Порванный шелк - Майклз Барбара. Страница 30

— Ну хорошо. Я не пыталась предположить, что в этом деле что-то нечисто. Как говорит Тони, все имеет рациональное объяснение. Просто мои мысли об этом платье вызваны встречей с миссис Гроссмюллер и ее рассказом о своем муже. Но ведь и сама одежда может навести на какие-то мысли о тех людях, что ее носили, ведь правда? Предположим, швы были распороты и расставлены; можно сделать вывод, что женщина или была слишком бедна, чтобы купить новое платье после того, как пополнела, или же слишком тщеславна, чтобы признать, что ей нужен больший размер.

— Одежда — это историческое свидетельство, все равно что посуда и инструменты, — согласилась Карен. — Полагаю, она обладает дополнительной мистикой, потому что носившие ее люди прикасались к ней, оставили какой-то след. Историк может узнать многое о культуре эпохи по ее нарядам — не только голые факты моды, но и социальные и политические мировоззрения того времени. Одежда, которую носили женщины в конце XIX века, полностью отражала их положение: тугие корсеты, тяжелые громоздкие ткани и пышные юбки не давали тому, кто был в них одет, ни малейшей возможности заниматься какой бы то ни было полезной деятельностью.

— Ты знаешь столько мудреных слов, — сказала Черил.

В ее голосе прозвучала уклончивость, и Карен в темноте не смогла разглядеть ее лицо.

— Я не хотела... — начала она.

— Да нет, что ты, мне это нравится. — Через некоторое время Черил добавила: — Ты не говоришь со мной как с недоразвитой. Я это ценю.

На эту ночь Карен решила оставить машину на улице, а не тащить покупки от самого гаража. Ей пришлось несколько раз объехать квартал, прежде чем она нашла место, где была разрешена стоянка. Не считая отдаленных багряных зарниц у самого горизонта на западе, небо было темным; фонари дрожащими пятнами освещали мокрые мостовые.

Карен не ожидала, что они так припозднятся, поэтому не оставила зажженный свет. Когда они пробирались впотьмах по дорожке от ворот ко входной двери, коробка, которую несла Черил, выскользнула из ее рук и содержимое рассыпалось по земле.

— Черт! — воскликнула Черил. — Ну да ладно, их все равно надо будет стирать. Не вздумай помогать мне, Карен, у тебя полны руки. Как насчет освещения, чтобы я видела, что делаю?

Карен взбежала по ступеням, стараясь найти ключи, не выпуская из рук стулья и кипу белья. Черил все еще ползала вдоль деревянного бордюра, окаймляющего дорожку, когда Карен открыла дверь и шагнула в темную прихожую.

Прежде чем она успела протянуть руку к выключателю, что-то схватило ее. Нападение было настолько неожиданным, что одно потрясение от внезапности на мгновение сковало Карен — этого хватило на то, чтобы шарящие таинственные руки нащупали ее горло и сомкнулись вокруг него. Дверь захлопнулась с грохотом винтовочного выстрела, и откуда-то из глубины дома донесся неистовый приглушенный лай. Эти звуки, а также низкий хриплый шепот — это было все, что услышала Карен перед тем, как шум крови в ее ушах затопил вообще все звуки.

Когда она заставила себя открыть глаза, ее ослепил свет. Она лежала на спине, уставившись на люстру в прихожей. Рядом не было никого, кроме Александра. Он сидел в нескольких футах от нее, и, хотя его глаз, как обычно, видно не было, по его напряженной позе Карен поняла, что он пристально на нее смотрит. Когда она повернула голову, он пронзительно тявкнул и засеменил прочь.

Бегущие шаги предвестили появление Черил, бледной и запыхавшейся. Она опустилась на колени рядом с Карен.

— Черт возьми, он сбежал! С тобой все в порядке? Ты просто лежи спокойно. Я вызвала полицию; она будет с минуты на минуту.

— Не верь этому, — Карен откашлялась. — Со мной все в порядке. Помоги мне подняться.

С помощью Черил она доковыляла до гостиной и упала на диван. Черил озабоченно взглянула на нее:

— Как насчет чашки чаю?

— Как насчет чего-нибудь покрепче? — предложила Карен.

— Хорошо.

Черил отправилась на поиски горячительного, а Карен постаралась привести в порядок юбку и спутавшиеся мысли. Физическое состояние было удовлетворительным. Шишка на затылке и ссадина на горле были, похоже, максимумом причиненных ей увечий. Но по какой-то причине Карен не могла унять дрожь. Вид беспечно слонявшегося Александра ее взбесил.

Черил вернулась, держа в руках по стакану.

— Мне тоже не помешает, — заявила она, — но в отношении тебя я не так уверена. Сколько я показываю пальцев?

— Ни одного. Всеми десятью ты держишь стаканы. Я не контужена, Черил, я просто ударилась головой при падении. Со мной все в порядке, если не считать...

— Шока, — мягко сказала Черил, беря Карен за дрожащую руку. — Вот. Выпей не торопясь.

Она принесла бренди — обычное средство для обморочных дамочек. Карен ненавидела бренди, но не стала говорить об этом. Напиток подтвердил свою репутацию: после нескольких маленьких глотков у нее перестали трястись руки.

Позволив Черил забрать стакан, она откинулась на подушки. У Черил на лицо вернулась краска; до этого она походила на отбеленную нижнюю юбку. Потягивая бренди, она сказала:

— Мы произведем великолепное впечатление на полицейских — от нас обеих будет разить спиртным.

— Не думаю, что они появятся в ближайшее время. У любителей попировать в выходные как раз завершаются попойки, и мелкое ограбление не произведет впечатления на ребят в синем.

Однако не прошло и минуты, как раздался настойчивый стук в дверь, и удивленная Карен сказала:

— Столько энтузиазма! Черил, ты не...

Черил медленно поднялась.

— Я думаю... — начала она.

— Ой, подожди. Где Александр?

— Кажется, на кухне. Карен, наверное, мне следовало сказать тебе...

— Тебе лучше впустить их до того, как они вышибут дверь. Не ожидала такого рвения.

Ей следовало бы понять по настойчивости стука и колебаниям Черил, что это не полиция. Естественно, она позвонила не только в полицию, но и Марку, подумала Карен. Ведь он, в конце концов, ее брат.

Вместе с ним был еще один человек, крепкий молодой мужчина, чья испанская наследственность проступала в оливковом цвете кожи и непроницаемых черных глазах. Он был настолько красив, что в это с трудом верилось: Карен показалось, что она вот-вот увидит гримера и услышит крик режиссера: «Готовится дубль-2». Густые усы лишь частично скрывали нежные, тонко очерченные губы. Как и Марк, он был одет в джинсы и рубашку с коротким рукавом и расстегнутым воротом. В сравнении с Марком он выглядел настолько безукоризненно, что напоминал манекен. У Марка отросла однодневная щетина, а рубашка была в пятнах. Пятнах от пива, подумала Карен, вспоминая привычку Марка использовать банку с пивом как жезл, размахивая ею в воздухе, дирижируя своими аргументами, и стуча ею по столу, делая ударение. Он всегда долго извинялся, когда пиво проливалось на мебель и одежду его собеседников...

Несколько мгновений все молчали. Затем, бросив недовольный взгляд на своего молчащего приятеля, смуглый мужчина смущенно улыбнулся:

— Я Тони Кардоса...

Карен еще не полностью пришла в себя.

— Быть этого не может. Тони-фараон? Тони-рационалист? Тони, проводящий время в спорах о давних убийствах?

Улыбка Кардосы съежилась, а Марк наконец обрел голос:

— В чем дело, Карен? Он перевел взгляд на два стакана, стоящие рядом на столе, и поднял брови: — Мне следовало бы понять. Уселась тут, напилась — ты ведь всегда плохо переносила спиртное, — а ты, Черил, черт тебя побери, разве не знаешь, что нельзя давать алкоголь раненым? Возможно, она контужена, или... или...

Крик Карен оборвал его:

— Берегись! Черил, хватай его!..

Но было слишком поздно. Александр замешкался лишь на мгновение, потому что не мог решить, кого кусать первым. Его прыжок был великолепен. Вцепившись Марку в ляжку, он повис, рыча и пуская слюни, в то время как Кардоса молча таращился на это, Марк ругался, а с Черил случился приступ истерического хохота.

Вскоре прибыла полиция. Черил с позором унесла Александра. Кардоса, представившись патрульным, последовал за ней на кухню. Хмурый Марк сидел неподвижно, в то время как офицер записывал показания Карен. Величественную позу Марка лишь слегка портили обросшие щетиной щеки и подбородок да болтающийся кусок джинсовой ткани, оголяющий волосатую ногу.