как избежать повторения одних и тех же ошибок, иногда по два-три раза. Но почему-то так никогда не получалось. Двести лет тому назад Самюэль Джонсон назвал повторный брак победой надежды над опытом. «И это вряд ли шутка —подумала Анна, и снова почувствовала удовлетворение от одиночества, заложенного в структуру ее собственной жизни, с ее мирным молчанием и ритмом, который зависел только от нее самой.

Судья обратился к ней.

– Чего хочет мисс Четем?

Анна снова изложила то, что было в ее заявлении.

– Мы просим, Ваша честь чтобы была выполнена договоренность между Дорой Четем и Джошем Дюраном, речь идет о выполнении обязательств: между мисс Четем и мистером Дюраном существовала устная договоренность, относительно которой она высказала ему свое мнение, но он не выполнил этой договоренности. Так как не было выполнения договоренности, мы просим об плате, за то, что было обещано и не выполнено.

Судья кивнул.

– Имеются ли факты?

– Имеются. Обещания и заявления, сделанные при свидетелях, а также финансовые соглашения и уклад жизни, которые подразумевают или непосредственно констатируют стремление к постоянству и женитьбе.

Судья снова полистал заявления, снова хмыкая и вскидывая глаза. Время от времени он потирал нос с одной стороны.

– Хорошо, советники, думаю, мы имеем здесь причину для разбирательства; по-моему, дело можно представить на суд. Назначим его на пятнадцатое сентября, через месяц, это даст возможность всем подумать, может быть немного поговорить, прежде чем закроется последняя дверь. Если что-то изменится в ваших планах боевых действий, я буду рад услышать об этом.

– Что все это значит? – спросила Дора, когда они уходили. – Он что шутил?

– Нет. – Анна вывела Дору из зала суда. – Судья надеялся, что нам хватит здравого смысла выработать соглашение.

– А почему мы должны это делать? Мы не можем проиграть. Единственное, что сказал тот, другой, адвокат, будто я лгунья. Но я не лгу. Джош это знает. Ему это во мне нравилось. Однажды он сказал, что всегда может рассчитывать на мою честность, даже когда не может... – Она замолчала и посмотрела на часы. – Который час? Кажется, мы там пробыли целую вечность.

– Когда он не может что? – спросила Анна.

– Ничего.

– Когда он не может что? – Они были в коридоре рядом с залом суда, теперь почти пустом, и Анна остановилась, принудив Дору тоже остановиться вместе с нею.

Дора пожала плечами.

– Рассчитывать на меня. Джош не думал, что я всегда принадлежала ему целиком и полностью.

– Что это значит?

– О, знаешь, слушать его, как он рассуждает о древних культурах или о раскопках гробницы или чего-то еще или говорить ему, какой он замечательный. И всегда хотел, чтобы я поддерживала его.

– Всегда?

– Всегда. Он был невыносимым.

– Но самонадеянным.

– Да, я говорила тебе.

– Если ему нужна была твоя поддержка, то мне кажется, не такой уж самонадеянный.

– Нет, такой. Он такой. Ты пытаешься смутить меня? Самонадеянный и посредственный и хочет, чтобы ему говорили, какой он замечательный. И я говорила, но ему всегда казалось, что этого недостаточно. Ему нравится, когда женщины превозносят его, тогда он чувствует себя значительным... ну, конечно, все мужчины такие, но Джош хуже всех. У него всегда были женщины, ты знаешь, до меня их было множество, симпатичные, он любит великолепных женщин. Мы что, будем стоять здесь весь день? Я хотела бы пойти домой.