Гнездо для птенца - Майклс Ли. Страница 10

В салоне было очень тепло — ради Рори, и через некоторое время Уэнди почувствовала, что засыпает. Это было опасно. Поэтому она решила заговорить и спросила, есть ли что-нибудь такое, что она должна узнать заранее, до приезда.

Он пожал плечами.

— Вы хотите знать, что вас ждет? Обычно у нас в доме толпы народу. Но в этом году будет не очень многолюдно. Только свои.

Неудивительно, если учесть, что прошло совсем немного времени после смерти Мариссы.

— Вы и ваши родители? — предположила Уэнди.

— И мои братья, Митч и Джон. И жена Джона, Тэсса. Я думаю, что все будет не так официально, как обычно.

Не большое утешение. Что именно он имел в виду, говоря «не так официально»? Но она не спросила. Что бы он ни ответил, это не изменит содержимое ее чемодана. Ей придется с умом использовать то, что у нее есть. Возможно, ее новый костюм вполне сгодится, если она заменит свою обычную блузку на кремовую кофточку. А положила ли она ее или оставила в той кипе на кровати?

— Вы ведь взяли багаж? — услышала она свой голос.

— Нет. Самолет еще не разгружали.

Уэнди в отчаянии закрыла глаза. У нее нет даже смены белья — после того, как она упаковала все принадлежности Рори, в сумке не осталось места. Ее брюки измялись в долгом полете, а в баре Рори срыгнула ей на свитер.

— Прекрасно, нечего сказать, — поморщилась она. — Не хватало еще, чтобы вы завезли меня черт знает куда.

Мак взглянул на нее, приподняв бровь.

— Что за мысль пришла вам в голову?

От смущения она зарделась. С чего она ляпнула такое? Хоть бы немного подумала…

— Сама не знаю, — сказала она. — Прирожденный оптимизм, полагаю. Всегда есть худший вариант, и если я могу найти его, мне легче убедить себя, что в конечном итоге все не так страшно.

Мак задумался.

— Понимаю.

Ну что ж, по крайней мере, они хоть в чем-то сходятся. Уэнди попыталась найти новую тему.

— Расскажите мне о Мариссе, — проговорила она наконец.

— Зачем? Вы же знали ее, а я не виделся с ней два года. Я только пересылал ей чеки раз в месяц после того, как отец ушел на покой.

Резкость его ответа несколько обескуражила Уэнди. Но она упрямо продолжала:

— Вы отозвались о ней не очень лестно. По-моему, вам следовало бы объяснить свое отношение.

— Поскольку она не может защитить себя сама? Я не ненавидел свою сестренку, Уэнди, если это вас интересует. Я просто видел ее более ясно, чем большинство людей. Вот и все.

— Расскажите мне об этом. — На его лице отразилось сомнение, поэтому она мягко прибавила: — Пожалуйста.

— Марисса была красивой, избалованной, самовлюбленной. Она не была дурным человеком, но была холодной, расчетливой и любила манипулировать людьми.

Уэнди нахмурилась, пытаясь сопоставить этот портрет с тем, что она знала о Мариссе. Мак совершенно прав — она была красивая. Избалованная и самовлюбленная — это, пожалуй, тоже довольно верно. Но не относится ли это в какой-то мере к большинству молодых людей? Что касается ее холодности, расчетливости и властных замашек — не изменилась ли Марисса с тех пор, как Мак видел ее в последний раз? Или же она так умело скрывала свое подлинное «я», что Уэнди не разглядела этих ее черт?

С другой стороны, почему она допускает, что Мак прав?

— Возможно, в этом не она одна виновата, — задумчиво продолжал он. — Когда после трех мальчиков рождается долгожданная девочка… Словом, со дня ее рождения с ней обращались как с принцессой.

— Так вот что она имела в виду, — произнесла Уэнди почти про себя.

— Поскольку я не знаю, что вам говорила Марисса, у меня нет ни малейшего понятия, что она имела в виду.

Она сказала это не для него, но теперь было поздно отпираться.

— Она не хотела, чтобы ваши родители воспитывали Рори, потому что, как она сказала, они и ее погубят.

Уэнди показалось, что по лицу Мака скользнула легкая тень, но он ничего не ответил.

К тому времени они уже были в Чикаго, проезжая квартал за кварталом. Городские улицы были более оживленными — но и более скользкими тоже. Снег шел еще сильнее, и Мак не отрывал глаз от дороги. Не время было продолжать обсуждение характера Мариссы. Не боясь больше, что Мак может заснуть, Уэнди погрузилась в молчание.

Когда Мак снова заговорил, его голос звучал так мягко, что она не сразу услышала его.

— Спасибо за то, что поехали со мной. Мне бы ни за что не справиться с этим переездом из Финикса в одиночку.

Она медленно повернула голову и посмотрела на него. А он смотрел прямо перед собой, и в его лице не было никакой мягкости. Скоро Мак объявил:

— Вот мы и приехали.

Они резко свернули на подъездную дорогу, машина дернулась и остановилась. Уэнди смотрела на огромные железные ворота — самые большие, какие она видела в своей жизни. Почти десяти футов в высоту, ворота казались кружевными. За ними, в конце длинного подъездного пути, стоял дом — элегантный кирпичный особняк, с флигелями по сторонам.

— Боже мой! — прошептала она.

— Люди часто так реагируют. — Мак потянулся за бумажником и вынул что-то, походившее на кредитную карточку, затем опустил окно и вставил карточку в черный ящик, которого Уэнди сначала даже не заметила. Ворота бесшумно распахнулись.

— Куда лучше, чем заставлять сторожа торчать на морозе, — пробормотала Уэнди.

Она рассердилась. Мог бы и подготовить ее!

Нет, подумала она. Даже если бы Мак и описал ей это место, она едва ли представила бы себе то, что увидела: загородное поместье в самом центре города — окруженные кирпичной стеной акры земли и огромный фонтан во дворе у центрального подъезда. В большом окне горели огни рождественской елки.

Она отвернулась от всего этого великолепия, вспомнив, что надо закутать Рори в одеяла. Глаза ребенка были широко раскрыты; они казались необычайно большими и темными в неясном свете, доходившем со двора.

— Эй, привет, — нежно сказала Уэнди. — Ты давно проснулась?

Рори заулыбалась и замахала ручками, просясь на руки. Она никак не хотела, чтобы ее снова завернули в одеяло, и вовсю визжала, когда они подошли к резной входной двери.

Дверь распахнулась перед ними, и Уэнди приготовилась встретиться с родителями Мака. Наверное, они тут же вырвут Рори у нее из рук и…

Дверь придерживал мужчина, высокий, строго одетый — в темный вечерний костюм. От его аккуратного, опрятного вида Уэнди почувствовала себя еще более несвежей и крепче прижала к груди Рори. Ребенка тоже надо было переодеть.

— Добрый вечер, сэр, — произнес мужчина с едва заметным поклоном. — Добрый вечер, мисс. Мистер Берджесс в библиотеке, мистер Мак. Боюсь, миссис Берджесс уже удалилась в свои комнаты, поскольку вы запаздывали.

Она легла спать? Уэнди не могла в это поверить. Но затем решила не спешить с выводами. Позвонил ли Мак своим родителям и сообщил ли им, что происходит? Если нет, его мать имела все основания предположить, что до завтра они не приедут.

Мак кивнул, по-видимому нисколько не удивившись.

— Будьте добры, Паркер, скажите ее сиделке, что мы здесь, на случай если она еще не спит.

Ее сиделке? Уэнди стало немного стыдно. Если миссис Берджесс больна, то это многое объясняет.

— Непременно, сэр. Мне проводить вас в библиотеку?

— Нет. Только возьми эти плащи, а мы позаботимся о себе сами. — Он скинул плащ, затем взял из рук Уэнди детский стульчик и поставил на столик, чтобы раскутать Рори. Столик был темный, из дорогого дерева, отполированный до зеркального блеска. Уэнди вздрогнула при мысли, что на нем могут остаться царапины.

Через арку дверного проема она заметила рождественскую елку. Огромная, и на ее ветвях сверкали, подобно сосулькам, белые-белые огоньки. Под ветвями были горы свертков. И вот это Мак называл «не очень многолюдно»?

Дворецкий помог ей снять плащ, разглядывая при этом Рори. Когда Мак поднял девочку со стульчика, она устало заморгала на ярком свету, а затем, заметив Уэнди, восхитительно улыбнулась.

— Так вот она, дочка мисс Мариссы, сэр? — с нежностью в голосе спросил Паркер. — Мы все так рады, что вы привезли ее домой. — Он поднял сумку, которую поставил Мак.