Золотой мираж - Майкл Джудит. Страница 72
— Мне нравится Ханна, — сказал Алекс. — Что бы ее ни тревожило, она кажется преданным стражем вашего дома.
— Вы изумительны. Неудивительно, что вы такой чудесный писатель — вы так ясно видите вещи. Да, она нас охраняет. Когда-то я назвала ее нашей доброй феей.
— Мне это нравится, мы все прибегаем к их услугам. Спросите, нет ли у нее феи-подруги.
Он накрыл компьютер чехлом от пыли и подошел к Клер. Они пожали друг другу руки.
— Я пришлю вам рукопись, возможно, завтра. Но я должен использовать ваше приглашение на ужин.
— Надеюсь, что используете. — Она поглядела на свой стол. — Вы не оставили ни малейшего впечатления о том, что были здесь.
— Надеюсь, оставил что-то, — сказал он спокойно. — По крайней мере, дружбу.
— Да, — сказала Клер. — Я провожу вас.
Она прошла с ним в холл и оглянулась перед тем, как спускаться. Мастерская казалась светлей, чем всегда, видимо, из-за того, что они были там вместе.
Джина и Роз оплатили свои новые ботинки для верховой езды, и Роз поглядела на часы.
— У нас есть время купить тебе несколько пар брюк. Ты же ре можешь все время одалживать мои.
— Почему? — спросила Джина рассеянно. Она взяла джинсовый жакет, подбитый овечьей шерстью. — Это, кажется, отлично подходит ко времени года. Мне надо примерить. — Она скинула свою кожаную куртку. — Твои брюки мне отлично идут, почему я не могу их у тебя брать?
— Потому что тебе нужна твоя собственная одежда, и ты это знаешь. Если ты собираешься участвовать в скачках…
— Я хочу побывать на Олимпийских играх.
— В одолженных брюках? Джина усмехнулась:
— Вероятно, нет. Но лучше бы не тратить денег прямо сейчас: вещи обычно садятся.
— Ради Бога, Джина, я заплачу за них, ты вернешь мне деньги когда-нибудь потом.
— Я бросила работу, ты помнишь?
— И ты будешь работать по пятьдесят, а и шестьдесят часов на ферме. Так что бери, Джина. Давай же, раз уж мы в Нью-Йорке, то надо все сделать сразу.
— Ты права. И я хочу, чтобы ты знала: я отлично здесь провожу время. Вероятно, почти так же, как Клер и Эмма, когда они в первый раз предались магазинным забавам. Ничто не сравнится с тем, как ходить, разглядывать что-то и произносить: «Я это возьму». Я это возьму, — сказала она продавцу, протягивая джинсовый жакет. — И не могли бы вы принести несколько разных пар брюк для езды, примерить? — Она проследила, как"! продавец отошел, и прислонилась к стойке. — Роз, у меня гипотетический вопрос.
— Ты хочешь получить гипотетический ответ?
— Нет, я хочу знать, что ты думаешь. Предположим, что ты узнала, что происходит нечто, и это нечто не совсем законно, а еще кое-что должно произойти через несколько месяцев, даже притом, что люди, ответственные за это знают, что лучше бы этому не происходить. Ты понимаешь?
— Пока да. Ты не хочешь привести пример и просто сказать мне, в чем дело?
Джина вздохнула: .
— Видимо, придется. Что, если бы ты узнала, что кое-что не так с одним из продуктов ПК-20, вроде того, что он вызывает нежелательные реакции у некоторых женщин, на которых его испытывали?
Роз уставилась на нее;
— Ты это слышала?.
— Я слышала это от человека, который видел пару отчетов о "результатах теста с глазным восстановительным кремом. Там разные полусерьезные реакции вроде конъюнктивита, но есть и особенно убийственная: кто-то ослеп на один глаз.
Роз покачала головой:
— Не может быть. Я бы знала. Я была еще с Хейлом, когда проводились все тесты.
Джина вытянула руку:
— Не знаю. Либо это правда, что означает: кто-то подделал результаты тестов; либо нет, что означает: все это приснилось человеку, который мне об этом рассказал. А я не думаю, что ей приснилось.
Вернулся продавец, и они пошли за (ним в примерочную, где стояли два кресла и была вешалка для одежды. Роз села в одно из кресел.
— Если это правда, то им надо отложить выпуск в магазины до того момента, когда они выяснят, в чем проблема и решат ее.
— Может быть, она не решаема. Мне кажется, что это химическая аллергическая реакция. Это все равно, как некоторые люди испытывают аллергию к ореховому маслу: большинство — в порядке, но какой-то процент может просто умереть от него. Если все дело в этом, и если ключевой ингредиент вызывает такую реакцию, может быть, тот самый, лечебный, то им придется зарубить целую линию и начать все с самого начала. Ты полагаешь, Квентин на это пойдет?
Роз поглядела на Джину:
— А ты думаешь, что все правда.
— Я склоняюсь к такой мысли. С другой стороны, я видела сводный отчет об испытаниях, и там не было ни слова об аллергических реакциях.
— Значит, это неправда.
— Да вот как раз в этом и проблема. Правда или нет. — Джина выступила из своих слаксов. — Какие мне примерить сначала?
— Черные. Очень стильные. А как ты сможешь выяснить?
— Понятия не имею. Я думала, тебе что-нибудь придет в голову.
— А никто не заговаривал о перенесении даты выпуска? Или о том, что линию вообще не надо запускать?
— Никто ничего не говорил. Они прут вперед на всех парах. Ты ничего не слышала?
— Я больше не вхожу в их кружок особо доверенных. Они все решили, что Хейл влип.
Джина встретилась с ее взглядом в зеркале:
— Извини.
— Все нормально. Я этого ожидала, и по большинству из них я совсем не скучаю. Мне будет не хватать Квентина: он такой холодный, расчетливый сукин сын, что мне всегда было приятно на него смотреть, хотя бы потому, что у меня-то в жизни есть место для любви.
— А у него нет?
— По крайней мере, мне ни разу не удалось увидеть. Хотя, может быть, с Клер он другой, он слегка воспаряет, когда они вместе на людях. А она в него влюблена?
— Говорит, что нет, но, кажется, на самом деле весьма им очарована. Может потому, что он так отличается от всех мужчин, которых она встречала прежде. Думаю, вот эти я возьму.
— Хорошо. А теперь примерь коричневые. Он может быть бесконечно обаятельным, когда ему что-то нужно. Заставь его рассказывать о путешествиях, и он становится просто чудесным; он везде побывал, у него хороший глаз и он не забывает ничего из того, что видел. Но он создает свой собственный мир, и людям, которые хотят быть с ним, приходится следовать его правилам. В противном случае они исключаются из игры.
— Так он выпустит линию ПК-20, даже если один из продуктов будет опасным?
Роз молчала,
— Конечно, — сказала она наконец. — У него свои правила. — Она поглядела, как Джина надела другие брюки. — Думаю, что смогу поговорить об этом с Хейлом, но тогда он догадается, что все исходит от тебя.
— Не надо этого делать, — сказала Джина поспешно.
— Почему? Они же не будут тебя преследовать, как какая-нибудь мафия.
— Я не знаю, что им придет в голову: ты же сама говорила, что у Квентина свои правила.
— Джина, они ничего тебе не сделают. Зачем им?
— Дело не во мне. — Джина заколебалась. — Об этом я" даже и не думаю. Тут дело в другом и мне это не нравится. Слушай, человек, который рассказал мне об отчетах — это Эмма, она видела их в столе Брикса, когда ждала его, и если они поймут, что я в этом замешана, то и о ней догадаются; они знают, как близка я с ее матерью, и с ней, да и как иначе я могла бы узнать? Ведь сама я с ПК-20 дела не имела. Так что, если Брикс подумает, что Эмма видела отчеты и рассказала мне, или кому-то другому о них, разве для нее это не станет опасным?
— Нет, конечно же, нет. Они бизнесмены; они не разбрасываются людьми. И кстати, что бы там ни видела Эмма, это может быть неправдой. Может быть, кто-то ошибся и нашел проблемы там, где их не было. Если в отчетах все в порядке, разве это не важнее?
— Должно быть. — Джина надела юбку и блузку. — И, может быть, так оцо и есть. Ты, вероятно, права — сотню раз люди, которые проводят тесты, сталкиваются с различными интерпретациями данных.
— И что тогда?
— Они проводят еще тесты или набирают побольше людей для анализа и смотрят, какую интерпретацию они дадут. Испытания всегда штука хитрая, ты же понимаешь — ведь те, на ком их проводят, не живут в стерильных стеклянных колбах, все то время, что они пробуют на себе твой новый продукт, они едят, пьют, моются, используют другую косметик-у и путешествуют черт знает где, в местах с непонятным загрязнением… нельзя проконтролировать, что они делают, и поэтому никогда не узнаешь, что еще наложилось на продукт, когда возникает такая реакция.