Порванный шелк - Майклз Барбара. Страница 56

— Привет, — сказала Черил. — Смелее, не обращайте на меня внимания.

— Бухгалтер, — повторил Джек. Обдумав возможные подходы, он выбрал обаяние. В конце концов считалось, что он для женщин неотразим. — Я рад, что Карен нашла человека, способного дать ей совет в деловых вопросах, — доверительно сказал он. — Вы сможете подтвердить, какой ошибкой было бы позволить личной обиде ослепить ее, заставив позабыть о собственных интересах. Чем скорее мы решим этот неприятный, но совершенно необходимый вопрос о деньгах, тем будет лучше для нас обоих. Адвокаты в делах о разводе лишь усугубляют взаимные страдания. Чем дольше они тянут процесс, тем больше денег зарабатывают и тем меньше остается самим сторонам.

— Думаю, это правда, — сказала Черил, широко раскрывая глаза.

— Так что тебе лучше просто подписать вот здесь и здесь, — Джек предложил Карен свою ручку.

Та взяла ее. Легкая тень озабоченности промелькнула на лице Черил, но она не шелохнулась и не сказала ни слова.

Карен не знала, что делать. Противоборствующие чувства нахлынули на нее с такой стремительностью, что она не могла сконцентрироваться ни на одном из них.

Разжав пальцы, она уронила ручку на пол.

— Должно быть, ты лишился разума, — сказала она. — Неужели ты действительно считал, что сможешь одурачить меня, заставив совершить подобную глупость?

— Но послушай... — сердито начал Джек.

— Извини, — Карен поднялась. — Кто-то звонит в дверь.

Уходя из комнаты, она услышала, как Черил совершенно серьезным голосом сказала:

— Сами видите, как обстоят дела, мистер. Я ничего не смогу заставить ее сделать. Вам нет смысла торчать здесь, не правда ли? Эй, Карен, наверное, это твой друг, тот милый полицейский.

Карен тоже хотелось, чтобы это был он. Она не стала утруждать себя накидыванием цепочки; услышав за спиной шаги Джека, быстрые и тяжелые от ярости, она широко распахнула дверь.

Карен непроизвольно отступила в сторону, и мужчины столкнулись лицом к лицу. Марк заговорил первым:

— Уже уходишь, да? Не стану тебя задерживать.

Какое-то мгновение Карен казалось, что Джек собирается с яростным отчаянием ударить Марка своим чемоданчиком, но все же он сдержался. Марк был без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами, и сухожилия на его руках вздулись.

Не сказав ни слова, Джек прошел мимо Марка. Очутившись в безопасности на тротуаре, он обернулся, но до того, как он успел что-либо сказать, Марк затолкал Карен внутрь и закрыл дверь.

— Я не уверен, что смог бы сдержаться, если бы он начал высказываться, — извиняющимся тоном сказал он. — Моим избирателям не понравилось бы, если бы меня задержали за рукоприкладство и показали бы в вечернем выпуске новостей...

— Не уверена, что сама смогла бы сдержаться, — сказала Карен, сплетая руки. — Что ты здесь делал?

— Просто случайно проходил мимо... Ладно, наверное, на это ты не попадешься. Итак, я сидел в машине напротив твоего дома. Я увидел, как он вошел, и, когда он не вышел, я начал беспокоиться.

— А кто уполномочил тебя беспокоиться за меня?

— Гм, Карен... — сказала появившаяся в дверях гостиной Черил.

— Не вмешивайся, — сказала Карен. — Я не виню тебя, Марк, за то, что ты заботишься о Черил. Это ваше дело. Но если ты думаешь, что можешь захаживать сюда всякий раз, как только решишь, что я не могу справиться со сложившимся положением... Я вовсе не нуждалась в тебе. Ситуация была в моих руках.

— Это правда, Марк, — сказала Черил. — Тебе следовало бы видеть ее. Она...

— Не вмешивайся, — сказал Марк. Подняв руки вверх, Черил скрылась. — Хорошо, ты не нуждалась во мне. Чудесно. Великолепно. Скромно приношу извинения.

— Разве ты не видишь, что стало только хуже! Он и так уже вел себя грубо и оскорбительно, а теперь подумает...

— Я понял, — прервал ее Марк. — Не беспокойся, отныне я буду держаться от него подальше. Не хочу осложнять твое положение, Карен. Всего хорошего.

Хлопнула дверь, а Карен осталась стоять с раскрытым ртом и протянутой рукой — в запоздалом порыве остановить его.

Марк все неправильно понял. Неудивительно: Карен не дала понять, что в первую очередь была озабочена теми словесными помоями, которые мог бы выплеснуть на него Джек. Его избирателям не очень-то понравилось бы услышать в вечерних новостях, что их представитель в конгрессе задержан за рукоприкладство? Не слишком они обрадовались бы и тем грязным сплетням, которые мог бы наговорить прессе Джек. Он способен превосходно изобразить ранимого преданного мужа. Живущие «внутри кольца», как нередко называли Вашингтон, снисходительно-цинично относились к внебрачным связям, маленький городок на Среднем Западе воспринимал все иначе.

Карен взялась за ручку двери. Она не хотела, чтобы Марк или кто бы то ни было постоянно бросался к ней на помощь. Участливая забота так же разрушительна для независимости, как и давящая презрительность Джека. Карен должна научиться сама решать свои проблемы. Но ей следовало бы изложить это поучтивее, выразив признательность за намерения, если не за сами действия. Безрассудный романтический поступок как раз в духе Марка — не хладнокровного расчетливого политика, которым он стал, а донкихотствующего мальчишки, которого помнила Карен. Не может же он постоянно стоять на страже, должен же он хоть когда-нибудь спать! Наверное, сейчас он на улице, сидит в машине, изнемогает от жары и духоты. Он не уедет, как бы плохо с ним ни обошлись. Карен знала, что будет ворочаться полночи, осыпая себя упреками, если сейчас же все не уладит.

На улице было очень темно. Карен остановилась в нерешительности у калитки, разглядывая вереницу припаркованных машин. Наконец на противоположной стороне она увидела его — шевельнувшуюся тень, но пятно светлой рубашки и характерность движения не оставили никаких сомнений. Окликнув его, Карен шагнула на проезжую часть. Пройти между припаркованными машинами было очень трудно. Многие из них стояли буквально бампер к бамперу. Быстрым шагом Карен вышла из тени в полосу желтого света от фонаря и снова скрылась в тень и только тут нашла место, где можно было перейти улицу.

Машину она в общем-то и не видела. С выключенными огнями та показалась лишь пятном более густой темноты, которое внезапно начало увеличиваться в размерах. Однако она ее услышала — визг покрышек, рев резко набиравшего обороты двигателя. Посредине улицы, которая в этом месте оказалась суженной до ширины одной полосы, Карен потеряла несколько жизненно важных секунд, решая, отступить или идти вперед. Раздался крик; затем, когда автомобиль уже навис над ней скалой, она оказалась сбита с ног и отброшена в сторону. Карен почувствовала боль от рук Марка, стиснувших ее; боль пронзила ее бедра, втиснутые в слишком маленькое пространство между стоящими вплотную машинами. Порыв жаркого воздуха ударил ей в лицо, взъерошив волосы.

Затем не осталось ничего, кроме быстро затихающего звука двигателя и скорченного тела у ее ног. Карен потребовалось какое-то время на то, чтобы выбраться из узкого промежутка, где она была зажата между металлом и твердым пластиком. Склонившись над телом и ощупывая его непослушными онемевшими пальцами, она почувствовала липкую влагу крови и услышала кричавшую Черил, зовущую ее по имени.

— Отстань от меня, — Марк не слишком вежливо отстранил свою сестру. — Я не собираюсь идти завтра на Капиталийский холм весь в бинтах. Это пустяковые царапины.

— Как тебе угодно, — сказала Черил. — Это твое лицо. Точнее, то, что от него осталось.

Ее бледность извиняла ее резкий тон. Неожиданно она тяжело опустилась, сев и подобрав под себя ноги.

— Боже мой, я в жизни так не пугалась. Услышала визг покрышек, спустилась вниз, а дверь открыта и вас обоих нет... — Она закрыла лицо руками.

Карен захотелось подойти к ней, постараться утешить, но она не могла шелохнуться. Казалось, воздух в комнате стал неестественно холодным; ей приходилось стискивать зубы, чтобы они не стучали.