Ну точно — это любовь - Майклз Кейси. Страница 45

— Просто мечтает. Только надень кроссовки, если он позовет тебя в свой люкс. И захвати электрошок.

Джейн не могла играть дурочку бесконечно. Кроме того, она собиралась выяснить все, что Брэнди знает о своем земляке из Нью-Джерси. Джейн считала, что он ей нравится, Джон чувствовал между ними некоторое напряжение, но никто не ожидал такого.

Или, может, Джон ожидал. Надо бы это обдумать.

И Джейн слегка надавила на Брэнди, подтолкнула ее, надеясь перевести беседу на личности.

— Знаешь, он ущипнул меня. Прямо перед телекамерой. Он распутник.

— Хорошее слово — «распутник», — Брэнди снова села. Оглядевшись, она убедилась, что на расстоянии ближе двадцати футов никого нет, и жестом попросила Джейн придвинуться. — Джейни, я могу рассказать тебе столько…

Пускать слюни в предвкушении будет не к месту. Как и нащупывать в сумочке ручку и бумагу. Поэтому Джейн тоже огляделась, подняла брови и прошептала:

— Правда?

— Правда. Я такая злая, что готова кое-что тебе рассказать. Даже всему миру. Кстати, сегодня утром я решила так и поступить. Ни к чему это, злословить за спиной. Ты знаешь, почему я здесь?

Джейн покачала головой. Она уже понимала, что ответ прозвучит нелепо, но все равно произнесла:

— Из-за семинаров?

— Как будто эта уникальная подборка болванов заботится о чьем-то мнении. Они, конечно, пригласили для приличия несколько нормальных людей. Твоего профессора Романовски для одного семинара, тебя — для другого. Нескольких ученых они полуподкупили, обещав их финансировать, что-то в этом роде. Но знаешь, зачем все это организовано? Это старт президентской кампании Харрисона. Он собирает деньги, выдает пустые обещания, взыскивает долги, шантажирует остальных, таким образом заручаясь их поддержкой. Здесь под поверхностью таится целый мир, Джейни.

— А ты? — спросила Джейн, слишком неопытная в интригах, чтобы не задавать первый вопрос, пришедший на ум.

— Я? Я для показухи. Преуспевающая девочка из Нью-Джерси. Студентка-стипендиатка в Принстоне, звезда Голливуда и прочая чепуха. Я получила стипендию Мирабель Фландерс Харрисон, между прочим. Названную в честь первой жены Харрисона. Я была так признательна, Джейни. Я добровольно вызвалась помогать его кампании, всех агитировала, как только мое имя стало известным. Но когда начала осознавать, что он не соответствует своему образу, и захотела уйти… Конечно, он не мог этого допустить. Черт, мне уже все равно. Пусть публикует фотографии. Надоело быть его куклой!

Джейн положила ладонь на руку Брэнди. Джон говорил, что у него есть два пути уничтожить Харрисона, остается выбрать лучший. Теперь, похоже, появилась и третья возможность. Сенатор Обри Харрисон. Что за невероятный мерзавец!

— Давай пройдемся, уединимся где-нибудь и выпьем чего-нибудь прохладного.

— Здорово, Генри, — Джон сел за столик своего друга и издателя в «Синем кабане».

— Привет, Джон, — ответил Генри, не отрывая глаз от рукописи, в которой делал пометки красной ручкой.

— В отеле пожар.

— Угу, — рассеянно ответил Генри, отложил ручку и постучал пальцами по рукописи. — Ты бы стал читать книгу о выпадении и пересадке волос? — Он развел руками и глуповато улыбнулся. — Проехали. Тупой вопрос. Не ты, конечно, а люди. Как думаешь, миру нужна еще одна книга о выпадении волос?

— В ней написано что-то новое? — Джон подозвал бармена и заказал две кружки холодного пива.

— Возможно. Главная тема — выпадение волос у женщин, что само по себе необычно. Вроде даже интересно. Там, конечно, много психологической поддержки, ведь считается, что у женщин не выпадают волосы, как у мужчин. А они выпадают. Агент этой девчонки приводил мне цифры, и если треть лысеющих женщин купит эту книгу, получится почти бестселлер.

Джон сделал большой глоток ледяного пива и взял одну машинописную страницу.

— «Приглядитесь внимательно к вашей любимой дикторше из новостей. Видите, какие у нее волосы? Есть вероятность, что не все они ее собственные», — он посмотрел на Генри. — Правда? — Правда. Автор действительно нашла пятнадцать женщин-дикторов, которые открыто в этом признались. Наверное, куплю эту книгу.

— Генри, ты уже строчишь пометки на полях. Значит, покупаешь. Готов поспорить, ты привез с собой сундук с рукописями. Ты был на каком-нибудь семинаре?

— Я? Только на первом, по авторским правам. Все говорили, никто не слушал. Береги свои медяки, мой мальчик. Если в ближайшее время ничего не сделают, чтобы защитить авторские права, то уже нечего будет защищать, потому что я отойду от дел, и так же поступят остальные. В обществе, зацикленном на делании денег, должны понимать, что издатели, авторы, артисты, сценаристы, киностудии тоже должны делать деньги, иначе их продукция исчезнет. Скоро вместо книг будем читать надписи на коробках с овсянкой.

— Надо же, как тебя проняло, Генри. Прямо огнем плюешься, — ухмыльнулся Джон. — Серьезно, может, выскажешь все это Харрисону за ужином? Ведь на этой неделе он всем подряд раздает обещания. Ты же знаешь, мы сидим с ним за одним столом. Или наконец узнаешь, если в кои-то веки поднимешь голову от книги и увидишь, с кем сидишь.

Генри покачал головой:

— Так я и сделал. Вчера. Без толку. Мелковато для нашего Харрисона, и переходит дорогу слишком многим избирателям. Тем, которые считают, что получать что-то бесплатно, особенно в Интернете, богом данное право. По крайней мере, он был честен, не сильно наплел и пообещал, что попробует что-нибудь сделать с новым законом об авторских правах.

— Ах, какие мы честные. Как слеза младенца.

— Все еще не оставил эту мысль? Джон — хороший. Сенатор Харрисон — плохой.

— Этот сенатор Харрисон, жалкое отродье… Генри, я могу его осадить.

Генри кивнул.

— Дело о его некоммерческой организации? Той, которая под началом Харрисона и его вкладчиков дает весьма приличную прибыль? Напомни, как она называется?

— «Наша с тобой Америка». Ну, ты знаешь, как это делается. Берется название, которое прославляет правду, семейные ценности, личность, маму, яблочный пирог и прочую стандартную чепуху. Очень патриотично звучит в рекламных роликах. Он же не назовет это организацией богатых приятелей, которая уничтожает тех, кто «против нас», и набивает карманы всех, кто «за нас».

— Тебя никогда не примут за оптимиста, Джон, — вздохнул Генри.

Джон пожал плечами.

— Генри, минимум девяносто пять процентов политиков — нормальные надежные люди и хотят одного — служить своей стране. Неважно, соглашаюсь ли я с тем, как именно они хотят служить. Вот почему у нас много партий, и все получают голоса. Большинство наших лидеров честны. А Харрисон — вывернут, как задняя собачья нога, если цитировать мою тетушку Мэрион. И я его разоблачу.

— И как же? Проследишь за его деньгами? У тебя есть помощники? Надежные источники? Короче, у тебя сейчас больше сведений, чем когда мы с тобой говорили? Тогда было недостаточно. Все должно быть обосновано, Джон, иначе он тебя похоронит, и вместе с тобой «Брюстер Паблишинг». На самом деле я пока вижу лишь один путь — открыть всем правду о твоей матери, а этого ты не захочешь.

— На самом деле, Генри, я действительно хочу сыграть на его отношении к Женщинам. Но ты и не догадаешься, каким образом. Это подло и противно, зато доступно для публики. Не знаю, правда ли это, но у меня есть документ, где все написано черным по белому. Вполне достаточно, чтобы разоблачить сенатора. Тебе понравится.

Джон откинулся на спинку стула и проникновенно посмотрел на друга:

— Я знаю тебя, Генри. Ты честный и порядочный. Ты даже сообразительный, — добавил он, ухмыляясь. — Но ради такого ты перешагнул бы через собственную бабушку. Готов? Мне может понадобиться твоя помощь, чтобы разыграть это так, как я хочу… Так, как решили сыграть мы с Джейн.

— Вы с Джейн? Джон, если ты испортил эту прелестную маленькую…

— В основном это ее идея, Генри. Мы не спали вчера полночи и все просчитывали. В ней есть глубина. И размах. И веснушки, и потрясающая честность. А как она ест! Ладно, неважно. Господи, Генри, пора признать — я без ума от нее.