Князь Тьмы - Майклз Барбара. Страница 27

— Догадываюсь.

— Да, зная Марка, догадаться нетрудно. Представь себе, что я чувствовала в тот момент. Он говорил так, будто речь шла о покупке нового щенка. Мне захотелось убить его. И я его убила. У него в руках было ружье, и он размахивал им, угрожая застрелиться. Но я была уверена, что он врет, как всегда, что он не посмеет лишить этот мир своего бесценного присутствия. Когда он сказал... Я кинулась на него. Ружье выстрелило. Я бросилась бежать. Я сразу поняла, что я убила Марка, хотя мне сообщили только па следующий день. Мартин подобрал его в лесу, он же подписал свидетельство о смерти. Верный друг семьи... У тебя мокрые руки, Питер. И липкие... Питер...

— Генерал вяжет крепкие узлы, паршивец, — извиняюще пробормотал он, — Ты уверена, что он не служил па флоте? Кэт, киска, не стоит об этом плакать. Я очень тронут, но прибереги свою жалость на потом.

Кэт повернула голову. Шея и плечи сразу заныли, веревки впивались в тело, но, по крайней мере, так она могла видеть Питера.

— У тебя красивый голос, — сообщила она невпопад.

Услышав это, Питер вдруг фыркнул от смеха.

— Сэм оказался прав, как всегда.

— Сэм? Кто это?

— Один мой приятель. Частный детектив, которого я нанял, чтобы он покопался в твоей биографии. Однажды он прочитал мне лекцию о женских слабостях. Я чувствую себя последним мерзавцем, Кэт. Как бы мне хотелось иметь сейчас чистую совесть!

— Перестань. Моя собственная совесть тоже не слишком чиста.

— Интересно почему. Ты ни в чем не виновата. Марк — вот кто был прирожденный убийца. Если бы он не взял тогда ружье, ты бы исцарапала ему лицо, и он бы тебя убил, ты же знаешь. Ну а насчет ребенка... Ты ведь не настолько старомодна, чтобы испытывать чувство вины из-за этого? Следовательно...

— Нет-нет, я гораздо хуже тебя, хуже, хуже. Питер усмехнулся:

— Ладно, не будем спорить. Я в любом случае наказан. Когда я понял, что люблю тебя...

— Когда?

— Что?

— Когда ты понял?

— Самый глупый вопрос за сегодняшний вечер. Не хочется лишать тебя романтических иллюзий, но мне кажется, что процесс понимания начался вчера днем на этом самом месте.

— М-да, это уже слишком, — помолчав, ответила Кэт. — Извини, я не хотела. Я понимаю, как тебе тяжело, но...

— Знаешь, если бы я захотел, то заставил бы тебя визжать на весь лес. Но что толку? Здесь сейчас нет ни единой живой души, кроме наших милых друзей. Ты понимаешь, до какой степени они всех запугали? Ведь боятся не только суеверные негры. Когда надо — они угрожают физической расправой. Да что там угрозы! Они могут уничтожить человека и найти десяток свидетелей, которые поклянутся, что видели их в это время в другом месте. У доктора все под рукой — наркотики, яд, бланки, на которых он составляет свидетельства о смерти... А шантаж? Нехорошо получится, если члены конгресса узнают, что один из их коллег по ночам вызывает Сатану, правда?

— И не без успеха, — заметила Кэт. — Идол должен оживать и воплощаться в верховного жреца... Питер!

— Что? Идут?

— Нет, я просто вспомнила кое-что. Наверное, ты тогда не слышал. Когда Вольц начал бить тебя, Мартин остановил его. Он сказал, что, мол, ладно, раз позже у него еще будет шанс...

— Большое спасибо. Мне сразу стало легче.

— Да нет, Питер! И Мартин ответил, что все зависит от решения какого-то Господина.

— Разумеется. — Кэт слышала, как под его ногами шуршат листья, — это он все пытался ослабить веревки. — У Вольца в их организации недостаточно высокое звание, чтобы принимать такие важные решения. Дисциплина превыше всего... Подожди-ка, я, кажется, понял, о чем ты. Я думал, Мартин у них главный...

— Я тоже так думала. Мартин или Вольц. А может быть, сенатор?

— В некоторых культах главой является женщина.

— Ага, королева шабаша, — пробормотала Кэт.

— Или королева эльфов, по шотландскому обычаю. Если я верно запомнил, что написано в твоей книжке.

— Питер, если это Тифани, я не переживу.

— Я знаю. Но она не в ответе, Кэт. Твой уважаемый дядюшка ее так воспитал.

— Лучше считать ее сумасшедшей, — с горечью произнесла Кэт. — Смотри, становится светлее. Наверное, луна взошла.

Они молча наблюдали, как из-за облаков выкарабкивается тусклый полумесяц. Луна была на ущербе и едва-едва светила сквозь ветки, но для их глаз, привыкших к темноте, перемена была заметной. Теперь они могли видеть всю поляну и камень, который чернел напротив, словно воплощение угрозы.

— Ручей, камень, поляна, — бормотала Кэт, — классические атрибуты места сборищ колдунов. Ну и ну, мне и в голову не приходило. Так вот почему ты был сегодня здесь...

— Да. Надеялся обнаружить доказательства, которые убедили бы тебя в этом. Мне и самому трудно было поверить. Но я ничего не нашел. Не похоже, чтобы они часто собирались на этой поляне.

— Четыре раза в год — если следовать книге.

— Хэллоуин, ночь на первое мая, ночь на Ивана Купалу и праздник урожая первого августа. Видишь, как я внимательно читал? Как ты думаешь, что они устроят сегодня?

— Да что угодно. От черной мессы с опошлением христианских обрядов до старой доброй оргии языческого пошиба — как в культе плодородия. Скорее всего, последнее, но я думаю, что такой умник, как Мартин, мог добавить что-нибудь лично от себя.

— Вот именно — добавить. А сама традиция довольно давняя.

— Откуда ты знаешь?

— Сдается мне, что история семьи мисс Девайс тому подтверждение. И еще сама поляна, особенно камень, — все будто нарочно придумано. Хотя у меня такое чувство, что, если бы не новые люди, эта традиция давно бы канула в Лету.

— Ага, энтузиасты вроде Вольца. Его вклад в возрождение древних обычаев... Питер!

— Что такое?

— Смотри!

В темноте между деревьями чиркнул огонек, словно упала красная звезда. Вскоре послышались неясные голоса.

— Они идут, — сказала Кэтрин.

— Кэт, нас, возможно, развяжут, они должны будут развязать — ну... чтобы все приготовить. — Питер вмиг охрип от волнения.

Огонь разгорался, голоса стали громче. На ходу идущие выкрикивали что-то хором, как будто собирались затянуть песню.

— Если развяжут, — продолжал Питер, — попытайся сбежать. Кусай их, царапай, пинайся...

— У меня все одеревенело. — Кэт рассматривала огни. — Похоже на факелы.

— Я знаю. Но все же постарайся. Беги не на тропу, а в лес. Если они убьют тебя, то, по крайней мере, ты умрешь достойно.

— Ладно, — пообещала Кэт, хотя ей было уже плевать.

Да, они шли цепочкой, растянувшись вдоль узкой тропы, и несли зажженные факелы. Вот показался первый из процессии, за ним на поляну стали выходить остальные факельщики. Чадящее пламя алчно пожирало темноту. Клубы дыма от факелов поднимались вверх, где их подхватывал и уносил ветер. Вся компания двигалась в едином танцевальном ритме. Это был очень древний танец. Его исполняли еще за тысячу лет до инквизиции. Дотанцевав до середины поляны, они встали в круг напротив камня, и каждый швырнул свой факел в груду приготовленного там хвороста. Пламя заревело и взвилось столбом. Во все стороны посыпались искры.

Кэт почувствовала, как ногти Питера впиваются ей в ладонь. Теперь фанатики двигались по кругу в прежнем порядке; в руках у некоторых появились музыкальные инструменты — барабаны и рожки, а мисс Девайс — о господи! — вытащила свою скрипку.

Танцоры расширили круг. Теперь они скакали всего в нескольких футах от пленников, но никто, кроме Вольца, который каждый раз обещающе косился на Питера, не глядел в их сторону. Их лица были непроницаемы и ужасны в своей отрешенности. Казалось, их глаза видят что-то невидимое, недоступное зрению смертных. Серая кожа жирно блестела, будто смазанная машинным маслом.

«... Жир младенца, кровь летучей мыши, сок сонной травы и масло. Они наносят эту смесь на все части тела, втирают... И тогда при лунном свете кажется, что они приобрели способность летать по воздуху». Ну понятно — летучая мазь. Память услужливо подсказывала Кэт остальные составляющие: белладонна, аконит, болиголов — растительные наркотики, которые наносились на порез или открытую рану на теле. Под влиянием этой дряни, что всасывалась в кровь, ведьма впадала в транс, то есть «улетала» па шабаш.